Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
К осени они вернулись в город, и здесь пошли трудности. Медовый месяц кончился тем, чем кончаются медовые месяца. Маня подзалетела.
Позже Витя понял, что вовсе не надо было круто менять жизнь. Маня могла месяца три прожить у матери, а он за это время «прописаться» в желанном оркестре. Но тогда! Одна мысль о том, что Манечке, его Манечке, будет неудобно, страшно или, не дай бог, унизительно на этом свете хоть пять минут… Каким-то образом он умудрился за Маню пережить все чувства обиженной женщины, хотя обижать Маньку не собирался.
— Снимаем квартиру! — то был широкий жест.
— На какие шиши? — тихо и печально спросила Манька.
— Это уж моё дело. — Так отвечают настоящие мужчины?
Нужны деньги, прощайся с кларнетом, впервые намекнула судьба. Из оркестра он ушёл.
Факт второй. Звёздный час
И в тот же день нанялся на работу в клуб военной части, расквартированной на окраине Москвы.
Начальник клуба был старший лейтенант Козлов со средним музыкальным образованием и мечтой идиота — донести до командирского состава красоту «Романса» Шостаковича из кинофильма «Овод».
— Не все знают. Это… — он вытягивал губы трубочкой и, плавно водя по воздуху руками, начинал гудеть. — Соберём оркестр, и… Никакой же культуры, ебс! Мы всем покажем, что могут военные музыканты! — руки взметывались. Он улетел бы в небо, толстый воздушный шар, если бы Витя не заземлил:
— Сколько, однако? — и, преодолевая смущение: — Сколько платить будете? Человеку семейному?
Той зарплатки должно было хватить, чтобы снять комнату в коммуналке и на щи с мясом. Внимание, Самуил Абрамович! Всё на тему: пошли деньги, но с музыкой было кончено.
Старлей-начальник был неплохим маршевым дирижёром. Но полным идиотом. Пьющим. И с фантазиями. Но к счастью, он разрешал оркестру нелегально играть на танцах. С танцплощадки неплохо кормились расплодившиеся в клубе музыканты. Витя с Маней снимали отдельную однокомнатную с балконом. И даже купили по случаю отличную виолончель и первую картинку на стену. Хорошего неизвестного художника. Ню, разумеется: голая розовая женщина излучала флюиды эротики и постельной нежности над обеденным столом и детской кроваткой.
Идея донести «Романс» до комсостава между тем становилась материальной силой. Репетировали денно и нощно. Сначала дирижировал старлей. С помощью глотки он упрямо пытался навязать свои странные пьяные фантазмы музыкантам.
— Гобой, не властуй! Благородней, ебс! Да элегантней ты, ебс! Как балерина. Она толстожопая, но прыгучая. Понял?
Голос его постепенно превращался в львиный рык, и Витя видел, что талантливый студент-отличник с тонкой нервной организацией Алик Шлицер уже не попадает мундштуком в рот.
— Флейта! — именно в этот миг грозно окликал Алика старлей. — Ты что дуешь своей свистулькой прямо на меня? А ну, как воробушек в веточках: туда-сюда, туда-сюда, ебс… Запутался, падла, — удивлённо всматривался во что-то несуществующее старлей, — лоб разбил. Куда задевалась птичка? А, Виктор?
Устав от бесплодных усилий, дирижёр передал руководство оркестром Вите. Музыкантов подбирал тоже Витя, в основном из студентов, жаждавших приработка. Ансамбль сложился.
Настолько, что в одну из репетиций, дирижируя, Витя вдруг почувствовал… кайф, удовольствие, вдохновение? Ну, ту самую избыточную энергию, которая что-то смещает в реальности. Внимание! По всем Витиным нынешним подсчётам, где удовольствие от музыки, там и поворот к безденежью.
Но пока… Был ещё тот звёздный концерт. Звёздный, потому что, обернувшись для поклона, Витя увидел бесчисленное число звёзд. Металлических, на погонах. Офицеры сидели рядами, и погоны выстроились в звездные реки.
И все это не двигалось, все эти млечные пути и галактики остановились и застыли. Были те редкие минуты ошеломления, когда зал держит паузу. И…
Взрывается! Они играли на бис пять раз!
До комсостава — «Романс» Шостаковича дошёл.
А старлей ошалел.
Он гонял их на все конкурсы военных и не военных коллективов, и они завоевывали призы и места. Он пробил Театр Советской армии, Колонный зал и, наконец, Большой театр. Большой! И в Большом они играли! Всё шло замечательно. Но…
Денег они получали все меньше и меньше.
Старлей дурел по модели Ивана из анекдота. «Иван, конюх колхоза «Дружба» Ленинского района просит исполнить в концерте по заявкам трудящихся свою любимую «Ванька-Манька, хули тобе». Через год:
«Иван Иванович, председатель колхоза «Дружба» Ленинского района просит исполнить русскую народную песню «Дубинушка». Ещё через год: «Иван Иванович Иванов, заведующий сельхозотделом Ленинского райисполкома, просит включить в программу концерта произведение Баха «Токката и фуга до мажор».
Старлей даже перестал пить портвейн «Три семёрки», старлей пёр вверх, старлей усложнял репертуар. Витя бы и не против. Но танцульки теперь стали не по чину, тайные приработки кончились. Коллектив рос, его одевали, возили, кормили. А клубный бюджет трещал по швам, зарплата таяла.
Маня продала виолончель и стала принимать сумки с продуктами от родителей с двух сторон. Какие из родителей жили беднее, Витины или Манины? Те и другие. Мишке было пять, Маня была беременна Сашкой. Своего жилья как не было, так и нет…
— Так дело не пойдёт, — решил Витя. — Уходим на заработки, Манечка, да?
Манька не ответила, её тошнило. Токсикоз.
Факт третий. Лёгкий шелест успеха
К тому времени он закончил институт. Не без блеска. Потому что красных дипломов было несколько, но педагог своей заменой выбрал именно Витю. И в какую-то важную, долгую гастроль за рубеж он отправился, передав Вите двух своих учеников.
Ученики оказались мальчиками одарёнными, но обученными наспех (знаменитый педагог разрывался между многими почетнейшими делами). Как Витя понял, дела эти были одновременно и очень денежными, потому как малая часть их приносила вполне достойный доход. Именно в ту пору они с Маней вступили в кооператив и въехали в двухкомнатную, которую после, соединив с отцовской, обменяли на таганскую.
Всё бы шло так и дальше. Но вот на межвузовском конкурсе кларнетистов Витины (не Витины) мальчики разделили первое место.
Нет, слава ещё не повернулась к Вите своим ликом. Лёгкий шелест успеха… Мальчики шли как ученики другого педагога, но в институте знали: готовил-то их Витя. Один из великих музыкантов мира сего попросил позаниматься с внучкой, другой рекомендовал знакомым именно Витю, третий захотел познакомиться с его методикой… Словом, педагог, уехавший было на гастроли, испугался конкурента. Тут же вернулся всей своей плотью на основное место работы, отказавшись от сиюминутной выгоды и загрансоблазнов. А Витя снова сел на мель.
Было ещё несколько поворотов судьбы. При взгляде в прошлое всё походило на повторяющийся узор с одним и тем же алгоритмом. Как только Витя превышал средний уровень профессиональных возможностей, — падал на «зеро», «ноль», «пожар» в той невидимой игре «монопольке», какую играл неведомо с кем.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
