Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
— Убирай… — отвел глаза отец.
— Я все аккуратненько разберу и поставлю пока в ванной. А потом отвезу тебе на дачу. Фанера-то хорошая. Я ее два раза масляной краской покрывал. Знаешь, такая чешская эмаль по два семьдесят. У меня еще осталось немного, тебе нужно?..
Я оделся и сказал, что пойду к приятелю. Мне не хотелось помогать Удилову.
Отношения между Молодцовым и Удиловым еще несколько лет отдавали прохладой. Они потеплели, когда оба семейства обзавелись квартирами: Молодцовы получили от строительного треста, где Саня работал уже начальником управления, а Удиловы стали хозяевами родительской квартиры, после того как умер отец и все разъехались.
Никто сейчас не вспоминает те времена. Что было, то было.
Мы строим дом.
Уже привезены и сложены на участке могучие плахи.
Плахи длинные и сухие, пропитаны каким-то белым раствором, и не верится, что им пошел шестой десяток. Они звенят от удара молотка, и четырехгранные кованые гвозди с массивными округлыми шляпами вросли в них намертво. Плахи — заслуги Феликса.
Ему удалось договориться с лесотехнической академией, что мы бесплатно разбираем подлежащий сносу барак и получаем в награду все материалы, из которых он построен. С оформлением соответствующих документов. Барак с помощью друзей мы разобрали за две недели, а фундамент не растащили бы и за полгода, если бы Феликс не пригнал вечером бульдозер, который зло урчал несколько часов и к концу работы сломался. Но наворочать он успел прилично. Нож высекал из камней искры, бульдозерист судорожно дергал рычаги — было слышно, как он матерится, и Молодцов, покачав головой, признал, что раньше строили на славу. «Еще бы! — прокричал ему в ухо Феликс. — Премий-то за досрочность, наверное, не было!» Молодцов кивнул, с улыбкой покосившись на него.
Вдоль стен старого дома растет бетонный цоколь. Даже не верится, что пару месяцев назад мы сидели на веранде и Феликс агитировал нас заняться строительством.
Уже холодно, и мы часто ходим погреться к печке. Мы сушим куртки, обжигаемся чаем, рассуждаем, что осталось сделать сегодня, и заглядываем в план-график. Мы строим дом, черт побери! Не виллу, конечно, как задумывал Феликс, но вполне приличный дом на четыре семьи. Если верить чертежам и эскизам.
От многих идей Феликса пришлось отказаться. Опытный Молодцов, взявшись за дело, безжалостно забраковал их. Но кое-что осталось. Сводчатый трапециевидный потолок в гостиной. Раздвижные двери. Камин. Световые люки на крыше. В архитектурном управлении долго крутили головами, разглядывая наш проект. Согласовывать его ездили Феликс с Молодцовым. Они же утрясали остальные бумажные вопросы, связанные с тем, что отец, получив в свое время разрешение на застройку, так и не выстроил по известным причинам капитального дома. Пришлось мотаться по архивам и брать ходатайство с работы.
На фундамент уже лег первый венец сруба. Молодцов, сдвинув на затылок шапку, скрипит первым снегом и проверяет плотницким уровнем горизонталь. До настоящих снегов мы надеемся поднять сруб до оконных проемов.
Наша стройка привлекает внимание соседей. Они приходят на участок, хвалят нас за инициативу, вспоминают родителей и интересуются подробностями. Некоторых ходоков я вижу впервые.
— А это кто, Тимофей? — С радостным удивлением смотрит на меня кудрявый мордастый мужик в полушубке. — Мать честная! Как вырос! Я же тебя вот таким помню. Под березами в гамаке качался. Ну ты даешь, Тимоха! Молодец, молодец. Ты какого года? Сорок девятого? Ну правильно, ты родился после Сашки. Сашка у вас в каком умер? В сорок восьмом? Да… А где работаешь? О-о! Молодец. Я и Броньку вашего знал, Юрку… Всех знал. Мы же с Феликсом по колодцам лазили — молоко и сметану воровали. Так, Феликс? Твой брат у нас за бригадира был, — мужик подмигивает мне и кивает на Феликса: — Вишь, какой важный стал! Эх, было времечко… А Юрка-то ваш где? Во Владивостоке? И чего он там? Артист? Мать честная! И как зарабатывает, ничего? Молодец, молодец. Приезжает хоть?..
Полушубок оказывается одним из первых жителей поселка и обещает, в случае нужды, помочь с навозом для огорода.
— Хороший парень, — говорит Феликс после его ухода Феликс. — Моя правая рука. Мы с ним лесхозовских коров доить ходили. А однажды банку мороженого на вокзале сперли…
— Знали бы твои коллеги за рубежом, что ты спер банку мороженого, — смеется Молодцов. — Как они тебе, мазурику, пишут? «Уважаемый мистер!»?
— Коллеги… — снисходительно повторяет Феликс. — Что они в жизни видели, эти коллеги? Всю войну бифштексы с картошечкой кушали да сливками запивали. — И начинает развивать тему своего превосходства над зарубежными физиками.
Кто из них ел лепешки из осоки и пас коней в ночном? Никто. А Феликс это проходил в своей жизни. Кто в десятилетнем возрасте пахал с бабами и стариками землю за Уралом? Никто. Они и сейчас, наверное, пахать не умеют. Привыкли жить на всем готовеньком. А физику необходимо знать жизнь. Феликс знает и поэтому не стесняется своего голодного детства. Кто из них носил штаны из одеяла? Или бежал в лес от эшелона, который расстреливала авиация? Никто не носил и никто не бежал. Такое они могли только в кино видеть. Или, может, кто-нибудь из них учился в вечерней школе и работал на заводе? Феликс крепко сомневался. Большинство яйцеголовых, которые пишут ему письма и зовут в гости, учились в колледжах за родительский счет и привыкли к завтракам на сливочном масле. Подумаешь, спер у буфетчицы банку мороженого! Жрать захочешь, не то сопрешь. Так что пусть читают его книги и не петюкают.
На этом участке земли Феликсу не уйти от воспоминаний. Он заваривает чай с мятой и рассказывает еще несколько историй из своей послевоенной юности.
Про то, например, как шайка местных оборванцев под его началом увела из-под носа у трех пьяных браконьеров котел с мясом. Они сняли его с костра вместе с жердиной, на которой он кипел. Браконьеры только на секунду спустились к речке, чтобы проверить переметы и вытащить из воды бутылки, — котла как не бывало! Один сразу завалился спать, решив, что допился, а двое других, потерев глаза, заспорили — снимали они котел с огня или не снимали, и принялись искать по кустам. Феликс оставался в засаде и все видел. Пацаны же, отбежав немного, не вытерпели сытного запаха и накинулись на мясо. Они вытаскивали его палочками из котла, перекидывали с ладошки на ладошку, дули на него и глотали, обжигаясь. Браконьеры тем временем очухались, подхватили ружья и, матерясь, двинулись в погоню. Феликс, чтобы спасти мясо и компанию, повел браконьеров за собой, улюлюкая на разные голоса и треща кустами. В него стреляли, но не попали.
А как увести настоящий кожаный мяч у пионеров во время футбольного матча?
Играют два пионерских лагеря. В одной из команд левым крайним нападающим играет наш брат Юрка. Его всегда звали играть за два пионерских обеда: до матча и после. А в случае выигрыша полагался еще бидончик компота с собой. Играют себе и играют; кричат болельщики в панамках и тюбетейках, свистит судья. Но вот мяч попадает к Юрке, Юрка выходит к воротам, сильнейший размах, удар, и мяч, описав высокую дугу, летит в кусты: срезался… На поиски мяча бросаются услужливые пацаны, но их опережает рычащая овчарка. Она ухватывает мяч зубами и скачет с ним к лесу, откуда насвистывает ей Феликс. Собака, наш Джульбарс, была до того сообразительная, что сначала сделала хитрую петлю, запутывая гомонящих пионеров во главе с физруком, и только затем рванула к Феликсу.
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
