— Ну как? — осторожно хохотали бабы.
— По-хорошему, надо закрываться, девчонки. Даже мука в крысиной моче. Закладывать приманки, норы бетонировать. Изолировать коммуникации. Полы перестилать. Капитальный ремонт. Асфальтировать двор. Это я еще мусорку не глядел. Ну а так, конечно, работайте. Спасибо, крысятник на уровне. Небось чешетесь?
Все хохотали. Хоть бы раз взгрустнули. Я показал им коричневый комок в мятой фольге:
— Что это?
— Ни разу не видели. Может, вы с собой принесли. Не знаем.
— Я знаю. Это, девочки-мальчики, шоколад. Я скажу откуда. На торт «Птичье молоко» шоколад выдавливается из формы, да? Всегда немного остается. Можно собирать и в плиточки переплавлять. Это дело обычное, тут краснеть нечего. Я понимаю, что торопитесь воровать, но за каким тыкать в каждую щель? Сделайте себе ящик железный, скидывайте туда. А так, посмотрите. Это погрыз. А крыса — это сто пятьдесят заболеваний. Мало того, что отходами кормите. До первого больного ребенка. Тогда будете сплавлять не шоколад, а лес по северной реке.
Спортсмен пусто взглянул на меня и нагло сказал, отвернувшись к бабам:
— Смотри. В одном городе живем.
Старый сидел с набитым ртом и улыбался танцующему народу.
— Представился? Теперь уж — как бог даст.
Я разорвал калач и уперся в уху. Уходя, свернул из салфетки кулек и пересыпал ломаный шоколад из вазочки: люблю.
Совещались в школьном спортзале за партами.
На полу лежал огромный чертеж города. Полковник в полевой форме катил по нему связку игрушечных машин, изображая караван гостей.
— Улица Мокроусова, прохождение — шестнадцать секунд. Приветствующие, — читал над ним рыжий Баранов, — сто семьдесят шесть человек. Двадцать четыре на балконах. Шестнадцать из окон. Плакатов девять, флагов сорок шесть. Одежда из запасника гражданской обороны.
— Ладно, — заключил губернатор и спустился с вышки для волейбольного судьи.
Как нажрешься — горло печет, я подсел к минеральной воде, под бок облысевшему очкарику-деду. Дед даже не повел башкой, усохшей до черепа, рассматривал губернатора.
Шестаков высился под флагами России и Объединенных Наций, кулаками опершись на дубовый президиумный стол, заросший телефонами и мигающими армейскими рациями, и ждал, когда я зубами открою минералку.
— Время. Время уходит, — зашептал Шестаков, как только я напился и обтер губы. — Задачи большие. Но мало людей. Ждем три роты милиции из области. Призваны запасники. На случай глупостей округ выделил еще три батальона. Они готовятся в Крюковском лесу. Но, чтоб не осквернить такой день, нужна дивизия, танки. Что ж делать. Выкрутимся. Гарнизон у нас боевой. Так, товарищ Гонтарь?
— Боевой, — откликнулся полковник, встав.
— Четвертого числа начинаем операцию «Чистое поле». — Шестаков глядел вниз, на телефоны, щеки его ходили ходуном. — Выдворение из Светлояра посторонних лиц. Шестого — операция «Чистое небо» — вывоз в сельские школы жителей центра города, улиц въезда и выезда гостей. Ответственный — Баранов, милиция. Я владею ситуацией. Исключим любые глупости. Глупые попытки обратиться к Президенту. Или спросить. Попрошу ничего не записывать.
Все настороженно оглянулись. Особенно на Старого — он кусал на подоконнике шоколад. И на дверь — там дежурили двое штатских с автоматными магазинами, торчащими из-под пиджаков.
— С нашей стороны ближайшими к гостям будут люди товарища Клинского. — Губернатор указал на щуплого чиновника с гладкой, словно мокрой, черноволосой головой, он один сидел без галстука, приложив к голове наушники. — Город почти разорен. Вот итог деятельности мэрии. Вывозимому населению придется оплатить двухсуточный прогул, горячее питание. Придется охранять. Мало ли что. Населению не объяснять ничего! Иначе все обратят против нас. Есть два узких места, о них мое сердце болит. Первое, для изображения населения по пути следования и на месте праздника у монумента «Исток Дона» кто-то нужен. Вроде жителей. Массовики посчитали: около десяти тысяч надо. Ведь будет телевидение. С мужчинами понятно: солдат оденем, курсантов. Театр поможет с прическами. Детей немного есть. Распределим два детских сада, наших детей в первые ряды. — Шестаков выдохнул. — С женщинами беда. Где взять столько женщин?
Наших жен не хватит. Только первые ряды закрыть. А на задах? Пятьдесят единиц выделит артель слепых, их можно попарно с солдатами-поводырями в отдалении. Может, успеют переодеться артистки балета после концерта, они из области, их можно использовать. Основную же массу мы вынуждены просить у исправительно-трудового учреждения. Эшелоном сюда, эшелоном обратно. Пятьсот женщин с трудной судьбой. Как объяснить их проход от вокзала и назад под конвоем? Может, имеет смысл представить это как легкоатлетический кросс солдатских матерей? На площади их придется расставлять только с офицерами в соотношении трое на одну. Уследить в давке трудно. Тоже думаем. Разуть? Или соединить наручниками за плечевой сустав? Решим. Из артистов областного театра драмы и ветеранов правоохранительных органов собираем оперативную группу, где-то около ста человек. Они разместятся в двух фургонах «Телевидение» и будут сопровождать движение гостей на случай, если…
Шестаков накрыл ладонями щеки и глухо продолжил:
— Если гостям захочется поговорить с людьми. С людьми занимаются, учат слова. Как вы понимаете, это крайность. Лично я в нее не верю. А я владею ситуацией! Но улыбнуться, поздороваться, я подчеркиваю, каждый обязан уметь. Праздник с обедом займет час сорок. Но сопровождающие прибудут раньше, поэтому праздновать придется около шести часов подряд. Я все-все понимаю. Нам неподъемно тяжело. Но тут, как говорится, пан или пропал. Решается жизнь наша навсегда, на века, товарищи. Встретим достойно — на уровне председателя правительства решится вопрос о включении Светлояра в «Золотое кольцо» и в перечень памятников государственного значения. Это, товарищи, валюта, она решит, как вы понимаете, все наши узкие места. Нас будет чем вспомнить.
Слушатели пошевелились, начинали хлопать.
— Вот вторая напряженность. — Шестаков со значением глянул в наш угол, и я понял, что за напряженность. — Крысы, товарищи, сами по себе отвратительное явление. Все грызут. Поэтому называются грызуны. Такое нам наследство за десятилетия накопилось, а последние годы и мэрия сплоховала. Загрызают собак. Граждане боятся за детей. Моим почином создана истребительная корпорация «Крысиный король». Народным способом она освободит от грызунов район празднования. За одну ночь накануне прибытия гостей. Бесплатно.
Теперь хлопала даже охрана у дверей. Мой пожилой сосед хлестал так, что очки съезжали на нос. Старый хмуро посмотрел на карту.
— Но зал гостиницы «Дон»… Вы знаете особенность. Кое-кто… испытал на себе. Ключевой объект. Приходится обратиться в столицу. Выбрал их Иван Трофимович. Деньги, очень большие, платить придется нам. Что ж, частная артель. Мы приперты. Но вправе потребовать! Невозможно, нельзя, даже на миг. Даже… меньше, чем на миг. — Я следил за губернатором, он побледнел. — Даже во сне страшном. Представить. Чтоб во время торжества. На стол. Или на пол. На кого-то. Или даже помет, что там повсеместно. Нет и нет! Предупреждаю при всех. Чтоб высокооплачиваемые наши коммерсанты осознали.
