Женщин папа менял, несомненно, чаще, чем перчатки. Перчатки у него были старые, купленные еще покойной мамой. А мачехи были молодые и разные. Папа оправдывался перед дочкой: «Я стараюсь забыть маму!» Настя верила, что так оно и есть. Ведь все эти бабы красавицу и умницу маму напомнить никак не могли. Но вот пока папа с такими усилиями забывался, дочке приходилось идти из их однокомнатной квартиры куда глаза глядят.
Но главное — не куда, а как глядели эти глаза! Даже во время выступления ансамбля, исполняя бодрую русскую песню какого-нибудь местного автора, Настя поводила своими фиалковыми очами с такой жаркой томностью, что какой-нибудь ответственный работник в первом ряду начинал вдруг игриво притопывать и прищелкивать.
Но вот с мужиками ей удивительно не везло. Многочисленные поклонники, обманутые наличием русой косы «ниже пояса», после непродолжительного ухаживания вместо ожидаемой скромной голубицы Настеньки получали бешеную, языкастую, капризную Анастасию. К тому же возникали проблемы с сексом. С ней попросту невозможно было находиться в одной постели. От Насти шел жар, как от русской печки. Возлюбленного морил тяжелый сон, будто после парной, и Настасья оставалась один на один с бесчувственным телом.
Однако на сей раз все шло прекрасно. Ее пригласили встречать Новый год. И не куда-нибудь, а на зимнюю дачу! И не кто-нибудь, а сам Борька Татаринов! Самый известный жених крупного руководящего папаши.
До этого у Насти с новогодними праздниками не складывалось: то она оказывалась в подвале с какой-то шпаной, то попадала на занудное семейное застолье, где чьи-то пожилые родственники учили ее уму-разуму и исподтишка тискали за коленки. Все это ей надоело, и прошлый Новый год она мирно проскучала с подружками перед телевизором. И вот, наконец, ее ждал настоящий праздник!
В промороженном насквозь автобусе Настя сладко благоухала, будто туда внесли ведро лесной малины. Среди навьюченных сумками баб появились первые гонцы из будущего с поллитровками в карманах полушубков. Настроение играло в Насте, как шампанское. Дачный поселок светился за лесом сквозь сиреневые сумерки теплыми огоньками. Пахло дымом из печных труб, и собаки лаяли беззлобно, как в деревне. Насте казалось, что она идет к родным и близким людям, и последние метры ноги пронесли ее почти бегом.
Зимней дачей именовался роскошный коттедж. Настя застыла при виде камина, винтовой лестницы и пары королевских догов. Потом скинула пальтишко, и удачно сочиненный наряд показался ей глупым и нищенским. Впрочем, встретили ее как королеву. Поцеловали руку, повели к столу, и, увидев, чем он был сервирован, Настя не рискнула вынуть свой пирог. Она выпила шампанского, разомлела от лестного внимания и не сразу сообразила, что других женщин нет и не ожидается.
А молодые люди решили провести праздник изысканно: с одной женщиной на троих. Рассуждали просто: три бабы напьются, то да се им подавай, сопли утирай, ухаживай, а про Настю все говорят, что она вытворяет чудеса. Когда они приступили к выполнению своей программы, выяснилось, что Анастасия — девка и вправду горячая. К тому моменту, когда кавалеры выкидывали даму в сугроб, у двух были изрядно расцарапаны рожи, а у Бориса текла из носа кровь, заливая кремовый пиджак. Доги деловито лаяли, и, хотя Борис подпихивал их ногой с крыльца, на девушку бросаться не спешили.
Отряхнувшись всем телом, Настя, пока ей бросали вдогонку сапоги, пальто и сумку, сдавленным кошачьим контральто выводила такие нецензурные рулады, что даже доги озадаченно примолкли.
Затем, обувшись и одевшись, Настя в злобе и горячке кинулась не на асфальтированную дорожку, которая, петляя, выводила к шоссе, а напрямую — через лес. Она знала, что до остановки автобуса ей бежать всего-то минут двадцать. Но шла она уже довольно долго, а лес, вместо того чтобы редеть, становился все глуше. Хилые сосенки превращались в какие-то исполинские деревья, и все вокруг приобретало первозданный вид.
Настя вдруг поняла, что сквозь снежную пелену она слышит чьи-то шаги. За деревьями мелькнул огромный мужской силуэт. Настя подумала нехорошее слово, потом другое, тоже нехорошее, но цензурное: «Маньяк!» Бедная девушка собралась было что есть силы помчаться к вожделенной остановке, но ноги стали чужими, и она сначала стала как вкопанная, а потом села в сугроб. «Маньяк» потоптался возле нее и спросил глухим басом:
— Тепло ли тебе, девица?
Настя закашлялась и вместо привычного: «Ты что, сдурел?» у нее получилось растерянное:
— Нормально…
— Вот и хорошо, — прогудел тот и стал вынимать ее из сугроба, отряхивать и похлопывать.
«Нет, не маньяк, — повеселела Настя, разглядев белую бороду. — Да это старикашка! Бомжует небось бедняга. Видно, из теплоцентрали вылез недавно».
Настя двинулась наугад через сугробы. Теперь вокруг стало почти светло, звезды глядели с неба ласково и мудро.
— А что, далеко остановка? — спросила Настя шагающего рядом попутчика.
— Да нет, вон там!
От облегчения Настя аж всхлипнула.
— У тебя что, детка, горе какое-нибудь? — участливо спросил дед.
— Да так, ерунда, мелкие неприятности.
Настя растрогалась: старичок-то добрый, надо его отблагодарить за работу.
— Давайте я вас пирогом угощу. Все-таки Новый год!
Девушка вынула из сумки помятый пирог.
— Спасибо, милая. Тогда уж вместе откушаем!
Настя вспомнила, что на вечеринке ничего не успела перехватить, кроме бутерброда. «Лучше б я у них всю икру сначала сожрала», — вздохнула она про себя. Остановившись, они начали жевать пирог.
— Как у моей бабушки, — одобрил старец. И зашарил по своему тулупу. — Выпить хочешь? — Он протянул Насте тяжелую стеклянную флягу. Внутри что-то мерцало. Настя глотнула, и душистый яблочный мороз обжег ей горло. Старичок тоже глотнул и близко заглянул Насте в лицо. Она с удивлением обнаружила, что глаза у него невозможного синего цвета.
Мороз усиливался, и все вокруг тоненько звенело хрустальными ангельскими голосами: и ветви, и сугробы, и звезды. Выпили еще по глотку.
— Ну что ж, с Новым годом, девушка!
— С наступающим, — уточнила Настя.
— Да нет, уже с наступившим! — засмеялся дед. — Уже двенадцать!
Настя ахнула и вдруг, не удержавшись, заплакала навзрыд.
— Ну что ты, девонька, ведь ничего же не случилось! Тебя что, родители ждут или жених?
Нет, ее никто не ждал, но от этого было еще обиднее. Пока все нормальные люди ели, пели, танцевали и вообще жили разноцветно, она застряла в лесу с каким-то ханыгой. Но ничего этого Настя не сказала, а наоборот, поздравила старичка с Новым годом и пожелала ему счастья.
— Спасибо, милая! — ответил он и неожиданно брякнул: — А теперь я исполню любые твои желания!
«Так, старичок явно чокнутый», — встревожившись, подумала Настя и стала потихоньку отступать назад.
