Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
– Не преувеличивай, если на Глеба донесут, трибунала не будет, все обойдется военно-полевым судом, – доброжелательно объяснил Сеймур.
Зафар внимательно посмотрел на приятеля:
– Ты, кажется, согласен с тем, что говорил Глеб?
– Если честно, я с ним не во всем согласен, – подумав, серьезно произнес Сеймур. – Например, наш друг Глеб при тебе сказал, что в барабане его нагана осталось четыре патрона, а теперь вот смотри: в моем револьвере всего три. Видишь, у меня с ним серьезные расхождения.
– Извини, если это шутка, то неудачная. Ты подумай лучше, что нам теперь делать?
– Воевать. Окопы рыть, – увидев выражение лица Зафара, шутить Сеймур расхотел.
– Ты лучше подумай, что о нас скажут в Баку, если узнают, что мы с тобой разоблачены как враги народа. – Чувствовалось, что Зафар встревожен по-настоящему.
– Успокойся, никого еще в нашей стране зря не разоблачали и не обвиняли. Ты же читал Конституцию?
– Не успел, – немного смутился Зафар. – Собирался, но не успел.
– Я тоже не читал, но знаю, что она не зря называется сталинской. Так что успокойся, никто нас разоблачать не будет, потому что ни Глеб, ни мы, ни в чем не виноваты.
Ссылка на конституцию Зафара не убедила.
– Еще как виноваты! Мы слышали, что он говорит, и не остановили его. Что теперь делать?
Сеймуру надоело спорить:
– Да, я слушал его и не возражал. Потому что Глеб прав и я во всем с ним согласен.
Зафар был очень испуган и расстроен.
– Посмотришь. Это кончится очень плохо, – тихо сказал он. О Глебе в тот день они больше не разговаривали.
Ночью Сеймур прочитал письмо, написанное Глебом. Под ним стояли подписи четырех офицеров. Сеймур тоже подписал и положил письмо в планшет, утром он собирался вернуть его Глебу. Но послать письмо Сталину они не успели.
Позиции начали бомбить в пять часов утра. Десятки самолетов, выстроившись как на параде, на малой скорости проходили над их головами ряд за рядом. Пронзительный вой и удары падающих бомб сливались в невыносимый для человеческого уха звук. Люди прятались в окопах, душераздирающий визг и оглушительный грохот лишал их воли, и они лежали там, прижавшись к спасительной земле, не силах заставить себя поднять голову и осмотреться по сторонам.
Бойца, не успевшего спуститься в укрытие, мощной воздушной волной подбросило на полметра и отшвырнуло в сторону. Он был уже мертв, еще до того как с размаху всем телом ударился плашмя о дно траншеи, и теперь лежал на спине, уставившись в небо глазницами с вытекшими глазами.
Внезапно взрывы прекратились. Несмотря на затихающий гул удаляющихся бомбардировщиков, казалось, что наступила полная тишина. Обитатели окопов стряхивали с себя песок и налипшие на одежду сырые комья глины. Со стороны противника как будто из-под земли вдруг выросли цепи вражеских солдат. Уже через несколько минут все пространство перед окопами было усеяно идущими во весь рост в атаку шеренгами немецких пехотинцев. По ходу они беспорядочно стреляли и то ли для устрашения противника, то ли ради подъема боевого духа громко и лихо пели неизвестную в здешних местах грозную боевую песню.
По команде командиров красноармейцы вышли им навстречу. В атаку пошли все, в окопах остались лежать только раненые и контуженные. Недалеко от роты Сеймура, опередив своих бойцов, шел Глеб. «За Родину, за Сталина!» – кричали все, но общий гул перекрывал высокий голос Глеба. Глеб замолк за несколько мгновений до того, как атакующие с двух сторон сшиблись в ближнем бою. Короткая очередь из автомата, выпущенная с двух метров, разнесла на части его череп.
А потом на глазах Сеймура убили Зафара. Потрясенный, он бросился к другу, но, был оглушен сильным ударом приклада в голову и рухнул как подкошенный. Когда пришел в себя, над ним стоял фашист и с усмешкой прокручивал барабан его нагана, в котором не было ни одного патрона.
Все происходило как во сне. Немцев оказалось в десятки раз больше, и они неторопливо в упор расстреливали наступающих. Скоро стрельба прекратилась, безоружных пленных стали сгонять в колонну. Раненых пристреливали там же, где они лежали. Ощущение нереальности происходящего усиливалось оттого, что победители по очереди, с улыбкой, фотографировались над телами поверженных врагов. Снимались в одиночку и небольшими группами. Бросалось в глаза их добротное обмундирование. Все немцы, как на подбор рослые, упитанные и веселые, были вооружены автоматами.
У всех мировых религий есть один общий недостаток: описанный в них ад в глазах простого грешника выглядит как исправительное заведение, при создании которого были недостаточно продуманы существенные детали. Вечное медленное горение в геенне огненной или столь же долговременное пребывание в кипящем котле, так же как другие разновидности вечных мук, поначалу действительно производят сильное впечатление, но только на людей с хорошо развитым воображением, среди которых, как правило, закоренелые грешники встречаются крайне редко. Так уж получилось, что по причине отсутствия нужного опыта люди не в состоянии представить себе, что это такое – вечность, и поэтому заведомо относятся к этим видам наказания с почтительным недоверием. Вдобавок почти во всех описаниях ада отсутствуют упоминания о таких эффективных наказаниях, как круглосуточные пытки холодом, постоянное недоедание и каждодневно применяемые изощренные формы унижения, превращающие человека в существо без чести и достоинства. В описаниях классического ада эти и другие, еще более изысканные наказания, естественно, отсутствуют, потому что придумавшие их нелюди появились на свет гораздо позже первых организаторов ада.
Пленных привезли на грузовиках на станцию, здесь их погрузили в товарные вагоны и два дня везли в неизвестном направлении. В битком набитых вагонах отхожих мест не было. Поезд часто стоял, но из запертых вагонов выходить не разрешалось. Поезд остановился один раз на полчаса в открытом поле. Пленных встретили солдаты с собаками, и измученные люди на глазах солдат, под злобный собачий лай справили нужду.
В открытые ворота поезд въехал на огороженную территорию с однотипными унылыми строениями. Здесь пленных, разделив на группы по десять-пятнадцать человек, стали загонять в бараки. В барак впускали по одному. У входа Сеймур получил сильный удар дубинкой, а когда он обернулся, той же дубинкой ему дали тычок в зубы. Глядя в лицо Сеймуру, охранник злорадно ухмыльнулся и замахнулся для нового удара. И тут Сеймур совершил первую и, может быть, самую серьезную ошибку за всю свою предыдущую жизнь. В прямой удар правой рукой он вложил всю ненависть, накопившуюся в нем за последние несколько дней. Охранник с разбитым носом упал, а Сеймур, прижав ладонь к разбитым губам, перешагнул порог.
Мигом набежавшие охранники всем скопом набросились на Сеймура. Слаженно работая дубинками, они избили его до потери сознания. Утомившись, четверо охранников отошли в сторону, но двое продолжали избивать его дубинками и ногами и после того, как он перестал подавать признаки жизни.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
