* * *
Сидящий верхом на мопеде человек в черном. Конечно, темное забрало шлема закрывает лицо, но Ребекка без труда узнает его. Осанка, резкие движения, манера держать голову немного набок. Сомнений никаких…
Она и раньше подозревала, но не стала расспрашивать, потому что не хотела узнать ответ… Мужчина в фильме роется в висевшем на руле пластиковом пакете. Затем достает цилиндрической формы предмет и начинает что-то с ним делать. Стук копыт становится все громче по мере приближения кортежа. Камера еще больше приближает изображение. Мужчина поднимает голову, с секунду ждет, держа предмет в обеих руках. Затем делает рывок одной рукой и заносит ее вверх. Она уже знает, что он бросит перед собой.
От хлопка светошумовой гранаты затрясся и этот фильм, но оператор продолжает держать мопед в фокусе объектива. Согласно отсчету времени в углу, человек на мопеде почти десять секунд сидит неподвижно, наблюдая плоды своих трудов, затем врубает ногой передачу, круто разворачивается и исчезает по улице Варендорфсгатан.
* * *
Вдруг фильм остановился и наступила тишина. Эйч Пи снова заерзал и пару раз нервно сглотнул. Пара щелчков по клавиатуре компьютера, и во весь экран развернулось застывшее изображение его самого. Стоп-кадр как раз того момента, когда он бросает гранату. Рука занесена вверх, тело напряжено, как пружина. Добавить сюда темное забрало шлема – и можно сказать, что это как минимум жуткое зрелище.
– Ну, Хенрик, – произнес Хельстрём гораздо менее дружелюбно, чем прежде, – так это…
* * *
– …Ваш брат на фотографии?
Стигссон и Рюнеберг вдвоем повернулись к ней, и в течение нескольких секунд в ее голове была полная пустота. Рубашка под пиджаком прилипла к телу, воздух в маленьком помещении стал вдруг спертым, было трудно дышать. Их взгляды прожигали ее насквозь. Покосившись в сторону допросной, Ребекка увидела, что и там наступила полная тишина. Нужно попытаться выиграть время, чтобы был шанс подумать… Но, судя по взглядам обоих, они ждали немедленного ответа.
Так что же ей делать? Солгать или сказать правду?
Решай, черт возьми!
Пару раз сглотнув слюну, ей удалось избавиться от кома в горле.
– В общем-то… – заговорила она.
* * *
– Можешь не отвечать, Хенрик!
* * *
Дверь допросной открылась, и в нее вошел долговязый мужчина с зализанными назад седыми волосами. Он нарочито медленно расстегнул позолоченные пуговицы на своем блейзере и сел на свободный стул рядом с Хенриком. В тот же момент Ребекка поняла, что узнала его.
* * *
– Мой клиент отказывается отвечать на этот вопрос, – произнес мужчина, на этот раз обратившись к полицейским и кладя на стол портфель, из которого достал пачку документов, которые положил рядом с кофе Эйч Пи. – Итак, а теперь я очень бы хотел узнать, почему, вопреки ясно высказаному моим клиентом желанию иметь рядом с собой своего юридического представителя, допрос уже начался. Как вы наверняка знаете, это нарушение двадцать первой статьи уголовно-процессуального кодекса…
* * *
– Юхан Сандельс!
Изумленный голос Рюнеберга заглушил конец речи адвоката.
– Как, черти подери, твоему брату удалось за такой короткий срок подтянуть такого «тяжеловеса»?
– Ни малейшего понятия, – ответила Ребекка, пожав плечами.
К тому же это была истинная правда.
Так что же тут, мать их всех, происходит?!
Глава 03
Timeout[12]
За спиной у него закрылись решетчатые ворота, и он прошел пару шагов по улице Бернсгатан. Снова на свободе, черт, как все-таки классно! Прокурор почти сразу же пошел на попятный. Нечеткий видеоролик не тянет на арест – во всяком случае, когда в деле участвует Юхан Сандельс.
Копы явно плохо усвоили урок, все еще думают, что он мелкий воришка, до смерти испугавшийся ночного взлома, последовавших за этим нескольких часов лежания на деревянной скамье и дозы психологического прессинга. Пару лет назад это у них прокатило бы, должно было прокатить. Но теперь он совсем другой человек и играет на гораздо более высоком уровне, что тоже далеко за пределами понимания этих копов. Даже если бы он решил нарушить правило номер один и рассказать, что же на самом деле произошло, их маленькие полицейские мозги никогда бы не приняли такую правду.
Я нашел в электричке телефон, с блестящим серебристым корпусом и сенсорным дисплеем, посредством чего получил предложение сыграть в игру. В альтернативную реальность, навсегда изменившую мою собственную. Но я вырвался из этой игры – по крайней мере, попытался это сделать…
Кто-то его сдал, это ясно. Заслал видео, сообщил СЭПО, как его зовут. Ролик, конечно же, не просто случайная любительская хрень, снятая каким-то туристом, у которого случайно вышло ухватить больше картинки, чем он рассчитывал. Оператор держал в фокусе именно его и отлично знал, где ему следует находиться. А это, в свою очередь, означает, что ролик прислала Игра. Но Игре вряд ли выгодно, чтобы его «закрыли»; наоборот, им нужно, чтобы он был на свободе, чтобы у него оставался хоть малейший шанс выполнить то задание, которое они пытаются на него повесить.
Эйч Пи и сам усердно размышлял над тем, не стоит ли ему сесть. Придумать какое-нибудь пустяковое преступление, за которое он пробыл бы пару месяцев в тюряге, тем самым в буквальном смысле выйдя из Игры. Но как это было и со множеством других блестящих идей, эту он пока что держал под спудом. И вообще, тюряга не совсем его стихия.
Been there, done that…[13]
Какая удача, что откуда ни возьмись появился этот тип Сандельс!
Эйч Пи позвонил в три крупнейшие адвокатские конторы, спрашивал самых известных адвокатов, и во всех попадал на какую-то непонятную мелкую сошку, которая давала невнятные обещания о том, что с ним свяжутся. И уже настроился на молоденького адвокатика не из самых толковых – и еще минимум пару ночей на той деревянной лавке.
Но вдруг нарисовался Сандельс, как черт из табакерки…
Возможно, господину адвокату наскучила семейная жизнь за городом и он искал повода отправиться в город, чтобы повидаться с любовницей? В общем, счастливое совпадение. Или все-таки нет…
Так или иначе, чувствовал себя Эйч Пи совершенно разбитым, был теперь под подпиской о невыезде, к тому же копы отобрали у него заграничный паспорт. И все же он на свободе.
Еще пару раз глубоко вздохнув, он направился в табачную лавку, которую заприметил в паре перекрестков впереди по ходу движения.
Как-то слишком легко они его отпустили.
Предварительное задержание может длиться семьдесят два часа, и, когда речь шла о терроризме, суд в принципе соглашался с доводами СЭПО и санкционировал арест. А Эйч Пи был лишен свободы менее тринадцати часов. И вряд ли лишь потому, что ему удалось добыть себе звездного адвоката.
