Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
Я сопротивлялся:
— Да зачем мне все это? Что я, в тайгу, что ли, собираюсь? И как потащу… тут на два баула…
— Ну а как же? — запыхавшись, свистящим голосом отвечала мама. — Сменное белье должно же быть, посуда, еда в дорогу…
— Но ведь не столько же. — Я стал отбирать самое необходимое.
— Понятно, что налегке лучше, — остановил отец, — а потом что делать? Ведь все сразу не купишь. Я тут на чердаке сумку нашел. Старая, правда, но еще крепкая. Почистили, вроде не стыдно ее взять. И вместительная. Надо, Роман, иметь при себе кое-какой багаж. А то получается — вот он я, заявился, подарочек.
Мама тоже поднасела, а я не сдавался. Не было у меня никакого желания представать перед Володькой этаким каликой, увешанным мешками, чайником, со свернутым матрацем за спиной… Да и когда я встречусь с Володькой? — ведь я ему так и не позвонил, не сообщил, не договорился. Может, придется и на вокзале заночевать…
Но сама причина размолвки, пусть небольшой, почти обычной в семейных буднях, была даже не в том, брать столько-то вещей или меньше, а в раздражении, страхе неизвестности, что там ожидается дальше. Я, как ни крути, откалывался от родителей, и они стремились, наверняка подсознательно, сделать мою часть наследства… не наследства — как назвать? — побольше. Пустить дальше с запасом хотя бы самого нужного.
И утром, после плотного завтрака и трех рюмок водки «на дорожку», за час до автобуса, в самый последний момент, отец достал из шкатулки почти все, что там скопилось, протянул мне:
— Вот, Роман, три с половиной миллиончика. На устройство.
Я, конечно же (и уже как-то привычно), возмутился:
— Зачем столько?! Я же работать еду, не на курорт! Миллиона хватит за глаза. У вас тут у самих расходов…
— Держи, и давай без препирательств, — теряя спокойную интонацию, перебил отец. — Мы дома как-никак остаемся, а тебя неизвестно что ожидает. И будь там поосмотрительней. Работа работой, но в авантюры старайся не ввязываться.
— И с незнакомыми никуда не ходи, — добавила мама почти плачущим голосом. — Тут показывали — парень из Кемерова в машину к каким-то сел, они его усыпили, а очнулся в Чечне… — И, видя, что я все еще не решаюсь принять деньги, она фальшиво-испуганно затараторила: — Ой, выходить же пора! Автобус бы не пропустить. — Сунула мне в руки новенькие коричневые плавки с синей и белой полосками по бокам: — Вот я тут кармашек пришила с пуговкой, деньги сюда положи. Все надежней, а то ведь в поездах теперь чего только не бывает — жулик на жулике…
С деньгами и плавками я оказался в своей комнатушке. Бурча, что все это глупости и что столько мне совсем не нужно, переоделся, спрятал в кармашек три миллиона, а остальное сунул в джинсы. Родители ждали меня на кухне, держа в руках дорожные сумки.
— Подумай, ничего не забыл? — полувелела-полуспросила мама.
Я огляделся, подумал… А что я мог здесь забыть? Паспорт, билеты, Володькина визитка были при мне, бритва, зубная щетка, еда — в сумках… Что бы еще такое взять с собой? Какую-нибудь книжку из домашней библиотеки? Безделушку, знакомую с детства?.. Нет, ни к чему не потянулась рука. Не надо цепляться за старое, оно только мешает. И я мотнул головой:
— Ничего.
— Н-ну, — отец повернулся лицом к двери, — тогда пойдемте.
Рядком на бетонной завалинке, подложив под зады газеты и дощечки, сидели старухи и старики, кто с потертыми сумочками из искусственной крокодильей кожи, кто с цветастыми пакетами, другие — с мешками и ведрами (эти, скорей всего, на базар торговать собрались). Поблизости, не спеша, убивая время, прохаживались более молодые. Пацаненок лет шести, в модной, будто надутой воздухом куртке, грыз, морщась, маленькое, явно в здешних краях выросшее яблоко.
На наше «здравствуйте» никто особо не отозвался, а некоторые и вовсе сделали вид, что не расслышали. Да и правду сказать, отношения у нашей семьи с местными далеко не теплые. Нет ни друзей, ни хороших знакомых; в гости пригласить некого и сходить — тем более… За глаза, знаю, нас называют «китайцами», наверное, из-за того, что целыми днями ковыряемся в огороде, выдумываем разные хитрости, чтоб побыстрей созрел урожай и было его побольше; несколько раз наезжали к нам люди из энергонадзора, проверяли, нет ли в теплицах обогревателей, не находили (они у нас надежно замаскированы) и, подобрев, рассказывали, что их завалили жалобами — мол, сжираем мы немерено электричества…
Родители мои на пенсии, хотя по возрасту еще вроде как не подходят; дело в том, что та республика, где жили до переезда сюда, приравнена к районам Крайнего Севера, и пенсия там у женщин с пятидесяти, а у мужчин с пятидесяти пяти, да и размер этих пенсий побольше, чем у многих здесь… В общем, поводов для неприязни хватает…
Среди молодежи у меня тоже друзей не нашлось. Сначала, в первое лето, приятели, кажется, появились, по вечерам я ходил в клуб на танцы, кино посмотреть, с девушкой одной стал встречаться, на вид довольно-таки симпатичной; но потом понял, какая разница между мной и деревенскими. Не знаю, кто лучше, кто хуже, но огромная разница. Совсем разные мысли, интересы, разговоры, даже набор слов… И постепенно я перестал с ними встречаться; приятели тоже потеряли ко мне интерес, девушка задружила с другим, о клубе по вечерам я не вспоминал, а смотрел телевизор или перелистывал книги, которые до сих пор, как колонны, громоздятся в моей комнатушке… В городе я бывал редко, там тоже ни с кем особенно знакомства не свел. Хотел было попытаться поступить в Пединститут, но все тянул, а теперь, в двадцать пять лет, становиться абитуриентом показалось мне глупо… Так что никого и ничего не жалко оставлять здесь, разве что родителей. Хотя рано или поздно оторваться необходимо.
Почти по расписанию подкатил маловместительный «пазик», и сегодня не возникла у его дверей толкотня, не слышалось перебранок — день будний, пассажиров немного, места, кажется, достанутся всем.
Водитель проверял пенсионные удостоверения, принимал плату, выдавая взамен билетики. Мы стояли в стороне, чего-то ждали. Глядели на уменьшающуюся кучку людей у автобуса и молчали. И лишь когда уже и мне пришло время достать из кармана деньги и протянуть водителю, мама скороговоркой посыпала:
— Сообщи сразу же, как приедешь! Слышишь, Рома? В поезде ни с кем не выпивай, не играй в карты, ради бога! Будь осторожней. Слышишь?.. На станциях что попало не покупай, всякая зараза там может… Береги себя, сынок! Слышишь?..
Я машинально кивал, глядя то в землю, то на водителя, про себя торопил его поскорее сказать: «Ну, поехали, время!» И вот он, запустив всех, покручивая в руках рулончик билетов, объявил:
— Отъезжающие, заходим. Пора!
Я пошел к «пазику», мама продолжала напутствовать, борясь со слезами, отец, покряхтывая, глубоко затягивался сигаретой и щурился…
5
Семьдесят пять часов. Семьдесят пять часов, и это только до перевалочного пункта, до Москвы. Три дня и три ночи. Меняется погода, пейзаж за окном, меняются соседи по тесному пеналу купешки… Делать нечего. Лежать на верхней полке, пытаясь дремать или исподтишка разглядывая людей, быстро надоедает, и я жалею, что все-таки не взял из дому какую-нибудь интересную книгу, такую, чтоб затянула и трое суток пролетели незаметно, да еще чтоб дочитывать, мысленно умоляя поезд замедлить ход, оттянуть момент, когда надо будет покинуть вагон, окунуться в бурный, суетный мир… Но книги нет, приходится подыхать со скуки. Да и какая настолько увлечет, что заслонит мои мечтания о скором будущем?..
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
