Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Павлов отошёл в сторону и сел в кресло перед деактивированным пультом второго помощника штурмана — этот пост на гражданских и военных судах предназначался для стажёров, а на кораблях Астроэкспедиции числился просто резервным. С безучастным видом командир бригады закурил сигарету, показывая тем самым, что главным на «Марианне» остаётся Томассон. Сам шкипер устроился в своём капитанском кресле и произнёс:
— Итак, в составе вахты на мостике произошли изменения. Штурман — лейтенант Топалова, навигатор — суб-лейтенант Вебер, оператор вакуумного погружения — суб-лейтенант Гарсия, помощник штурмана — курсант Вильчинский, дежурный офицер связи — мичман Эндрюс, дежурная бортпроводница — младший сержант Каминская. По местам, господа.
Вместе с остальными я занял своё место, вдел в правое ухо миниатюрный наушник для получения голосовых сообщений от компьютера и, преодолевая вполне естественное волнение, попытался сосредоточиться на показаниях многочисленных приборов, которые в большинстве своём дублировали такие же приборы на штурманском пульте.
На кораблях третьего класса лётная вахта обычно состояла из четырёх офицеров (связист, а тем более стюардесса, не в счёт) — штурмана, его помощника, навигатора и оператора вакуумного погружения. Собственно говоря, все четверо были специалистами одного профиля и вместе делали одно дело — управляли кораблём. Просто каждый из них исполнял свою задачу: навигатор прокладывал курс, штурман с помощником вели корабль по курсу, а оператор погружения поддерживал необходимое состояние вакуума за бортом. Раньше, на заре межзвёздных полётов, эту функцию осуществлял инженер-физик, но позже, с усовершенствованием сверхветовых ходовых систем, физическая сторона процесса отошла на второй план, и теперь погружением ведал пилот. Или навигатор — особой разницы не было. Как таковая, должность навигатора присутствовала в штатных расписаниях отдельно от пилотской лишь в силу традиции. Да ещё потому, что навигатор был больше теоретиком, а пилот — практиком. Но хороший специалист должен быть одинаково силён как в теории, так и в практике, поэтому нередко случалось, что штатный пилот выполнял навигационные счисления, а навигатор нёс вахту на месте штурмана. В моём дипломе было указано: «пилот 4 класса, навигатор 4 класса» — это высшая квалификация, которую мог получить выпускник лётного колледжа. К примеру, Элис по пилотированию имела пятый класс, а по навигации только шестой, но при том считалась одной из лучших в нашем выпуске.
Томассон отдал приказ начать предстартовую проверку систем. В основном это была моя обязанность как помощника штурмана. Поначалу я волновался, боясь где-то ошибиться, что-то пропустить, но процедура была мне хорошо знакома, так что вскоре я успокоился и дело пошло на лад. Протестировав системы управления и получив доклады о готовности других корабельных служб, я передал сводный отчёт штурману Топаловой, а она, в свою очередь, отчиталась перед шкипером.
Командор Томассон вызвал диспетчерскую космодрома и запросил разрешение на старт. В ответ мы получили номер взлётной полосы, схему воздушного коридора и рассчитанный по секундам график полёта вплоть до выхода на орбиту.
— Выполняйте, — коротко бросил шкипер, откинулся на спинку кресла и попросил стюардессу приготовить кофе.
— Активизировать гравикомпенсаторы, — распорядилась Топалова. — Антигравы — мощность девяносто, отклонение ноль. Запустить реактивные двигатели.
— Есть, гравикомпенсаторы, — ответил я. Теперь сила тяжести на борту «Марианны» регулировалась искусственно и должна была оставаться на уровне 0,93 g, как на поверхности Октавии, независимо от ускорения корабля и внешних гравитационных полей. — Антигравы включены. Нагрузка на шасси — десять процентов. Реактивные двигатели запущены.
Топалова выдвинула штурвал и увеличила тягу. Корабль сдвинулся с места и, постепенно набирая скорость, покатился по рулёжной дорожке к указанной нам полосе. Благодаря антигравам, на шасси приходилась лишь одна десятая веса «Марианны», что исключало риск их повреждения. При всей прочности своей конструкции, они могли удерживать полный вес корабля лишь в состоянии покоя или при самом медленном передвижении.
Фрегат вырулил на взлётную полосу секунда в секунду по графику. Глядя на космодром с высоты двенадцатиэтажного здания, я думал о том, что аэродинамический взлёт для таких громадных кораблей как «Марианна» — чистейшее пижонство и напрасный расход термоядерного топлива. Куда проще, быстрее и экономичнее было бы поднять фрегат на антигравах, придать ему вертикальное положение и уже тогда запустить реактивные двигатели. Но при этом терялась вся эстетика взлёта — а людям всегда было присуще стремление к красоте, которая, как известно, требует жертв.
— Ну, начинаем!
Топалова резко увеличила тягу, и фрегат, быстро ускоряясь, помчался вдоль полосы. Для разгона ему потребовалось добрых десять километров.
— Есть скорость отрыва. Взлёт!
«Марианна» оторвалась от поверхности и со слоновьей грацией взмыла в небо. Говоря «со слоновьей», я вовсе не иронизирую. Если бы вы увидели танцующего слона, то наверняка были бы очарованы его движениями.
— Убрать шасси!
— Есть! — отрапортовал я. — Шасси убрано.
— Переходим звуковой барьер…
Где-то снаружи громыхнуло, но мы ничего не услышали и не почувствовали. Корабль обладал полной звукоизоляцией как от внешнего мира, так и между отсеками, а его остов и внешняя обшивка были сделаны из особого сплава титана, который, наряду со сверхпрочностью, обладал высокой сопротивляемостью к вибрациям. Здесь, в носовой части «Марианны», мы совсем не ощущали работы двигателей, а знали, что они действуют, лишь по показаниям приборов. Да и в кормовых отсеках вибрация была минимальной.
Фрегат слегка накренился на левый борт, как будто собирался совершить плавный поворот, не предусмотренный графиком полёта. Чуть уменьшив мощность правых антигравов, я вернул ему строго горизонтальное положение. В этом состояла одна из моих обязанностей — страховать штурмана, «подчищая» его действия. Никто из присутствующих ничего не заметил, лишь Топалова криво ухмыльнулась.
Мы превысили первую космическую скорость, миновали стратопаузу и вошли в мезосферу. Небо над нами уже было чёрным, в нём ярко пылали звёзды. В отличие от нас с Топаловой, оператор погружения, румяный коротышка Гарсия, и долговязый навигатор Вебер откровенно бездельничали, а последний вдобавок демонстративно зевал. Их работа начиналась только с запуском сверхсветового привода. Собственно, мы тоже могли отдыхать, доверив взлёт и выход на орбиту компьютеру, который справился бы с этой задачей не хуже нас. Но так почти никто не поступал. Ни один настоящий лётчик не откажет себе в удовольствии собственноручно поднять в небо громадную махину в сотню килотонн, ощущая пьянящее чувство торжества над всемирным тяготением…
Наконец мы вышли на стационарную орбиту вокруг Октавии в тридцати тысячах километров от её поверхности. Томассон объявил режим полной готовности к погружению. Гражданские суда перед запуском сверхсветового привода ещё пару часов шли на реактивной тяге, удаляясь от планеты, чья гравитация вносила нежелательные возмущения в физический вакуум. Однако космические исследователи, как и военные, считали подобные меры предосторожности излишними и обычно стартовали прямо с орбиты.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
