— Ладно, — буркнул Платон, подхватывая услужливо поданную барменом новую порцию текилы. — Прогонят, пойду в номер. Мы не гордые — сами лимончик нарежем.
— Вы позволите? — Он поставил фужер на стол, положил тросточку рядом и упал в кресло.
Студенты недовольно покосились, но промолчали. Все трое были одеты в облегающие костюмы из термоткани — той самой, что меняет цвет в зависимости от температуры. В свое время Рассольников решил, что это чисто больничная одежда: уж очень удобно по ней определять общее состояние пациента, его температуру и наличие воспаленных областей. А вот поди ж ты! Ненормальные земляне теперь разгуливают в этом цветастом безобразии едва ли не через одного. Никакого вкуса плюс стадный инстинкт. Впрочем, ничего удивительного: самые умные и независимые уже давно отправились к новым мирам. Естественный отбор во всей красе: остались только ленивые дураки. Земляне…
Платон хмыкнул, перехватил презрительный взгляд, брошенный на его безупречно белый шерстяной пиджак, цветок кактуса в петлице и стройную тросточку, и покачал головой:
— Зря вы считаете меня старикашкой, косящего — под денди девятнадцатого земного века. Мне эта трость уже три раза жизнь спасала. В нее вделан аварийный передатчик, компактный, но мощный. Не улыбайтесь, молодой человек, я сам понимаю, что цилиндр диаметром в сантиметр трудно назвать компактным, но зато свой «SOS» он орет на сферу в четыре парсека. А в нижней трети есть еще вот это…
Атлантида сжал рукоять, и из трости почти под прямым углом выпрыгнуло немного изогнутое металлокерамическое лезвие пятнадцати сантиметров в длину.
— Осторожнее, не порежьтесь! Нижняя грань заточена, — предупредил он протянувшую руку девушку, — Как видите, это еще и легкий альпеншток. Помнится, на Гвоздике, это планета земного типа в секторе Тетчер, угораздило меня, стоя на носу семидесятиметровой статуи Будды, потянуться к ее глазу. Поскользнулся я и полетел вниз камушком. Хорошо, успел клинок в губу вогнать. Минут десять на тросточке висел, пока ребята веревку не спустили. Или на Тибете я оступился на леднике и почти полкилометра на спине катился. Тут уже сам смог выбраться, с помощью тросточки и полилингвиста. Правда, компьютерный переводчик после того, как я им полтора часа лунки для ног выдалбливал, все языки, кроме арабского, забыл. Мне вообще не везет с переводчиками…
— А это случайно не холодное оружие? — осторожно поинтересовался студент.
— Это одежда, — парировал Атлантида, убирая лезвие обратно в трость. — Я без нее чувствую себя голым. Точнее, я скорее предпочту остаться голым, чем без нее. Больше шансов выжить.
— А что вы делали на Тибете? — полюбопытствовала кудрявая голубоглазая студенточка. — Вы кто, геолог?
— Археолог! — возмущенно зарычал Атлантида и с наслаждением осушил фужер. Прежде чем отправить в рот лимон, он ухмыльнулся: — А вы думали, «железную печать» я дома, в подвале, лобзиком выпиливал?
— Так вы тот самый Рассольников?! — не поверили своим ушам студенты.
— Простите, забыл представиться, — развел руками Атлантида. — Платон Рассольников, почетный хранитель вашего музея.
— Джарита, — назвала себя голубоглазая кудряшка.
— Забава, — кивнула кареглазая, с длинными прямыми волосами девушка.
— Джордж, — протянул руку парень. — Неужели тот самый Рассольников?! — все еще сомневался он.
— Какой есть, — доброжелательно усмехнулся Атлантида.
Археолог мысленно поблагодарил Господа за то, что он создал всех журналистов безмозглыми баранами, а умных профессоров — наивными чудаками. Стараниями и тех, и других за последние годы Рассольников приобрел репутацию бескорыстного исследователя и щедрого, богатого мецената. Между тем ни ученым, ни журналистам так и не пришло в голову, что подаренная им университетскому музею «железная печать», застрахованная на пятнадцать с половиной миллионов кредитов, на черном рынке не стоит и двух медных су.
За время полугодичных раскопок на Тибете Атлантида нашел немало явных признаков обитания там неких разумных существ, следы кочевых стоянок, но из реальных вещей выкопал только небольшую медную тонкостенную чашу, кем-то зверски пожеванную, и продолговатый кусок сырого железа с хорошо различимым клеймом. Сопоставляя его рисунок с библиотекой символики, Атлантида с изумлением обнаружил, что клеймо с планеты Тибет удивительно напоминает тавро, которым метили свой скот королевские погонщики древней Бирмы. Это означало, что еще в доисторические времена между двумя планетами могли поддерживаться прямые контакты! Нет ничего удивительного, что клеймо было оценено в невероятную сумму, которой Атлантиде, по всей видимости, не удастся заработать за всю оставшуюся жизнь. Однако совершенно ясно и то, что истинную ценность такой артефакт приобретает только в случае его легитимности — то есть извлечения со всеми соответствующими формальностями: объемной съемкой, ведением протокола, присутствием свидетелей и так далее, и официальной регистрации. Плюс — целая череда последующих экспертиз. Иначе клеймо — просто обычная, ничего не значащая железка. Естественно, столь ярко «засвеченный» артефакт на черном рынке уже никому не нужен: кто же признается, что заграбастал официальную находку?
Поэтому Атлантида и подарил «железное клеймо» Страдсфордскому университету. Выбор был небогат: или отделаться от бесполезной вещи и забыть про нее, или потратить немного времени и подкинуть свой камушек в слепленный кое-как фундамент науки. Рассольников предпочел второе. Зато теперь он имел право на полный пансион в стенах университета, на завистливые взгляды мужчин и восторженные — женщин. (Еще бы — человек легко и просто подарил университету пятнадцатимиллионный артефакт. Денег, наверное, голуби не клюют!) А еще — на изрядную долю известности, благодаря которой на регулярных свадьбах сестрицы его узнавал как минимум каждый третий гость.
Вот и сейчас — стоило студентам понять, с кем они имеют дело, как оттенок легкого презрения к тридцатилетнему «старикашке» сменился благоговейным восторгом перед возможностью прикоснуться к «самому» Платону Рассольникову.
— Так что, — предложил Атлантида, — обмоем знакомство за счет альма-матер?
Предложение было немедленно принято, после чего посыпались обычные в таких случаях вопросы, например:
— Вы, наверное, всю вселенную облетели?
— Ну что ты, Забава, — рассмеялся Атлантида. — Вселенная немножко великовата для одного человека. Разве только нашим доблестным медикам удастся продлить среднюю продолжительность жизни с трехсот до хотя бы пяти тысяч лет. Тогда можно будет пробежаться по паре рукавов нашей галактики.
— А вы берете с собой в экспедиции женщин? — покраснев, поинтересовалась Джарита.
— Только таких симпатичных, как ты. — Даже литр текилы, успевший разбежаться по венам Атлантиды, не смог лишить его галантности.
— Скажите, Платон, а как вы разыскиваете стоянки разумных существ? — проявил профессиональный интерес Джордж.
— Это довольно просто, — пожал плечами Рассольников. — Оцениваете планету, прикидываете, где именно предпочли бы жить вы сами, пробиваете в этих местах пробные шурфы и делаете послойную квантовую съемку. Или двигаетесь вдоль реки, смотрите, где сами хотели бы сделать стоянку, и опять: шурфы и послойная съемка. Самая простая, самая распространенная и самая надежная методика.
