В последующих радиограммах давался подробный инструктаж по подрыву его опорных мачт.
Следуя этим радиограммам, абвер создал специальное подразделение, которое под видом голландских подпольщиков изучило возможности доставки туда взрывчатых веществ. Исходя из реальных результатов разведки, немцы радировали в Лондон, что задача вполне выполнима, так как охрана радиостанции довольно слаба.
9 августа 1942 года пополудни из Лондона поступило указание приступить к проведению акции. Через два дня радист абвера сообщил Лондон:
«Вылазка в Коотвик прошла неудачно. Часть отряда попала на минное поле, установленное вблизи мачт. Погибли 5 человек. Тийс Таконис и остальные — в безопасности».
Через некоторое время Лондон передал благодарность участникам акции и сообщил, что Тийс Таконис награжден медалью за храбрость.
Немцы, в свою очередь, поместили в голландский прессе объявление следующего содержания:
«Преступные элементы предприняли попытку подрыва одной из радиостанций в Голландии. Попытка эта была сорвана. Захваченные при этом материалы свидетельствуют о поддержке этого диверсионного акта противником. Законопослушное население вновь предупреждается о тяжелых последствиях подобных попыток и даже их поддержки».
В то время как Лондон направляет во все больших размерах оружие и снаряжение для голландских подпольщиков в целях подготовки к дню «Х», немцы ускоренными темпами осуществляют строительство мощных оборонительных укреплений на голландском побережье. Операция «Керн» утверждает их уверенность, что вслед за созданием большого числа групп Сопротивления, должна последовать крупномасштабная военная акция.
С января по апрель 1943 года в Голландию прибывают еще 17 агентов, в числе которых 7 радистов с рациями. Перед абвером встает задача обеспечивать Лондон информацие о деятельности в общей сложности до 50 агентов, что становится практически невозможным делом. В связи с этим майор Гискес запрашивает разрешение Лондона о сворачивании, якобы из соображений безопасности ряда радиопередатчиков.
Весна 1943 года. Операция «План Голландия» длится уже 15 месяцев. Немецкие штабные карты подтверждают, что районом вторжения союзников вполне могли стать Фландрия и Голландия, побережье первой из которой находится всего в 35 километрах от Англии.
На каждом более или менее важном объекте в стране находилось не менее 200 готовых к бою немецких солдат. Чтобы изобразить активную саботажно-диверсионную деятельность местных подпольных группировок в своих донесениях англичанам, абвер использовал малейшие несчастные случаи в немецких войсках и некоторые реальные выступления голландских патриотов. Кроме того, майор Гискес устраивал инсценировки саботажа на железной дороге. И хотя никаких реальных потерь при этом не было, они вызывали инсценированный им же взрыв грузовой баржи с «самолетами» (на самом деле на ней были собраны остатки сбитых самолетов и ненужных частей) около Роттердама в августе 1943 года.
В начале марта 1943 года Гискес получил из Лондона сообщение об «операции «Шпрос» (отпрыск). Для сброса людей и грузов англичанами он органиховал площадку на лесной поляне в 5 километрах от Эринело. В ночь с 9 на 10 марта там должны были приземлиться Питер Дурлейн с двумя другими агентами, направляемыми на усиление деятельности подполья по плану «Керн».
Вот что рассказывал Питер Дурлейн о событиях тех дней:
«На одном из аэродромов Англии нас ожидал четырехмоторный бомбардировщик «Галифакс». Сопровождаемые самыми добрыми пожеланиями, мы сели в самолет. Полет проходил на очень низкой высоте, чтобы не быть обнаруженным вражескими радарами. Примерно через час под нами показалось голландское побережье. В 0.15 мы были над обусловленным местом. Над городком Хардервик по пути был сброшен десяток клеток с почтовыми голубями для маскировки истинной цели полета.
Оставив справа городок Апельдоорн, самолет стал кружить над лесной поляной и мы приготовились прыгать.
На очередном заходе я увидел обусловленный световой сигнал принимающей группы.
Приземлился я примерно в километре от поляны, сев на дерево. Соскользнув с него, скрылся в кустарнике, держа палец на спусковом крючке пистолета, и стал ждать. Через некоторое время услышал приближение людей, и вот кто-то крикнул парольное слово «Пауль». Вздохнув с облегчением, я вышел навстречу людям. Они сердечно меня приветствовали. Двое летевших вместе со мною товарищей были уже с ними. Руководитель группы приема объяснил нам, что придется подождать часа два, а затем мы направимся в Эрмело. Нас угостили английскими сигаретами и дали выпить по нескольку глотков виски из фляжек.
Было часа четыре утра, когда был дан сигнал на выезд. Мы разделились на небольшие группки: каждого из нас сопровождали по два человека из состава группы приема. Группы наши двигались на удалении примерно 100 метров друг от друга. Минут через пять мои спутники вдруг набросились на меня, скрутив руки за спину, и я услышал клацанье наручников. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что я не успел даже оказать сопротивление. Я подумал, уж не сошли ли они с ума, и сказал: «Прекратите глупости!» Но тут один из них сунул мне дуло пистолета в спину, раздался свисток, и из кустов выступила большая группа людей, окружившая нас. Один из подошедших заявил мне на отличном голландском языке:
— Вы арестованы, мой друг, — ха-ха — и являетесь пленником немецкой разведки. Вся ваша организация находится в наших руках. Война для вас будет окончена — если вы поступите так, как мы вас прикажем. Тогда все будет в порядке, и вы останетесь в живых.
После этого меня связали и отвезли на телеге к стоявшему невдалеке автомобилю Красного креста. Примерно через два часа мы прибыли в бывшую духовную семинарию, в помещениях которой гестапо[9].
Я не подумал, что немцы станут обращаться с нами как с военнопленными, а может даже и не как со шпионами. Скорее всего, нас оставят в живых до тех пор, пока мы будем им нужны — пока, по их мнению, они смогут получить от нас какую-либо информацию. В этом я был убежден. Каждое утро, просыпаясь от стука в дверь, первой моей мыслью было: это — экзекуционная команда.
В середине июня меня перевели в другую камеру, где нам оказалось трое человек. Я тут же установил уже апробированным способом контакт с соседними камерами. Первым же моим вопросом был: имеются ли желающие совершить побег? Иоханн Уббинк, из соседней камеры, оказался единственным, кто дал свое согласие. Для начала мы просверлили небольшое отверстие в стене под умывальником для лучшей связи.
