Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Но тяжелые патроны с массивными головками смотрелись солидно. Плакаты утверждали, что на сто метров пули пробивают 40 миллиметров брони, а на пятьсот метров – 25 миллиметров. Учитывая, что броня большинства немецких танков не превышала эту толщину, мы вполне могли с ними справиться. Ружье системы Дегтярева весило 17 килограммов, было однозарядным. При выстреле сильная отдача открывала затвор и выбрасывала гильзу. Вставляй следующую и снова целься. Поэтому скорострельность этого ружья (ПТРД) была довольно высокая: до десяти выстрелов в минуту.
На вооружении армии состояло еще одно противотанковое ружье – самозарядное системы Симонова (ПТРС). Оно было такого же калибра, но имело магазин на пять патронов и обладало большей скорострельностью. ПТРС я видел только на плакате. В начале учебы ни одного экземпляра самозарядного ружья в учебном полку не было.
Как я понял, выпуск этих ружей налаживался медленно. В одних источниках говорилось, что за 1941 год было выпущено всего 600 ПТРД и 80 штук ПТРС. В других справочниках утверждалось, что за этот период выпустили 17 тысяч ружей системы Дегтярева и 77 штук ПТРС. В любом случае в конце сорок первого года противотанковых ружей в армии не хватало, но производство их увеличивалось быстрыми темпами.
Фамилию командира учебной роты я не запомнил. Кажется, это был старший лейтенант, которого я изредка видел на поверках. Он был загружен организационными и хозяйственными делами, двести курсантов – не шутка.
Зато с нами постоянно находился командир взвода лейтенант Зайцев Тимофей Макарович. Несмотря на свои двадцать восемь лет, был он наполовину лысый, по характеру спокойный и рассудительный. Может, потому, что службу начинал рядовым красноармейцем.
Затем остался на сверхсрочку, закончил курсы младших лейтенантов, участвовал в Финской войне. Оттуда вернулся с обмороженными пальцами, медалью «За боевые заслуги» и убежденностью, что мало в любой войне героического, а вот крови, грязи и животной жестокости хватает с избытком.
Много позже, уже на фронте, он поделится со мной воспоминаниями о той короткой войне.
Запомнились ему атаки по закопченному гарью рыхлому снегу. Как простуженно и хрипло кричал ротный капитан:
– Рота, слушай команду! Вставить запалы в гранаты.
Красноармейцы доставали из подсумков увесистые РГД-34, согревали дыханием побелевшие от мороза пальцы и заученными движениями быстро вставляли запалы. Затем снова надевали теплые трехпалые рукавицы и напряженно ждали главную команду:
– Рота, встать! В атаку!
Поднимались на негнущихся ногах и шли, убыстряя шаг сплошной цепью. По тогдашним уставам даже под самым сильным огнем нельзя было залечь и на секунду. Бежали, если можно назвать бегом, запаленные скачки по снегу тепло одетых бойцов, в валенках, ватных штанах и длинных шинелях с вещмешками за спиной.
Кричать «ура» сил не оставалось. Кто-то стрелял на ходу, не целясь, старались не смотреть, как падают вокруг товарищи. Сильным был встречный пулеметный огонь, и метко били из винтовок чёртовы «лопари», готовые насмерть стоять за свою каменистую лесную землю и бесконечные озера.
Когда сближались, финны в большинстве своем рослые крепкие парни, поднимались навстречу и, не колеблясь, вступали в рукопашный бой. Запомнилось, что одеты они были по-охотничьи, легко. Форма серо-голубого цвета, но немало было в домашних коротких полушубках, ватных куртках (ополченцы) и овчинных светлых шапках.
Винтовки Мосина (финская модель), автоматы «Суоми» с круглыми дисками, похожие на наши ППД. Дрались жестоко, не уступая друг другу. Лица у финнов были похожи на русские: широкоскулые, голубые глаза, светлые волосы. Но это замечалось после боя, когда забирали у мертвых трофеи, документы.
Тимофею Зайцеву везло. И в ближнем рукопашном бою, когда успевал выстрелить или ударить первым, и в атаках, когда на снегу оставались сотни убитых.
Раза два его взвод выбивали на три четверти. Уцелевшие зарывались в снег среди кочек и камней. Терпеливо ждали ночи, чтобы отползти. Товарищ не выдержал холода и боли в простреленной руке. С тоской глядел, как взрываются мины, находя новые жертвы и добивая раненых. Сказал Тимофею:
– Ты как хочешь, а я поползу.
– Выждем хоть полчаса, пока стемнеет, – пытался уговорить его младший лейтенант Зайцев.
Не послушался. Пополз, кое-как двигая окоченевшими ногами. Финский снайпер дал ему отползти шагов двадцать и точно влепил пулю в голень. Стрелял, как позже выяснилось, пулей со спиленной головкой. Такая, даже если кость не перебьет, разворачивается в теле, как лепесток, и вырывает на выходе кусок мяса.
Не забыть, как захлебывался от крика товарищ. Поднялся, но тут же получил пулю в другую ногу. Через минуту кричать уже не мог, хватался за ноги, стонал, перевязать себя не смог. Да и какая повязка удержала бы две струи крови?
Затем, дав русскому помучиться, снайпер всадил умирающему пулю в лицо. Из-под суконной буденовки брызнуло что-то бурое, вязкое. Повис мутной виноградиной выбитый глаз.
Все это происходило рядом с младшим лейтенантом Зайцевым. Много всего нагляделся на той жестокой войне. А в учебный полк бронебойщиков попал не только потому, что имел к осени сорок первого немалый боевой опыт.
У финнов захватили однажды в качестве трофея самозарядное противотанковое ружье «Лахти-39» калибра 20 миллиметров. Во время марша громоздкую штуковину ставили на крышу головного грузовика или на сани. Младший лейтенант Зайцев, хорошо разбиравшийся в оружии, быстро освоил его и прикрывал движение батальонной колонны.
У финнов было много хороших стрелков. Поначалу думали, что «кукушки» устраивают засады на деревьях. Когда видели подозрительную ель или сосну, Зайцев разворачивал тяжелое ружье (53 килограмма весом) и всаживал в гущу ветвей три-четыре мелких осколочно-фугасных снаряда.
Разлетались в сторону обломки веток, хвоя, взлетали с карканьем вороны. Ни одного снайпера на деревьях не обнаружили, они прятались на земле, в снегу. Но однажды снял наблюдателя на раскидистой ели, сбоку от дороги. Раза два удачно отстрелялся по дзотам. Один поджег, а в амбразуру другого закатил пару осколочных снарядов. Расчет, израненный мелкими осколками, вытащили и прикончили на месте – слишком много душ погубили эти двое, опустошая ленты старого кайзеровского пулемета МГ-08.
Ружье у младшего лейтенанта вскоре забрали в штаб дивизии для изучения, а взводный Зайцев получил медаль «За боевые заслуги» и очередное звание «лейтенант».
Повоевал немного в начале Отечественной. Был ранен, а затем направлен в учебный полк, обучать молодых стрельбе из недавно появившихся противотанковых ружей.
Сначала сам разобрался в системах. На полигоне вместе с другими командирами выпустил с десяток пуль по мишеням. Рассматривая издырявленную стальную плиту, убедился, что оружие сильное и может противостоять немецким танкам и броневикам.
Длинный ствол и сильный патрон неуклюжего на вид ружья помогали разгонять пулю до скорости тысяча метров в секунду, в полтора раза быстрее, чем у «Лахти-39». И прицельность была неплохая. На триста шагов всаживал четыре пули из пяти в мишень размером с оконную форточку, чему предстояло учить своих подопечных.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
