Они оба любовались пейзажем. Горы были отвесные, пепельного цвета, стаи кроваво-красных облаков и ни единого лучика солнца.
Сидящий рядом с ним Дьявол оставался совершенно неподвижным.
— К сожалению, нет, — ответил он с печальной улыбкой, — мы всего лишь в твоем сне. Ты сам так изобразил ад. У тебя очень жалкое воображение.
Барон Мордайкен мысленно проглотил это. Разве его вина, что вся тарабарщина, которая описывает ад, вечно долдонит одну и ту же литанию?
— Носитель серного пламени? И где вы, сатанисты, только находите такие глупости.
— Неважно. Все, что от тебя требуется, Мордайкен, так это только верная служба.
— Хозяин, я в полном вашем распоряжении.
Мордайкен скромно, отведя полы своей накидки, кивнул головой. Несмотря на яростные волны лавы, разбивающиеся внизу о прибрежные утесы, его начал бить озноб.
— Разденься и прыгни в озеро.
— Что?..
— Это так, для смеха.
— А-а-а.
— Мы третьи в таблице классификации, хозяин.
— У меня на этот счет есть одна мысль, — сказал Дьявол, — но ты такого не сможешь себе представить. — Вы сегодня вечером хорошо сыграете против Огров Челси?
— Несомненно, хозяин.
— Великолепно. Именно так я и думал.
Дьявол на какое-то время уставился неподвижным взором на волны моря. Адское пламя сверкало в его злобных зрачках.
— Мордайкен, — сказал он наконец, после длительной паузы, — ты уже полностью пришел в себя после вчерашней попойки и отдаешь себе отчет в том, что забыл ключ от своих комнат?
Доверие (Отрывок из интервью, опубликованного в «Утре волшебника»)
Утро волшебника: Джон Винсент Мун, ваша команда на самом деле занимает последнее место в списке классификации, отставая от предпоследней команды на три очка. Сегодня вечером она выступает против Спиталфилдских Потрошителей в игре, которая объявлена решающей. Если вы проиграете, то будете дисквалифицированы. Какое у вас настроение перед матчем?
Джон Винсент Мун: У нас фантастически отличное настроение. За последние дни я очень много беседовал со своими игроками, и уверенность полностью вернулась к нам.
У. В.: Уверенность? Но ваша команда проиграла подряд серию из девяти матчей?
Дж. В. М.: Да, да, но вы сами знаете, как это делается: надо просто подождать, когда сработает тормоз. Такой трюк бывает очень практичным, понимаете? Все наши проигрыши не имеют никакого значения. На этот раз все будет отлично.
У. В.: А что по этому поводу думает Густус Оаклей, владелец команды?
Дж. В. М.: Он дал мне карт-бланш.
У. В.: Карт-бланш?
Дж. В. М.: Да. У вас плохо со слухом?
У. В.: Ну хорошо, я… Прекрасно. Джон, что вы можете сказать в отношении прогноза на этот вечер? За Спиталфилдскими Потрошителями тащится репутация чертовски…
Дж. В. М.: На данный момент тащатся члены этой команды (смеется). Гм-м.
Поверьте мне, мы их разделаем, как мясник ягненка.
У. В.: Правда? И какие же тактические приемы вы собираетесь для этого применить?
Дж. В. М.: Знаете ли, мой дорогой, такие вещи, в принципе, держатся в строгом секрете. Но я доверительно сообщу вам несколько намеков. Мы знаем, что Потрошители не обращают внимания на боль, поэтому отбросим в сторону обычную технику запугивания. Будем играть на нашей скорости. У нас есть для них сюрприз. Все что я вам хочу сказать, так это то, что мы преподнесем им этот сюрприз. И результат не заставит себя долго ждать.
У. В.: Большинство болельщиков Огров объявило: единственное, что их может удивить, так это ваша приличная игра. Что вы скажете на это?
Дж. В. М.: Спокойно, дети мои.
У. В.: А более серьезно?
Дж. В. М.: Я так похож на шутника?
У. В. (после недолгого замешательства): Джон Винсент Мун, за последнее время вы приобрели репутацию самого непопулярного тренера в лиге Квартека. Многие игроки, в особенности из команды Огров, желают вашего ухода, а о болельщиках и вообще нечего говорить. Вы можете сказать что-либо в опровержение этого факта?
Дж. В. М.: Когда я пришел в команду, она была на последнем месте. На сегодняшний день мы твердо занимаем восьмое место. Нельзя сказать, что дело приняло слишком печальный оборот. Настоящий ответ: мы положим соперников на обе лопатки. И я могу вам сказать, что с поля их унесут на носилках. Мы загоним Потрошителей обратно в могилы. Уже по кусочкам.
У. В.: Но ставки делают в размере один к шестьсот шестидесяти шести!
Дж. В. М. (ухмыляясь): Странно. Я предсказываю блестящую победу, все три тайма всухую. Мы разобьем их в пух и прах. Это будет настоящая мясорубка. Живым мертвецам из Спиталфилдса будет больше нечего делать на землях Квартека. Мы исправим ситуацию.
У. В. (ошеломленно): Я… Джон Мун, последний вопрос. Что бы вы хотели на прощанье сказать Спиталфилдским Потрошителям?
Дж. В. М.: Пусть готовятся к смерти!
У. В.: Хм-м, Джон. Мне кажется, что они… м-м-м, уже мертвые.
Дж. В.М.: Вы еще ничего в своей жизни не видели.
Четыре — ноль
Двадцать тысяч зрителей, не пожалевших усилий, чтобы добраться в этот вечер до Шадрон де Челсейи, и истративших от восьми до двенадцати ливров на покупку билета не ожидали ничего, кроме того, что мы осрамимся после нашего объявления. И все равно, думал я, определенные надежды на успех или, по крайней мере, на приличное поражение у нас есть.
В действительности матч превратился в такую бойню, которой еще не видел никто.
То же самое можно сказать и про трех арбитров, высокомерных эльфов, одетых, как и положено, в длинные черные пальто с поднятыми воротниками — они просто не верили своим глазам. Для того чтобы понять результат первого периода, было достаточно нескольких минут: именно столько времени потребовалось зомби барона Мордайкена, чтобы освободиться от висящей на их ногах пехоты, пробить себе дорогу к башне и выставить свои черные штандарты на всех четырех башенках. Наши игроки, несуществующие, парализованные, до гениальности неловкие, проделывали бесполезные маневры, сознательно проигрывая в тех редких случаях, когда им предоставлялась возможность сделать прорыв. Большинство из них бросалось на землю, даже не попытавшись что-нибудь сделать.
На самом деле, глядя на Огров, можно было с уверенностью сказать, что все члены команды пьяны как сапожники и единственное действие, какое они еще могут произвести должным образом — рухнуть на землю и не пытаться подняться. Сидя на традиционно отведенной для тренеров скамейке, по краям которой стояли две гигантские статуи (символизирующие былые местные победы и напоминающие о том, как они нынче далеки от нас), я занимался тем, что щипал себя, стараясь убедиться, что это не сон.
