Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
— Я думал, — произнес отец, помолчав, — что если она подаст прошение в Королевскую Академию иполучит отказ, то смирится с жизнью здесь, а не будет всю жизнь страдать, что не попыталась.
«Письмо! — отчаянно подумала Эйлия. — Джейм привез письмо — отчего же он не сказал мне? Наверное, не хотел быть гонцом дурных вестей…»
— Ничего себе уху заварили! — продолжала Нелла. — Ты только послушай: «Работа написана исключительно хорошо… обучение начинается осенью текущего года…» и вот еще: «Плата за ваш проезд по морю и обратный проезд сопровождающего лица».
— Плата за места в этом кошельке, — сказал голос Джеймона. — В деньгах, естественно, — натурального обмена у них нет.
Послышался шелест, какой-то звон, и молчание. Потом приглушенный голос матери:
— Никогда не видала настоящую монету. Это серебро? Такое блестящее, такое красивое — и как его много!
— Слишком много, — засмеялся Джеймон. — Эти люди в Академии отнесли наш остров к другому краю мира. За эти деньги можно всю деревню послать на материк!
— Что ж, это придется отправить обратно, — сказала Нелла. — Ну и влипли мы! Размечтались, что ее не примут, и что делать теперь, когда она узнает, что ее приняли, а ехать ей нельзя — ума не приложу. Она будет еще несчастнее, чем была. Джеймон, это все твоя работа. Ты задурил ей голову.
— А почему она не может ехать? — спросил Джеймон. Ошеломленное молчание. У подслушивающей девушки упало сердце.
— Что делать ей тут? — спросил Джеймон, не ожидая ответа. — Выйти за рыбака? Всю жизнь латать сети и потрошить рыбу? Ей такой жизни не вынести, и вы это знаете!
— Только потому, что у нее голова забита всяким вздором из книг, — решительно оборвала его Нелла. — Их вообще не надо было ей давать, они ее с толку сбили. А насчет выйти замуж — так вы с ней отлично всю жизнь ладили, и я думала, что когда-нибудь составите партию. Двоюродные братья и сестры иногда женятся. Но ты ушел в море, оставив ее одну.
— Послушайте, — возразил Джеймон, — мы с Эйлией всегда были добрыми друзьями, и останемся, надеюсь. Но она за меня выходить не хочет, и зачем бы ей? Зачем ей вообще замуж, если она не хочет? С тем, что она уже знает, она может быть даже учительницей или кем еще.
— Не обсуждается, — твердо сказала Нелла. — Ни одна женщина с нашего острова никогда учиться не ездила.
— Ты про это говоришь как про что-то непристойное, тетя Нелл.
— Она наше единственное дитя, Джеймон. А если… если она уедет, она может и не вернуться.
Голос матери переменился — чуть-чуть дрогнул, и Эйлия отпрянула в страхе. Сердце ее сейчас страдало так же, как и совесть. Она стала тихо отступать, когда услышала голос Джеймона:
— Я не мог отложить свой уход в море, но с той самой минуты дня не прошло, чтобы я не подумал о родных местах и родных людях. Эйлия любила бы Большой остров больше, если бы могла на время его покинуть.
Но Нелла уже взяла себя в руки.
— Я не отпущу ее в морское путешествие, пока в мире творится такое. Я удивляюсь, что твои родители тебя снова отпускают в море, а ведь ты мужчина, а не хрупкая девушка. Элия никуда не поедет, и разговор окончен.
Даннор ничего не сказал, и это могло значить только одно: он согласен со своей женой. Элия повернулась и пошла по тропе, мало что соображая. Никогда она не верила всерьез, что ее примут в Королевскую Академию. Сейчас она поняла: это был только сон наяву, мечта, исчезающая надежда, которая все же поддерживала дух и на какое-то время делала жизнь терпимой. Она не позволяла себе думать, что будет делать, когда придет, наконец, отказ. И вот, невероятно, ответ все же пришел: ее приняли в Академию — и об этом она тоже заранее не думала.
«Голова моя была в облаках, как всегда. Чтобы я поплыла по морю — поехала жить в другую страну сама себе хозяйкой! Нет, я не думала. Конечно, они все равно меня не отпустили бы».
— И где же твоя шаль? — возмутилась тетя Бетт, когда Эйлия появилась, наконец, на причале.
— А, — промямлила девушка, — я… я подумала, что она мне все-таки не нужна.
Некоторые рыбачьи лодки уже стояли у причалов, другие только подходили к берегу. Когда-то она любила смотреть, как они плывут в густеющих сумерках, лампы на носу и на мачте сияют, возвращаясь в тихую гавань из опасного темного моря. А сейчас она рвалась взять такую лодку и уплыть — далеко-далеко за море, к дальнему горизонту, к краю света. Тусклыми глазами смотрела она, как дядя Недман подводит лодку к пристани и зачаливает, и он со своим зятем Арраном Рыбаком подхватывает сети, чтобы вывалить блестящей кучей улов сельди. Эйлия пошла к рыбакам и занялась той же работой: привязывать лодки, разбирать рыбу, вскрывать длинным ножом и бросать внутренности в воду, где чайки, хлопая крыльями и щелкая клювами, дрались за пищу. Возмущенные крики птиц глушили редкие обрывки разговоров. Люди работали почти молча, редко поднимая глаза от измазанных слизью и кровью рук. За причалом плескалось море, набегая на берег и откатываясь с глубоким вздохом, будто тоже слишком устало за день.
В молчании Эйлия снова осталась наедине со своими перепутанными мыслями и оглядывалась вокруг в поисках чего-нибудь, на что можно было бы отвлечься. Небо над качающимся лесом мачт уже засверкало звездами, мерцающими, будто ветерок то раздувал их, то грозил погасить, но сияли они, ничем не затмеваемые, потому что луна еще не взошла. На севере плясал призрачный свет, переливаясь и посверкивая, как солнечные лучи на морской ряби: северное сияние. Эйлия вспомнила, чему учила ее когда-то давно одна старая рыбачка: «Это свет городов народа фей отражается в небе. Сегодня у них большое веселье». Быть может, Джеймон не прав, и Тринисия все-таки существует, и живут там до сих пор элей, и когда-нибудь она посмотрит на них… или поплывет на запад, вслед за движением солнца и луны и звезд, на континент, в Маурайнию… Но все это были только пустые фантазии, и пришлось ей наконец это понять. Эйлия посмотрела на «Морскую деву», качающуюся на якоре с убранными парусами, и ощутила укол неутоленного желания и физической боли. Если бы только она родилась мужчиной, как Джейм! Кем угодно, только не женщиной! Птицы — и те летают каждый год на южные острова и сидят на резных карнизах языческих храмов, глядя чернильными капельками глаз на чудеса, которых ей никогда не увидеть. «Никогда ничего я не увижу, кроме этого острова. До самой смерти».
Отвратив взор от раскинувшейся водной глади, Эйлия подняла глаза к небу и мыслями унеслась к звездам, подальше от вони и слизи мертвой рыбы. Даннор давно научил ее названиям главных звезд и созвездий — он, моряк, хорошо знал ночное небо. Ее собственное имя на древнем элейском языке эленси значило «Путеводная звезда» — подходящее имя для дочери моряка, хотя она его считала и очень романтичным. «Фаранда — Берилион — Анатарва», — бормотала она про себя имена звезд, продолжая работать, будто заклинание читала. И еще видны были в эту ночь две планеты: желтая Ианта, высоко в зените, как искорка от костра, и низко на западе большая, набухающая капля синего блеска, ярче всего, что было в небе. Это была Арайния, которую старинные поэты называли Утренней звездой, хоть ей случалось иногда сиять и по вечерам, к вот сейчас. Еще ниже на приземистой скале стояла башня маяка, и в ней, в высокой нише, статуя богини Эларайнии. Вырезанная из серого камня, она простирала руку, беря моряков под свою защиту. Лицо давно стерлось под ударами штормовых ветров и соленых брызг, но все еще можно было разглядеть над ним звездную диадему. Для моряков прежних времен Эларайния была охраняющим духом: Алмаилия, Звезда Морей. Но патриархи Истинной Веры не одобряли многобожия вообще и женских божеств в частности. Имя ее не называлось на острове уже сотни лет.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
