Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Минуты давно превратились в часы, часы грозили уже перерасти в день, когда не на шутку встревоженный Петр Гаврилович на закате солнца все же превозмог природную застенчивость и постучался в дверь баньки…
Навстречу отцу вышел уже совсем другой, повзрослевший сын. Но несмотря на то, что сейчас он уже больше походил на знающего себе цену молодого мужчину, в душе Николя оставался еще ребенком. И молодое, незагрубевшее сердце отчаянно кричало тогда в предчувствии неминуемого отъезда. И как ни старался «взять себя в руки» без пяти минут капрал артиллерийской роты, в глазах у него блестели предательские слезы.
* * *
Забегая вперед, заметим, что тихо плачущая Дуняша, на которую молодой барин старался не смотреть, чтобы самому не разрыдаться, оставит в его душе неизгладимый след. Пройдут десятилетия, но Николай Петрович Резанов так никогда и не забудет этот отцовский «урок жизни».
Правда, как это часто бывает с «родительскими уроками», он будет иметь совершенно другие последствия, чем те, о которых пекся заботливый Петр Гаврилович. Отныне Николая Петровича всегда будет неудержимо тянуть к молодому девичьему телу, все прелести которого так опрометчиво позволил ему познать в тот день отец. И лишь на смертном одре снизойдет на Резанова, как откровение, простая истина. Что все его бесконечные метания, коими была переполнена его короткая, но бурная, как штормовое море, жизнь, вся его неудовлетворенность, все его одиночество на самом деле проистекали из этого знаменательного в его судьбе дня, когда он, плотно притворив за собой дверь сельской баньки, вскочил на коня.
Тогда ему думалось, что он оставляет всего лишь хорошенькую крепостную девушку, каких еще будет немало на его пути, а оказалось, что он оставляет свой Идеал.
И именно тогда его жизнь, на том духовном, бессознательном уровне, влияние которого на нас мы подчас не ощущаем, превратилась в бесконечный поиск, бесконечное стремление назад, к «своей Дуняше». И, как бы компенсируя те невзгоды, которыми будет устлан его жизненный путь, Судьба предоставит Николаю Петровичу редчайшую возможность «дотянуться» до своего Идеала…
Причем дважды.
Глава шестая
Измайловский святоша
1787 год. Крымская дорога Резанова
С какой стороны ни посмотри, а «птенец» у Петра Гавриловича выпестовался особенный. Великолепно образованный и начитанный, знающий французский, немецкий и латынь, молодой Николай Резанов заметно выделялся среди ровесников. Из этого, однако, он сделал довольно неожиданный вывод.
«Как же так получилось, — рассуждал Николя, — что я, обладающий такими неоспоримыми достоинствами, занимаю в обществе место, не соизмеримое с моими талантами и возможностями?»
И эта старая как мир мысль о несправедливости распределения жизненных благ настолько прочно укоренилась в сердце молодого Резанова, настолько рано он на нее, на жизнь, обиделся, что даже две преждевременные морщины пролегли в уголках губ. Слишком уж часто приходилось ему презрительно сжимать их в горькой усмешке, видя незаслуженные продвижения по службе своих менее талантливых, но зато обладающих гораздо более значительными связями или богатством товарищей.
Будучи пока не в силах что-либо изменить, молодой человек приобрел таким образом два чрезвычайно важных в жизни качества. Он научился скрывать свои чувства и втайне поклялся доказать всем и вся во чтобы то ни стало, что он, Николай Резанов, достоин большего! «Ну уж нет, прозябать в глуши, довольствоваться тем, что тебе уготовила капризная фортуна, — увольте, милостивые государи! Мы у нее сами все возьмем! Чего бы это ни стоило!»
Традиционная военная карьера, уготованная дворянским недорослям, чрезвычайно подходила для осуществления честолюбивых планов юного Резанова. Отличиться на поле брани, пролить кровь за Отечество — один из самых верных путей начала успешной карьеры. Ну а уж в «полях брани» у России недостатка никогда не было.
Для более скорого осуществления своих намерений молодой подпоручик, во-первых, отгородился от безмозглых, как он считал, развлечений друзей-офицеров и всего прочего, что никак не приближало его к целям, которые он перед собой поставил. Во-вторых, Николя решил обзавестись необходимыми для продвижения по карьерной лестнице связями. Только таким образам он мог достичь того, о чем мечтала его покойная маменька: стать если и не героем под стать Александру Македонскому, — царств, которые можно было бы расширять, папенька ему все же не оставил, — так хоть оправдать надежды, которые она на него возлагала.
Вооружившись такими идеалами, Николя приготовился терпеливо ждать «своего часа». И надо сказать, час этот пробил даже раньше, чем он рассчитывал. Целеустремленный и благовоспитанный молодой офицер, да еще с такой природной статью вскоре был замечен, и Резанова перевели в элитный Измайловский полк, причем с повышением в чине.
Была у молодого Николя и еще одна особенность. Засевшее в душе занозой воспоминание о дне прощания со своей юностью, которое устроил ему батюшка и которое он всячески гнал от себя, в отместку сделало с ним одно недоброе дело. У Николя совершенно испортился вкус по отношению к женскому полу. Красотки осемьнадцати лет и выше после золотистой от загара, длинноногой «папенькиной» Дуняши его уже никак не привлекали. Тела их казались Резанову рыхлыми, бледными и непривлекательными. Как ни румянили они себе щеки, как ни усыпали себя мушками и блестками, как ни белили белилами, Николя не обращал на них никакого внимания. Закончилось все тем, что очень скоро он прослыл не только «чрезвычайно скромным молодым человеком», но за ним даже закрепилось прозвище «измайловский святоша». Впрочем, это лишь добавило интереса к его персоне со стороны женского пола.
Поначалу Николя переживал, но потом понял, что с «монашьей» репутацией можно добиться, пожалуй, еще большего. Женщины высшего света были большим подспорьем для своих любовников и фаворитов на пути становления их карьеры, но имелись и негативные стороны. Как правило, мужья этих знатных особ не всегда одобрительно глядели на амурные забавы своих благоверных. А общество благовоспитанного молодого человека с незапятнанной репутацией, которому вполне можно было доверить свою супружескую честь, устраивало сильный, но чрезвычайно ранимый пол гораздо более, чем общество тех, кто носил графские и княжеские титулы. Да и чины в этом мире, как вовремя заметил Николя, раздавали все же мужья. А женщины… Что женщины! Как правильно говорят французы: Dans chaque malheur, cherchez la femme.[1]От них, в сущности, одни неприятности.
Ценное умозаключение, надо заметить, особенно если учесть, что в ту любвеобильную эпоху не многие из тех, кто обладал внешними данными Николая Петровича, могли похвастаться такой платоновской глубиной проникновения в суть бытия. А проникнув, сознательно отказаться от любовных похождений. Если учесть, что все это происходило в эпоху фаворитизма и повального распутства двора, в котором тон задавала сама императрица, то, согласитесь, поведение молодого человека было в высшей степени необычным.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
