Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Солнце медленно, но неуклонно становилось в зенит. Озадаченный происходящим я озабоченно стал крутить головой в поисках подходящего укрытия. Метрах в ста пятидесяти вверх по улице увидел кособокий бетонный бокс. Металлическая створка двери была приоткрыта примерно на четверть.
То, что надо!
В большое здание с обрезком арматуры не сунешься, к тому же в подобном павильоне точно не будет прятаться на время нашей убийственной сиесты ни одна их тех тварей, что могла бы мной заинтересоваться, предпочтя прохладный полумрак подвала или собственную нору. Дело в том, что это облюбованное мною временное пристанище, бывшее, по всей видимости, в лучшие времена пристройкой к какому-нибудь зданию, о чем красноречиво свидетельствовали руины находящиеся в непосредственной близости с ним, без сомнения надежно укроет от солнечной радиации, но не убережет от жары. Совершенно точно бетонная коробка раскалится добела и в ней будет душно и жарко как в преисподней, тем не менее, выбирать не приходилось, даже несмотря на то что у меня не было с собой ни капли воды. Это, конечно, был риск получить тепловой удар. Однако все же лучше, чем получить пулю от миролюбивого, но насмерть перепуганного отшельника. Или быть съеденным кем-то, кто несколько поколений назад выглядел вполне по-человечески и запросто мог быть, например, твоим родственником по отцовской линии или каким-нибудь четвероюродным дядей, только слегка одичавшим и немного потерявшим человеческое обличье из-за воздействия радиации. Поэтому прохлада подвала отменяется.
Да здравствует духота!
И если повезет не зажариться заживо, то — новый вечер, длинная дорога до общины и попутно продолжение поисков воды и припасов.
Увлеченный такими невеселыми мыслями я шел к приглянувшемуся павильону, внутренне приготавливаясь к тяжелому, как минимум трехчасовому испытанию. На то ты и егерь, подбадривал я себя. Это мало помогало, но ничего другого мне не оставалось.
Остановившись возле входа и держа перед собой арматуру, я осторожно заглянул в темную щель внутрь павильона.
Там в полумраке неясными нагромождениями вырисовывались проржавевшие внутренности трансформатора. Белели на контактах катушек фарфоровые изоляторы. Было довольно тесно, но жаловаться не приходилось. Несколько раз ударив железом по ближайшей катушке и прислушавшись к ответу, убедился в безопасности помещения, что никто не прячется в глубине. Осторожно прикрыв дверь, с удивлением и нескрываемой радостью обнаружил на внутренней стороне приваренные на уровне груди две проушины петель для навесного замка, зачем они были нужны не ясно, но как я сказал раньше, меня этот факт несказанно обрадовал.
Обследовав помещение основательнее и не обнаружив ничего подозрительного, вернулся ко входу, с трудом сомкнул створки дверей и протиснул прут в проушины. Скрежет, который создало трение изъеденного коррозией металла, вызвал внутренний трепет, я на секунду затаился. Прислушался к тому, что происходит на улице.
Тихо.
И сейчас тишина успокаивала.
Двери накалились, и казалось, вибрировали, издавая при этом глухой стон, как утроба древнего чудовища. Пришедшая на ум аллегория заставила содрогнуться, и я постарался выкинуть ненужные мысли из головы. Не хватало еще, чтобы расшалившееся воображение подорвало мое и без того непрочное положение. Я видел последствия паники и отчаяния много раз. Бывало, люди доводили себя до отчаяния и погибали, не дойдя до поселения всего нескольких километров.
Я вспомнил Стаса, опытного егеря. Сбившись с пути, он неделю бродил вокруг лагеря, порой находясь от него всего в сотне метров.
Он выстрелил себе под подбородок.
Мы услышали выстрел и вышли на разведку.
Стас сидел, прислонившись спиной к полуразрушенной стене. Он усох как выветренный на солнце скелет. Отрезанные уши говорили о том, что он дошел до последней стадии отчаяния, которое может причинить только иступляющий разум голод. Один ботинок он снял и вставил большой палец ноги в спусковую скобу своего карабина, плотно прижимая его к груди.
Все, хватит!
Жара на всех действует одинаково — сводит с ума. Я на секунду закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и очистил сознание.
Воздух с каждой секундой загустевал. Зная, что будет дальше, я внутренне напрягся, отошел от двери и забрался под одну из катушек. Расстегнул все пуговицы на куртке, лег животом на теплый бетон и, уткнувшись носом в сгиб локтя, закрыл глаза.
Стараясь дышать как можно медленнее и глубже, очень скоро впал в своеобразный транс, словно забылся полусном-полуявью.
Мне виделся другой мир, незнакомый и родной одновременно.
Я видел свежий, ярко освещенный город, не тот, к которому я привык и в котором вырос. Не бесцветные, покрытые пылью руины, а ровные опрятные улицы. Правда, деревьев и тут не было. Несмотря на слепящий свет, было ясно, что он искусственного происхождения. Казалось, город находится глубоко под землей. Мерно гудели работающие еще глубже машины, генераторы и вытяжки вентиляции. Откуда я это знал?
Не представляю.
Навстречу мне шли люди, в их лицах не было ни страха, ни той особенной заботы, что и отличало нас между собой. Видимо, этим я и привлекал к себе внимание. Я спешил спрятаться от них, хотя они и не были враждебно ко мне настроены, скорее они излучали любопытство. Это-то и настораживало меня; привыкшего к уединению и умевшего рассчитывать только на себя.
Я спешил уйти из центра — стремился затеряться на окраине. И спустя некоторое время оказался в периферийных кварталах. За городом раскинулись длинные теряющиеся вдали ряды теплиц, в которых выращивалось все, что угодно. Картофель, огурцы, томаты, травы и даже цветы!
Прежде видевший только после бессистемных и иногда затяжных дождей заросли крапивы, одуванчика и еще чего-то, чьего названия я не знал, я растерялся от такого изобилия зелени.
Внезапно меня насторожил, а после и напугал сначала тихий, но все нарастающий скрежет, идущий откуда-то сверху. Я загнанно поднял голову, ожидая, что сейчас на меня опустится прижимная плита огромного гидравлического пресса. И все, что я увидел в очередной раз, окажется обрывком чужого сна, подсмотренного мною по недоразумению. Или того хуже — это окажется реальностью и меня, и теплицы, и всех тех людей, что смотрели на меня с нескрываемым любопытством, и сам сказочный город раздавит в прах, и не останется ничего: ни пепла, ни запаха, ни послевкусия — ничего, даже памяти.
Скрежет перешел в металлический вой. Я присел на корточки и сжал голову руками, не забывая затравленно глядеть вверх, но, кроме темноты, ничего не видел. И тут меня овеяли знакомые с рождения запахи ночной пыльной прохлады. Проступили отчетливые, более светлые на фоне непроглядной черноты, круги ночного неба. Это открылись гигантские люки на бетонном куполе. Заработали ионизирующие фильтры. Высоко вверху, у самых люков, закрутились радужные завихрения. Меня обдало ни с чем не сравнимым потоком свежести.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
