Сьюзен сказала:
– Неужели вы думаете, что они до сих пор собираются нас преследовать? Я хочу сказать: что такое у нас есть, что им так до зарезу нужно? Черный кубик?
– Я бы им его охотно отдал, – ответил я. – По-моему, никому эта дурацкая штука не нужна.
– Только одно хорошее в этом есть, – вмешался Сэм. – Старина Кори Уилкс больше не будет нам мешать. Он стоял за всем, что тут происходило, а теперь, когда его больше нет, Муру придется здорово поломать голову, прежде чем он придумает, зачем ему причинять нам неприятности.
– Кроме того, что у него ко мне счет, – сказал я.
– Ну, может быть. Хотя думается, что уж теперь-то с него хватит.
– Только не с нашего мистера Мура, – сказал Лайем. – Ты его просто не знаешь, Сэм.
– Мне кажется, я его знаю, – ответил я. – И мне что-то не по себе.
Я выглянул из бокового иллюминатора.
«Солнце» спускалось за горизонт. Похоже было на наступающий вечер, небо стало чуть темнее голубовато-фиолетового цвета. Зелень травянистых холмов просто сияла – это был невероятно насыщенный, почти светящийся зеленый цвет. Аккуратные кустики были окрашены в самые разнообразные цвета – то розовый и красный, то оранжевато-коричневый. В этом мире все выглядело, словно это был парк, игровая площадка.
Я повернулся и завопил:
– Винни! Ты где?
– Наверняка занимается любовью с Джорджи, – сказал Роланд. – Эти двое – нежная парочка.
Винни выскочила из кормовой кабины, прокладывая себе дорогу в лесу человеческих рук и ног. Джорджи следовал за ней.
– Винни тут, Джейк!
– Иди-ка сюда, малышка.
Она прыгнула мне на колени. Я потер костистое, покрытое шерстью темечко между ушами.
– Как ты считаешь, Винни? – спросил я.
Винни подумала, нахмурив свои нависшие над глазами брови. В размышления она вложила множество усилий. Потом спросила:
– Про что считаю?
– Э-э-э? Понял. Про того человека, которого мы встретили. Того, у которого такая красивая одежда. Он тебе понравился?
Она пожала плечами. Мне стало интересно – выученный это жест или свойственный ее роду так же, как и людям.
– Большой человек, – ответила мне Винни. – Большой.
– Большой? – Ну уж нет. Прим явно был даже ниже среднего роста. – Ты хочешь сказать, «важный», «сильный»?
– Да, это. Большой человек. Сильный, – она пыталась как-то пояснить свои мысли, но ей не хватило слов, и она просто сказала: – Совсем большой человек. – Потом, словно ее озарила новая мысль, она добавила: – Много!
– Много? Ты хочешь сказать, в нем много чего-то? Или что он очень сильный?
– Много, – упрямо повторила Виним.
– Много? В смысле – «больше, чем один»? Что у него – много друзей?
Она подумала.
– Нет. Он много. Больше-чем-один.
– Понятно.
Я посмотрел на остальных, ища объяснения словам Винни. Никто ничего не понял. Я повернулся к Джорджи, который был не выше Винни, но чуть толще ее в талии, и спросил:
– А ты как считаешь, Джорджи, старина?
Джорджи ответил мне озадаченным взглядом.
– Ты считаешь, что Прим – этот человек – тоже «сильный» и «много»?
Он кивнул.
– Много – больше-чем-один.
Джорджи задумчиво и энергично кивал головой, словно обдумывая саму идею, потом подумал еще и сказал:
– Он еще и один, тоже.
– А? Понял, он один. Один человек, да?
– Но и много… еще есть… один-много…
– Это начинает подозрительно попахивать теологией, – сказал Джон. – Один во множестве. Еще немного – и они станут мне доказывать доктрину Троицы.
– Как они сообразили все это? – спросил недоверчиво Лайем.
– Эти двое все знают, – сказала Сьюзен. – У меня все время было чувство, что Винни все знала в течение нашего путешествия.
– Ты можешь объяснить, Джорджи? – спросил я. – Объясни. Скажи больше.
Джорджи почесал пузо и сказал:
– Пьим… он… не есть человек.
– Понятно. Он не человек. А кто же он?
– Объяснить, – он выглядел так, словно у него начиналась головная боль, – он… – почесывание пуза становилось все сильнее и быстрее. Джорджи весь наморщился от напряжения. – Он… Пьим… он…
– Ладно-ладно. Не волнуйся. Ничего страшного нет в том, что ты не можешь этого выговорить.
– Он – все они, – выпалил Джорджи. – Все. Один. Много.
Он перестал чесаться. Что-то его осенило, слабый свет на горизонте его понимания. Он уставился на небо.
– Я, – сказал он. Потом перевел взгляд на Винни. – Винни – тоже. Она тоже. Мы.
Он показал на Винни, потом коротеньким указательным пальцем снова показал себе на грудь.
– Мы. Нас, – он похлопал пальцем по груди. – Мы много.
Он печально вздохнул.
– Объяснять больше нет.
Мы долго молчали.
Наконец я сказал:
– Спасибо, Винни, Джорджи.
Винни обняла меня и спустилась с моих колен.
– Ну вот, такие пироги, – сказал я некстати.
– Да. Вот именно, – отозвался Джон.
– Что же нам, двигать вперед?
– Конечно, – сказала бесцветным голосом Сьюзен.
Я повернулся вперед, поставил ногу на педаль газа, взялся за рукоятки управления и сказал:
– Заводи мотор, Сэм.
Сэм так и сделал. Мотор загудел жизнью.
Я посмотрел через долину на дворец из изумрудного стекла, и наконец мне пришло в голову, что сказать. Наверное, на моей физиономии была лукавая ухмылка, когда я попробовал сказать:
– Ну, ребята, мы…
– Если ты скажешь «Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной», – объявил Сэм, – то я вылезу из своего укрытия и откушу тебе задницу!
3
Путешествие через долину было спокойным, неспешным и лишенным каких бы то ни было происшествий. Мы проезжали самые разные здания, которые расположились вдоль дороги. Сперва-то мы их не заметили, потому что все наше внимание было приковано к зеленой хрустальной крепости. Теперь мы вдоволь могли поломать голову над тем, что же такое мы видим. Одно из зданий было похоже на помесь ионического храма с химической фабрикой. Еще одно здание представляло собой приплюснутую серебряную сферу на голубой пирамиде. Третье здание, в некотором удалении от дороги, было просто несколькими бабочкиными крыльями, соединенными вместе. Были и другие здания, которые труднее описать. Не надо и упоминать о том, что у нас не было ни малейшего понятия насчет того, что это такое было на самом деле и какие функции могли быть у этих строений. Я подозревал, что многие из них вообще не были зданиями в человеческом смысле слова. Скульптуры? Может быть. Машины? Вполне возможно.
