Джосс закусила губу. Отвела глаза от лица адвоката и уставилась в свою чашку.
– Ваша матушка оставила вам два письма, – продолжил Корниш. – Одно, как я понимаю, было написано в период вашего удочерения. Второе она доверила мне, прежде чем уехать из страны. И второе я должен был вручить вам на несколько странных условиях.
– Условиях? – Джосс нервно откашлялась.
Он улыбнулся.
– Я получил инструкцию отдать его вам, если вы появитесь не позже чем через семь лет после ее смерти. Я не должен был вас разыскивать. Вы должны были сами решить, интересуют ли вас ваши корни.
– И если бы я не пришла?
– Тогда вы не унаследовали бы Белхеддон-Холл.
Джосс открыла рот от удивления.
– Что вы сказали? – Руки у нее начали трястись.
Он улыбнулся, явно довольный произведенным эффектом.
– Дом и участок, а там, я полагаю, около десяти акров, ваши, моя дорогая. Они вас давно ждут. В доме много вещей, хотя кое-что и было продано, когда Лаура уезжала во Францию.
– А что бы случилось, если бы я не появилась? – Джосс нахмурилась. Она все еще не могла вникнуть в смысл его слов.
– Тогда дом продали бы с аукциона вместе со всем содержимым, а полученные деньги достались бы благотворительным обществам. – Корниш помолчал. – Моя дорогая, я должен вас предупредить, что оплата налога на наследство была предусмотрена, никаких денег вам по завещанию не полагается. Весьма возможно, что вы получили невероятно большого белого слона, тем более что в завещании есть еще и целый ряд условий. Вы не можете его снести, хотя, разумеется, вы не обязаны там жить, и вы не можете продать эту собственность в течение семи лет, начиная с того дня, как войдете в дом. – Он повернулся к лежащей перед ним папке и встал. – Я отдам вам письма и оставлю одну, чтобы вы могли их прочесть. – Он с улыбкой передал ей два конверта. – Если я вам понадоблюсь, я в комнате у секретарши.
Несколько минут она сидела неподвижно, глядя на два конверта. На одном было написано: Моей дочери Лидии. На другом значилось ее имя, полученное у приемных родителей – Джоселин Дэвис, и дата: апрель 1984 года.
Она взяла письмо, адресованное Лидии, и медленно открыла его. Единственный листок начинался с адреса: Белхеддон-Холл, Белхеддон, Эссекс.
«Моя дорогая Лидия. Надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь, почему я сделала то, что сделала. У меня не было выбора. Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить. Дай Бог, ты будешь счастлива со своими новыми мамой и папой. Благословляю тебя, радость моя. Да хранит тебя Господь!»
Подписи не было. Джосс почувствовала, как глаза наполнились слезами. Она шмыгнула носом, уронив письмо на стол. Только через некоторое время она распечатала второй конверт. Сверху также стояло: Белхеддон-Холл. Письмо было несколько длиннее.
«Моя милая Джоселин. Я не должна была бы знать твоего имени, но есть люди, которые узнают такие вещи, так что я иногда получала о тебе кое-какие сведения. Я надеюсь, ты была счастлива. Я так гордилась тобой, моя милая. Прости меня, Джоселин, но я больше не могу противиться желаниям твоего отца, у меня не осталось сил. Я покидаю Белхеддон со всеми его благодеяниями и проклятиями, но он позволит мне скрыться, только если я сдамся. Он хочет, чтобы Белхеддон принадлежал тебе, и я не смею ослушаться. Если ты читаешь это письмо, значит, он своего добился. Да благословит тебя Господь, Джоселин, и да охранит Он тебя.
Лаура Данкан».
Джосс перечитала письмо в полном недоумении. Получалось, что это ее отец хотел, чтобы она унаследовала дом. Она вспомнила одинокую могилу под дубом и задумчиво покачала головой.
Через пять минут Джон Корниш просунул голову в дверь.
– Все в порядке?
Она кивнула.
– Мне трудно во все это вникнуть.
Он сел в кресло и по-доброму улыбнулся ей.
– Могу себе представить.
– Что же теперь?
Он многозначительно пожал плечами.
– Я дам вам шкатулку с ключами, вы уезжаете и, как говорят наши американские кузены, получаете удовольствие.
– И все?
– Кроме нескольких мелких формальностей. Подписание бумаг и все такое.
Она колебалась.
– Инженерная компания моего мужа только что прекратила существование. Его надул партнер. Весьма вероятно, что его объявят банкротом. Мы теряем наш дом. А Белхеддон у меня не отнимут?
Он отрицательно покачал головой.
– Сочувствую. Но этот дом ваш, не вашего мужа. Если вас саму не объявят банкротом, все будет в порядке.
– И мы можем там жить?
Он засмеялся.
– Ну, разумеется. Но не забывайте, он много лет простоял закрытым. Понятия не имею, в каком он сейчас состоянии.
– Мне безразлично, в каком он состоянии. Он нас спасет! – Джосс едва сдерживалась. – Мистер Корниш, не знаю, как вас благодарить!
Он широко улыбнулся.
– Благодарить вам надо вашу матушку, не меня, миссис Грант.
– И моего отца. – Джосс закусила губу. – Я так поняла, что именно мой отец пожелал, чтобы этот дом стал моим.
Через несколько минут секретарша Джона Корниша внесла маленькую оловянную коробочку, которую торжественно поставила на стол.
– Насколько я помню, у всех ключей есть этикетки. – Джон Корниш подтолкнул коробочку к Джосс. – Если возникнут проблемы, свяжитесь со мной.
Она не могла оторвать глаз от коробочки.
– Вы хотите сказать, что это все?
Он довольно улыбнулся.
– Это все.
– И дом мой?
– Дом ваш, можете делать с ним все, что хотите, естественно, соблюдая условия. – Он снова встал и протянул руку. – Поздравляю, миссис Грант. Желаю вам и вашему мужу счастья и удачного наследства.
4
– Поверить невозможно. Так в жизни не бывает. – Лин Дэвис сидела напротив своей сестры за маленьким кухонным столом и круглыми от зависти глазами смотрела на нее.
Джосс наклонилась к Тому, играющему у ее ног, и подняла его к себе на колени.
– Я тоже поверить не могу. Постоянно хочется себя ущипнуть. Теперь не так страшно потерять все это. – Она обвела взглядом маленькую кухню.
– Еще бы. Вы приземлились на все четыре лапки! – ухмыльнулась Лин. – Ты маме с папой рассказала? – Лин была на два года моложе Джосс и появилась на свет уже после ее удочерения, через пять лет после того, как Элис сказали, что у нее никогда не будет собственных детей. Лин совершенно не походила на Джосс – коренастая, с короткими вьющимися белокурыми волосами и глубокими серыми глазами. Никто не признавал их за сестер.
