Вероятно, доля истины здесь была; но на практике обитателей пограничных планет отличала любопытная строгость. Мужчины и женщины не стеснялись демонстрировать свой интерес, начиная с обмена взглядами вплоть до открытого приглашения. Но как только приходило время перейти к действиям, они вели себя, как начала подозревать Дари, до странности пуритански.
Она получила досадное тому подтверждение, когда «Летний сон» отправился в долгий путь к Гаргантюа. В первую же ночь двое чужаков растянулись на полу, предоставив койки Дари и Хансу. Она лежала и ждала, а когда ничего не произошло, взяла инициативу на себя.
Он остановил ее, но весьма странно.
– Конечно, я хочу, но как же твоя нога? – прошептал он. – Ты разбередишь ее. Я имею в виду… здесь мы не можем. Твоя нога…
Дари обожгла ногу во время бегства с Тектона, но сейчас она уже почти зажила. Она едва удержалась, чтобы не сказать: «Да черт с ней, с ногой. Почему бы тебе не предоставить мне самой решать, повредит это или нет?» Вместо этого она отодвинулась, решив, что Хансу не нравится, когда женщина выполняет роль ведущего в вопросах секса. Она ждала, но напрасно. Во вторую ночь она спросила, в чем дело. Ему не хочется? Или она ему не нравится?
– Конечно же нравишься. – Он говорил тихо, оглядываясь на чужаков. Судя по неустанному шевелению перепутанных конечностей, те спали. – Но как быть с ними?
– При чем здесь они? Надеюсь, ты не хочешь предложить им присоединиться?
– Ну не злись. Если они проснутся, то увидят нас.
Вот оно в чем дело! Он стесняется! И, очевидно, очень сильно. Ханс ни на что не способен, пока они соседствуют с Ж'мерлией и Каллик даже, если чужаки не выкажут ничего, помимо академического интереса к процессу совокупления человеческих особей.
Однако их индифферентность вовсе не меняла ситуации для Ханса Ребки. Дари пришлось оставить свои притязания.
– Значит, для тебя слишком много глаз, – повторила она. – Понимаю. Насчет этого не беспокойся, Ханс. Сколько еще осталось до Гаргантюа?
– Около сорока часов. – Он с радостью сменил тему разговора. – Я все думаю… Что, по-твоему, мы там обнаружим?
Он выжидающе взглянул на Дари. Ответа она не знала, хотя ясно ощущала правомерность его вопроса. В конце концов, она – единственная, видела своими глазами темную сферу, которая поглотила корабль Луиса Ненды и устремилась к Гаргантюа. Времени для размышлений у нее было достаточно. Неужели она действительно рассчитывает обнаружить там Строителей?
Для Дари этот вопрос был самым важным! Строители исчезли из рукава более пяти миллионов лет назад, но она так или иначе шла по их следам в течение всей своей сознательной жизни. Началось это со Стражника – единственного артефакта Строителей, который был виден с ее родной планеты. Впервые Дари увидела его еще ребенком. Она выросла, глядя на этот сияющий в ночном небе полосатый шар. Недоступные ни людям, ни их машинам, непостижимые глубины Стражника стали для нее символом загадки исчезнувших Строителей. Ее убежденность в том, что Летний Прилив каким-то образом связан с артефактами Строителей, привело ее на Добеллию, а события во время Летнего Прилива помогли по-новому взглянуть на существо проблемы: Великий Парад планет и звезд, вызывающий Прилив, сам является артефактом, а вся эта звездная система – творением давно исчезнувших великих инженеров.
Но вопрос Ханса Ребки все равно требовал ответа. Неужели она настолько увлеклась Строителями и всем, с ними связанным, что ей везде мерещится их влияние? Нет ничего необычного в том, что излюбленная теория ученого в конце концов обретает власть над всеми его поступками. Он бессознательно отбирает только те результаты экспериментов и наблюдений, которые подтверждают теорию, а все остальное отбрасывает или игнорирует. Дари не стала бы утверждать, что подобная ситуация ей абсолютно чужда.
– Я знаю только то, что видела собственными глазами, Ханс. В моем распоряжении сейчас кроме этих данных (как бы ты их ни расценивал) – только собственные умозаключения (опять же, возможно, не слишком надежные). Ты можешь получить изображение Гаргантюа через внешние сенсоры?
– Пожалуй. – Он огляделся по сторонам. – Мы сможем смотреть прямо отсюда – проектор направлен в нашу сторону. Не двигайся. Через минуту будет готово.
Это заняло совсем мало времени. Ребке потребовалось всего двадцать секунд, чтобы вывести над койками трехмерное изображение космического пространства. Он перетащил пульт поближе к Дари, чтобы та могла наводить сенсоры и выбирать увеличение по своему желанию.
Планета находилась в центре проекционной сферы. Как все переменилось с тех пор, как Дари видела ее в последний раз! Тогда свечение Гаргантюа затемнялось защитными фильтрами иллюминатора «Летнего сна». Планета действительно была гигантской, занимая почти половину неба, но выглядела тогда она призрачной и туманной. Сейчас Гаргантюа был не больше ногтя Дари, но сиял, словно драгоценный камень ярко-оранжевого цвета, лежащий на черном бархате, испещренном слабыми звездочками. На диске виднелись едва различимые полосы, позволявшие определить положение оси вращения планеты, а совсем рядом с ним – четыре яркие точки света, лежавшие строго в плоскости экватора и являвшиеся главными спутниками Гаргантюа. Дари знала, что вокруг планеты вращаются тысячи более мелких фрагментов, невидимых с такого расстояния. Их орбиты наверняка претерпели в периастроне чудовищные возмущения.
Не гармония небесных сфер, но какофония, хаос завязанных немыслимым узлом орбит. Пробираться между ними будет нелегко.
Она изучила картинку, а затем с помощью дистанционного маркера обозначила точку в четверти радиуса от терминатора планеты.
– Первый луч исходил именно отсюда. – На мгновение она закрыла глаза, вспоминая увиденное. – Он был необычный, ведь свет в пустоте не виден, а я видела его целиком и проследила его вплоть до этой точки.
– А может, он пришел из гораздо более удаленной области, за Гаргантюа?
– Нет. За то время, пока серебристая сфера превратилась в пространственную дыру, заглотила корабль Луиса Ненды и исчезла, двигаясь вдоль этого светового луча, точка, из которой шел луч, переместилась. Она как раз вплотную приблизилась к Гаргантюа, когда я потеряла ее из виду. Единственное объяснение в том, что луч выходил откуда-то с орбиты Гаргантюа.
Дари опять прикрыла глаза. Голова у нее слегка побаливала, а воспоминания о последних минутах перед наступлением Летнего Прилива почему-то вызывали легкое головокружение. В глазах двоилось. Возможно, она слишком долго разглядывала изображение. Она снова взглянула на Гаргантюа. Гигантская планета быстро удалялась от Мэндела по сложной траектории, ведомая одновременно и Мэнделом, и его карликовым звездным собратом, но «Летний сон» летел быстрее. Его движение было видно невооруженным глазом.
– Еще несколько часов, Ханс. – Внезапно она почувствовала слабость и лень. – Всего лишь несколько часов, и мы увидим все мелкие спутники. Начинай подумывать, куда нам лететь. Ладно? – Ее озадачили ее собственные слова и странное звучание голоса. – Куда нам лететь? Не знаю я, куда нам лететь.
