Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
Тереса тоже подчеркивала важность карт. Она грозила мне пальцем, когда я швырял матовые картинки под потолок, проигрывая Селене, и просила меня не шутить с картами. Она говорила, что карты обладают магической силой, и сила эта легко может обратиться против шутника… Ее отношения с картами, ее намеки на карточную предопределенность судьбы со временем стали так бесить меня, что как-то я в порыве ярости укусил ее за лодыжку. Вышло это совершенно машинально. Она дико завопила и принялась отдирать меня, обзывая грязным маленьким мерзавцем.
Я заметил, что у каждой из ведьм бы какой-то маленький бзик, то, что можно было бы назвать навязчивой идеей, привязчивой фобией, нечто, что вызывало у них страх. Тереса, например, панически боялась карт, для Селены настоящим кошмаром были зеркала, она прятала их по дому, разбивала, а осколки закапывала в саду. По этому поводу частенько возникали ссоры.
— Где мое зеркало, ты, жирная дура? — орала Габи. — Я, кажется, говорила тебе, чтобы ты не прикасалась к нему?
— Не знаю, — стараясь скрыть злорадство, шипела Селена. — У тебя что, было зеркало? Впервые об этом слышу…
Поначалу мне казалось, что рыжеволосая Габи не боялась ничего. Однако со временем я узнал, что она не может спокойно выносить грозу. Когда свинцовые тучи приходили из-за гор, цепляясь за острые верхушки скал, долину накрывал сумрак, а в небесах грохотало и в воздухе ощущалось свинцовое предгрозовое предчувствие, лицо Габи становилось растерянным, волосы ее теряли огненный оттенок, тускнели и безжизненно повисали вдоль спины спутанными желтоватыми прядями. Она поднималась наверх и надолго запиралась в своей комнате. Щелкал засов, в домике ведьм наступала тягостная тишина. Как-то раз я попытался потревожить ее в такой момент, долго и безуспешно барабанил в дверь, но так и не получил ответа…
Страдая некоторыми фобиями, они все же оставались необычайно могущественными ведьмами. Ко всему прочему они были страстными женщинами.
Габи брила ноги в ванне, наполненной горячей водой, и тихо что-то напевала. Никакого стеснения она не испытывала. В натуру Габи просто не было заложено такое «неважное» качество. Стеснение?! Да вы что?! Есть такое?! Ну и ну!
Поэтому я имел возможность всегда наблюдать за ней. Я сидел за дубовым столом и усиленно делал вид, что изучаю колдовскую книгу — мне поручили разучить очередную тарабарщину из каббалистических знаков заклинательного характера, — на самом деле, подняв глаза над страницей, я смотрел, как она, высоко задрав тонкую гладкую ногу всю в клочьях мыльной пены, медленно водит по ней остро отточенным кинжалом…
Завершив этот обряд, Габи поднималась из ароматной ванны. Ее изящество сказывалось во всем. Слегка поддерживая массивную для такого тонкого тела грудь, Габи делала несколько шагов, при этом я имел возможность разглядеть шелковистый треугольник золотистых волос ниже ее округлого живота, затем она заворачивалась в тонкое покрывало и, усевшись перед зеркалом, которое не раз пыталась извести Селена, принималась расчесывать рыжие волосы бронзовым гребнем.
Это зрелище и сейчас у меня перед глазами. Грациозная, словно богиня, белокожая, подобно статуэтке из слоновой кости, Габи перешагивает через серебристый бортик ванны с мыльной водой, скосив на меня насмешливый зеленый глаз, и солнечный луч отсвечивает на ее крутом бедре и полукружиях крепких ягодиц.
…Когда мне исполнилось шестнадцать, ведьмы решили отпраздновать день, когда я был привезен в маленький домик, окруженный густым лесом, в предгорной долине. Я безвылазно прожил здесь долгих десять лет и уже давно называл его своим домом.
Что за угощение они приготовили! Видели бы вы этот стол — он буквально ломился от яств. Запеченные в яблоках куропатки, трюфеля, экзотические фрукты, жареный барашек, рыбное филе под соусом, антрекот, около сорока видов всевозможных салатов, диковинные блюда: ростки фасоли и яйца огагули, распахнутые раковины глазорупии…
Я восторженно взирал на все это великолепие, предвкушая потрясающее пиршество. Несколько лет назад у меня вдруг прорезался дикий аппетит, и теперь, если ведьмы хотели мне угодить, они готовили что-нибудь вкусненькое.
К тому времени бурный период полового созревания у меня уже завершился. Я весьма интересовался женщинами и всем, что было так или иначе связано с сексом. За прошедшее время я превратился в высокого худощавого юношу с крючковатым носом и цепким взглядом почти желтых глаз. Полагаю, если бы не принимаемые мною в большом количестве эликсиры, я бы выглядел совсем иначе.
— Дай-ка я тебя поцелую, мой дорогой, — сказала Габи.
Она обошла стол, оттолкнула с дороги пару стульев и приблизилась ко мне. Я ощутил исходящий от нее пряный аромат. Она всегда пользовалась благовониями, принимала ванны с маслами, о которых любая женщина может только мечтать. Габи всем телом прижалась ко мне.
Могу поспорить, у меня подскочило давление, когда она ухватила губами мой подбородок, некоторое время обсасывала его, а потом снова обошла стол и уселась на место.
Тереса и Селена наблюдали эту сцену с плохо скрываемой неприязнью. Я почти расслышал, как Тереса прошипела: «Потаскуха!» В тот момент меня все происходящее очень удивило, я пока не мог понять что происходит…
И это был первый случай, когда Габи обратила на меня внимание как на зрелого мужчину. С тех пор я интересовал ее все больше и больше. Я часто ловил на себе ее смеющийся взгляд, она рассматривала меня и кусала губы. Когда я входил утром в обеденную комнату, Габи расчесывала волосы перед зеркалом. Она больше не брила ноги в тазу с водой в моем присутствии. Она даже посылала мне воздушные поцелуи, когда этого не видели Селена и Тереса.
А однажды я застал весьма неприятную сцену Я собирался спуститься вниз из своей комнаты, когда меня остановило то, что я услышал внизу. Тереса ей говорила:
— Ты ведешь себя, как последняя шлюха! Ты что, не можешь найти себе мужика в деревне?!
— Я-то хорошо знаю, в чем дело, — свистящим шепотом отвечала Габи, — ты говоришь мне все это, потому что сама на него глаз положила. Так ведь?! Так?
— Ты — дура, я смотрю на него только как на нашего воспитанника.
— Не надо мне лгать! — Мне представилось, как Габи делает шаг вперед, развернув свои божественные узкие плечи и чуть приподняв юбку, чтобы топнуть меленькой ножкой. — Из нас троих только Селена относится к нему как мать. Я же вижу, как ты на нею глядишь. Так и хочешь засунуть ему руку в штаны.
Думаю, я заметно покраснел, но ничем не выдал своего присутствия. Меня только странным образом взбодрило произнесенное с яростью слово «засунуть». Между тем внизу наступила пауза. Ее прервала Тереса:
— Если хочешь знать, то да! Но я не делаю ничего так демонстративно, как ты. Я хочу, чтобы у него было право выбора, а пока он еще слишком молод и прыгнет в постель любой шлюхи.
— Будь осторожна, ты называешь меня шлюхой второй раз! — Габи была вне себя от ярости.
— Заметь, я ни разу не назвала тебя «шлюхой», я просто не хочу, чтобы ты ею была.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
