Через полчаса он добрался до места.
Здешнее полицейское отделение явно было построено еще до войны и того бардака, что начался вслед за ней. Тогда расположению не придавали такого значения, как теперь. Потому и не было у здания ни встроенных металлических ставен с бойницами, ни обязательной «мертвой зоны». Но специфика времени ощущались и здесь: прожекторы, освещающие прилегающую территорию. Крупноячеистые синтетические сетки на окнах. Ограда из металлической проволоки с «колючкой» поверху… Вокруг старого здания с его лепными завитушками все это смотрелось чужеродно и нелепо.
На въезде находился пост с пулеметным гнездом из мешков. Здесь Романа остановили. Полицейский, втиснутый в бронежилет, а потом еще пришибленный дождевой накидкой, неуклюже вышел вперед и поднял руку. Роман остановил машину и опустил боковое стекло. В салон ворвалась сырость.
– Документы, – полуспросил-полуприказал постовой.
Роман вытащил направление и развернул так, чтобы его можно было прочесть. Полицейский с фонарем склонился к окну, придерживая за угол, вчитался. Потом, отойдя к каптерке, заговорил с кем-то по телефону. Роман сложил бумагу. На том месте, где ее касался постовой, остался расходящийся мокрый след.
Наконец охранник повесил трубку и кивнул напарнику. Шлагбаум открылся.
– Проезжайте, – сказал полицейский и махнул рукой.
Роман тронул машину и проехал за ограду мимо сидевшего у закрытого брезентом пулемета толстяка. Толстяк стряхнул воду с дождевика и равнодушно проводил машину взглядом.
Он припарковался поближе к зданию, заглушил мотор и посмотрел на стоянку. Дождь все не унимался. Зонта у него с собой не было, значит, расстояние до входа придется преодолевать в спринтерском темпе.
Роман засунул пистолет в наплечную кобуру, запахнул куртку и, подняв воротник, выбрался наружу.
Холодные капли бомбардировали макушку, он врезался в них грудью и лицом, пока мчался по мокрому асфальту ко входу, и нырнул в дверь, над которой красовалась табличка: «8-е полицейское отделение», запоздало чувствуя, как за шиворот по спине стекает противный сыроватый холодок.
В ярко освещенном холле было пусто. Тихонько гудели старые лампы дневного света. От входной двери направо уходила цепочка маленьких лужиц. Кто-то, вымокший гораздо сильнее Романа, недавно прошел здесь.
Он подошел к справочному окну. По старой доброй традиции размером окошко походило на амбразуру дота и располагалось на такой высоте, что заглянуть в него можно было, только исполнив поясной поклон. Роман наклонился и заглянул внутрь. Там обнаружился затылок с собранными в узелок волосами. Узелок оживленно шевелился – владелица старомодной прически вела с кем-то оживленную беседу.
– …И вот, представляешь, у моего температура под тридцать восемь, а он заладил: выйди да выйди в пятницу. Диана, видишь ли, на больничном, некем заменить. Ну, мы-то с тобой знаем, какой у нее там больничный…
– М-м-м, да-да, – понимающе отозвалась другая невидимка женским голосом.
– Ну, а я ему и говорю…
Роман хмыкнул, надеясь привлечь к себе внимание, но затылок был слишком увлечен беседой.
– …Чтобы я из-за каких-то вертихвосток семью бросала, пока она там со своими хахалями дома болеет. Тем более что у нее этих ухажеров…
– Простите… – громко сказал Роман.
За окошком наступила тишина, затылок чуть качнул ушами, склонившись к плечу, а потом принялся неторопливо поворачиваться вокруг своей оси (владелица, видимо, сидела на поворотном стуле). На миг у Романа возникло странное сюрреалистическое ощущение, что вот сейчас затылок закончит поворачиваться, а там на месте лица окажется другой, такой же затылок, с точно таким же узелком из волос…
Затылок закончил поворачиваться и обернулся женщиной средних лет, с недовольным лицом, в форме с сержантскими погонами. Женщина с укоризной посмотрела на Романа, многое выразив в молчании. Так должен смотреть священник на закоренелого безбожника, который ворвался в храм во время молебна.
– Слушаю вас, – наконец сказала она, поджав губы.
– Мне нужно к начальнику восьмого полицейского отделения комиссар-секунданеру Антону Пальфи, – медленно и раздельно сказал Роман. – Не подскажите, как его найти?
– Это ты новенький, что ли? – чуть смягчилась женщина.
– Я.
– Второй этаж. Комната сорок восемь. Там табличка, так что не промахнешься.
– Спасибо. – Роман собрался идти.
– Эй, погоди. – Женщина подняла палец вверх и, когда Роман сфокусировался на призывающий к вниманию жест, ткнула указующим перстом влево:
– Там, на стене, план здания с подписанными хозяевами кабинетов. Это на случай, если еще что-нибудь понадобится найти.
Он перевел взгляд на стену рядом с окошком и действительно обнаружил там огромный план.
– Хм… Спасибо большое, – с некоторым смущением поблагодарил Роман и направился к лестнице на второй этаж.
Женщина, сидевшая в справочном, снова повернулась к сменщице, с которой болтала.
– Знаешь, нам должны за это доплачивать.
– За что? – не поняла сменщица.
– Мы видим людей, только когда они в затруднении. Через полгода работы в справочном начинает казаться, что кругом одни идиоты…
Подруга понимающе вздохнула.
Интересного в кабинете было мало. Строгая безликость муниципального разлива. Разбавлял ее только жизнерадостно топорщившийся в кадке зеленый фикус да призовой кубок на полке. На верхушке кубка ютился маленький позолоченный боксер, навеки застывший в своем нескончаемом бою с тенью.
Роман еще раз оглядел кресло, в котором сидел, ряд серых несгораемых шкафов, настенные часы… И поскольку смотреть больше было решительно не на что, возвратился взглядом туда, откуда и начал, – к макушке комиссара.
Полицейский комиссар-секунданер Пальфи сидел за своим столом напротив Романа и вчитывался в строки лежащего перед ним направления, потому и была выставлена на обозрение блестящая макушка, где «гудериановские клещи» залысин теснили и без того редкую шевелюру.
Наконец комиссар осилил бумажную бюрократию и поднял глаза на Романа.
– И кто только сделал стандартным такой маленький шрифт… – пробурчал он с некоторым раздражением, снимая очки. – Я ознакомился с вашим личным делом, оно пришло заранее… Там сказано, после гибели родителей вы попали по распределению в кадетский корпус. Оттуда в школу унтер-офицеров полиции. Из школы – к нам. Здесь у меня вопрос, – комиссар на секунду задумался, видимо, подыскивая нужную формулировку. – Вы действительно хотите у нас работать, или просто… плывете по течению? Только не торопитесь с ответом.
Роман не стал торопиться.
– Я хочу у вас работать, – наконец просто ответил он.
– Почему?
