Это предложение успокоило Виллалобос и вынудило остальных членов совета одобрить кандидатуру Камерона. Теперь чтобы открыто сделать вызов Виллалобос, им придется также принять во внимание Гумбольта. Хотя теперь он и упал в глазах председателя Фремонта после затопления шахты на Глубокой, Кеннет все же продемонстрировал свое определенное влияние на корпорацию Межзвездные Материалы.
Гумбольт слегка улыбнулся и кивнул Виллалобос. Эта женщина определенно была ему союзницей против остальных – особенно Мечникоффа, судя по холодному взгляду, которым наградил его этот человек. Гумбольт улыбнулся чуть шире. Не признак ли враждебности промелькнул в лице Мечникоффа? Верны ли сплетни о том, что он и Виллалобос – любовники? На что может быть похожа страсть Виллалобос? Гумбольту следует узнать об этом побольше, чтобы понять: а нельзя ли вбить могучий клин между этой парочкой?
– Финансы. Сделайте отчет о финансах, мистер Лью.
Гумбольт откинулся назад и почти не слышал победоносного марша цифр, называемых финансовым гением ММ. Корпорация находилась в хорошем состоянии, но если какой-то инспектор из чужаков потребует их бухгалтерские книги, чтобы проверить торговые сделки в мире инопланетян, чудики обнаружат только нетвердо держащегося на ногах бумажного великана, горячий воздух и взятые в долг фонды.
В один прекрасный день все это переменится. Роль в осуществлении Плана, принадлежащая Гумбольту и другим, может казаться маленькой по сравнению с остальными, но все гуманоиды и их таланты еще понадобятся. Даже такие люди, как Виллалобос и ее любимчик, убийца Камерон.
Глава третья
Толчок платформы подъемника о поверхность воды отдался во всем теле Бартона Кинсолвинга. Он тяжело упал и покатился в угол платформы. О края лифта билась темная вода. Кинсолвингу стало дурно, он делал отчаянные усилия, чтобы сесть. Вода вокруг вертелась бешеными кругами; его затылок кровоточил. Если он дотрагивался, дикая боль пронизывала голову.
Кинсолвинг попытался встать. Снова упал, слишком слабый, чтобы выполнить даже эту простую задачу. Он сел по самые бедра в воде и попытался восстановить органы чувств. Очень медленно они приходили в порядок. Электроэнергия лифта не действовала, Кинсолвинг вместе с ним свалился в глубину. Аварийные тормоза работали, но оказалось слишком мало времени, чтобы замедлить спуск. Поколебавшись, Кинсолвинг потянулся к тормозному узлу. И отдернул руку, когда горячий металл обжег ему кончики пальцев.
Выругавшись, он с большим усилием встал на ноги. Уровень воды дошел уже почти до пояса. Платформа лифта неуклонно погружалась в темный водный бассейн шахты. Кинсолвинг попытался тормозить порезче, но ничего не вышло. При помощи фонарика он осмотрелся вокруг. Лифт свалился как раз под уровнем девятнадцать.
С трудом открыв заклиненную дверь, Бартон нашел слабую опору, чтобы вскарабкаться на девятнадцатый. Задыхаясь, он улегся на каменный пол и лежал, пока не восстановил силы. Кинсолвинг отряхивался, пока не сделался относительно сухим, затем встал. Яркий свет фонарика обнаружил перед ним обширные повреждения, причиненные наводнением, но еще больше поразили его взор опустевшие складские отсеки. Вода бушевала недостаточно долго, чтобы стереть отметины, оставленные роботами-тяжелоподъемниками, проходившими здесь совсем недавно. Все редкоземельные породы были вынесены отсюда еще до затопления.
Кинсолвинг ничуть в этом не сомневался.
Он тщательно осмотрел всю территорию уровня, но не обнаружил следов ни вора, ни саботажника.
Кинсолвинг пощелкал коммуникатором и обнаружил, что тот все еще работает. Он щелкнул датчиком, чтобы зафиксировать то, что увидел, но при этом не имел никаких иллюзий, что сумеет найти вора или воров. Закончив, он приклеил аппарат к бедру и повернулся к лифту. Платформа продолжала погружаться в воду, и уже наполовину затонула. Насосы шумно работали, пытаясь убрать воду с нижних опор, но подъемник для него был потерян. Даже если бы он и смог привести в движение лифт, инженеру не улыбалась мысль подняться на десяток уровней только для того, чтобы еще раз испытать отключение энергии. Вторая попытка, возможно, выведет из строя тормоза и, несомненно, убьет его самого.
Кинсолвинг посмотрел вверх, в темноту. Крошечная точка света мелькнула в устье шахты. Интересно, подумал Кинсолвинг, это восход солнца или свет фонарей? Он продолжал внимательно всматриваться, чувствуя, что прошло немало времени. Вздохнув, он потянулся к поясу, снял коммуникатор и засунул его под респиратор. Потом тронул кнопку вызова.
– Ты здесь, Ала? Слушай, Ала. Я застрял на уровне девятнадцатом. Подъемник в нерабочем состоянии. – В то время как слова слетали с его губ, внизу мелькали голубые искры погружающегося в воду лифта. – Ала, слушай. Я не хочу карабкаться наверх почти два километра, чтобы вылезти на поверхность. Ты можешь прислать помощь? Все.
Огоньки индикатора коммуникатора горели, но никаких других свидетельств его работоспособности не имелось. Старший инспектор еще несколько раз тронул кнопку вызова и тихонько присвистнул, заметив, что прибор исправен. Но никакого ответа сверху не последовало.
Выругавшись, Кинсолвинг опять повесил коммуникатор на пояс и потянулся, чтобы ухватиться за пластиковые ступени аварийной лестницы, ведущей на поверхность. Плечи его восставали против напряжения, и к тому времени, когда Кинсолвинг поднялся на четыре уровня, он ощущал слабость и тошноту. На уровне четырнадцать он отдохнул и еще раз попытался связаться с Алой Марккен.
Когда это не удалось, он снова начал карабкаться по лестнице. На этот раз инженер поднялся всего на два уровня, прежде чем выбился из сил. На середине ступеньки он свернулся калачиком и, дрожа от холода и боли, провалился в тяжелый сон, который больше походил на кому.
Грохот спускающейся аппаратуры разбудил Кинсолвинга. Волна горячего воздуха проплыла мимо его лица, и сотрясение от какого-то взрыва далеко внизу отбросило его назад. Он сел, и только пристально вглядывался во тьму, будучи не в состоянии пошевелиться.
Газы и тяжелая пыль наполнили уровень двенадцать и заслонили от него то немногое, что он мог бы разглядеть сквозь линзы респиратора. Кинсолвинг несколько минут поработал над ними, чтобы активизировать инфракрасный с левой стороны. Пользуясь только одним глазом, он продвигался сквозь плотный туман, пока не приблизился к отверстию шахты. Он посветил вниз, но фонарик ничем не помог, зато инфракрасное стеклышко представило перед ним картину разрушения, от которой кровь у него похолодела. Он бы уже погиб, если бы остался в каком-то из нижних уровней.
Робот-носильщик свалился с уровня и врезался в крышу подъемника, доломав тормоза и погружая лифт на уровень пониже – под воду. Из-за столкновения падающего погрузчика с застрявшим лифтом и случился небольшой взрыв, и тепла выделилось достаточно, чтобы нейтрализовать пробиравший до костей холод, хотя Бартон находился выше взрыва на семьсот метров.
Кинсолвинг сделал глубокий вдох, снял респиратор, чтобы вытереть пот, струившийся с кустистых бровей, потом снова нацепил на себя тяжелую маску. Застоялый воздух без фильтра потревожил его лобные пазухи, заложив ему нос, из которого потекло, но это все-таки лучше, чем совсем не дышать. Один взгляд на индикатор качества воздуха, скопившегося на краю ствола, сказал ему, насколько смертельно опасным стал уровень. Поглядев вверх, Кинсолвинг увидел неподвижный яркий свет. Похоже, уже день, подумал он. Опять снял коммуникатор и, сунув руку в отверстие ствола, чтобы предотвратить задержку сигнала тяжелой скалой, позвал:
