– Вы были правы, – сказал Жак девушке, не отрывая глаз от Рейна. – Нам следовало выбрать «осиновый лист».
– В последний раз требую, объясните мне все.
Девушка медленно кивнула головой:
– Будь по-вашему, месье. Мой муж, Ричард Ламбетт, умер месяц назад от лихорадки. Он был англичанином.
Рейну стало интересно, но он по-прежнему хранил молчание.
– Я вижу, вы догадываетесь, что наш брак был странным. Но сердцу не прикажешь, а мудрости не научишь, не так ли?
– Откуда мне знать? В тюрьмах многие заключенные спят с проститутками. – Рейн явно издевался над ее словами.
– О-о, пардон, месье. Это так бессердечно с моей стороны. – Взгляд, брошенный на Рейна, говорил об обратном. В нем сквозило удовлетворение.
Рейн не мог сдержать смешка. Будь он проклят, если она не сказала это нарочно, чтобы обезоружить его. Она хитрее, чем он подозревал, достойная противница.
– Да, мудрой вас не назовешь, – сказал он, – к несчастью… но меня это мало касается. Прошу теперь простить мне, мадам, мою бессердечность.
Она одарила его острым, оценивающим взглядом. Хорошо.
– Продолжайте.
– Мой муж был дипломатом.
– Очевидно, не очень удачливым, – заметил Рейн.
На этот раз она нахмурила брови.
– Пожалуйста, поправьте меня, если я ошибаюсь, но Англия и Франция все еще враги?
За ее спиной Жак в смущении переминался с ноги на ногу.
– Да, месье. И все же я не позволю вам говорить о нем плохо. Возможно, если бы он не влюбился, если бы все свое внимание уделял вопросам политики…
Голос ее звучал напряженно, глаза блестели. От гнева или от боли? Он не мог отгадать.
– Дорогая леди, в вас говорит католичка. Готовность принять на себя вину напоминает о сестрах, которым было поручено воспитывать вас…
Она испуганно взглянула на него. Он оказался прав: эта дама выросла в монастыре.
– …Но даже монахиням не пришло бы в голову обвинить влюбленного дипломата в конфликте.
Она нахмурила брови, и Рейн подавил желание рассмеяться. Он, кажется, забылся: его жизнь висит на волоске. И если зрение его не пострадало от тюремного заточения, то молчаливый, громадный Жак незаметно продвинулся к ним, пока дама отвлекала его, Рейна.
– Брось, приятель. Проявляй терпение, в отсутствии которого упрекает меня твоя госпожа. Стой смирно, Жак, не то умрешь. – Рейн перевел дуло пистолета на гиганта.
Мадам Нуар поджала пухлые губки. Да, она была определенно раздражена.
– Достаточно истории. Чего вы от меня хотите?
Жак кивнул с несчастным видом. Она глубоко вздохнула.
– Полгода назад мой муж получил известие из Шотландии о кончине дядюшки. Умерший завещал ему крупное поместье. В связи с этим муж начал хлопотать о моем отъезде в Шотландию с маленьким Энгусом.
– Маленький Энгус?
Она скромно опустила глаза.
– Это наш сын.
Сын… Рейн окинул взглядом ее стройную фигурку, тонкую талию. Казалось, что ее могло обхватить ожерелье, которое украшало ее шейку. Хотя столь тонкой она могла быть благодаря корсету.
– Как вы легко догадываетесь, организовать путешествие в Англию француженки, да еще с сыном очень трудно, особенно дамы, занимающей некоторое положение в свете, хоть теперь оно и не столь значительно. Я сирота, месье, и выросла в семье тетки, в той же семье, в которой живу и сейчас, после смерти мужа. К счастью, после долгих поисков муж все-таки смог договориться с капитаном одного капера, и мы должны были… мы должны отплыть с отливом сегодня ночью.
– Так почему вы, вместо того чтобы собираться в дорогу, сейчас здесь, со мной, да еще в такой незавидной роли? Ни слова, Жак, – предостерег он слугу.
– Потому что, – ответила девушка раздосадованно, – моего мужа уже нет в живых, а человек, с которым мы сегодня встречаемся в доках, ожидает сделки с мужчиной-англичанином. Вчера он написал мне и в своей записке сетовал на то, что согласился взять на борт женщину. Говорил, что это приносит несчастье, что его матросы взбунтуются. Он зашел было так далеко, что предложил нам поискать другой корабль, но в конце письма с большой неохотой все же согласился сдержать слово.
Рейн ждал. Мадам Нуар всплеснула руками:
– Неужели вы не понимаете? Я одна. За плавание уже заплачено, и больше у меня денег нет. Этот контрабандист, этот… пират вовсе не обязательно сдержит свое слово. Мне нужен был англичанин, и Жак знал, где его найти.
– И откуда же у Жака такие сведения?
– Моя тетка… она и есть мадам Нуар. Жак – ее управляющий. Он всегда любил меня, еще ребенком, и, узнав, в какое затруднительное положение я попала, он… он предложил выход.
Впервые, с тех пор как Рейн сдернул с ее золотистой головки вуаль, она казалась смущенной и обескураженной.
Рейн бросил взгляд на Жака. Тот вовсе не был похож на управляющего аристократки, но Рейну редко приходилось иметь дело с этой породой людей, так что он не стал торопиться с выводами.
– Значит, идея вытащить из тюрьмы англичанина, чтобы он изобразил месье Ламбетта, принадлежит тебе?
– Да, – согласился Жак. – Я знал о договоренности мадам Нуар, процедуру, имена тех, с которыми она имела дело, и подумал, что за такое короткое время только в тюрьме можно найти англичанина, согласного выступить в роли чужого мужа.
Инстинкт самосохранения призывал Рейна к осторожности. Ему эта история не понравилась. Он в нее не верил.
Попятившись назад, поближе к двери, он продолжал держать Жака под прицелом.
– Итак, в ваши планы входит вербовка англичанина.
– Месье, – в голосе молодой женщины зазвучали суровые нотки, – почему бы вам не помочь мне? Ведь вы только выигрываете от моего предложения.
– А что именно вы предлагаете?
– Вы поедете сегодня ночью в порт, встретитесь с капитаном капера, а затем…
– Затем?
– Я появлюсь, мы сядем на корабль и отплывем в Шотландию. А уж там каждый пойдет своим путем.
– А как же маленький Энгус?
– Энгус? Он будет со мной, разумеется.
– Интересно, ступив на землю, вы пешком пойдете в это огромное поместье своего мужа?
– Нет! – нетерпеливо возразила она. – Не будьте глупцом. Родственники моего мужа, они ждут меня… нас. – Тень затуманила ясное ночное небо ее глаз. У нее вырвался едва слышный вздох, но, поймав его взгляд, она слабо улыбнулась: – Маленький Энгус будет их новым лэрдом, не так ли? На этом строятся все их планы, расчеты и надежды.
