— Как ты думаешь, отец привезет тебе мужа в следующий раз?
Бонни в свои четырнадцать лет еще плохо знала суровую действительность, не понимая до конца, что значит быть рожденной вне брака. Конечно, вся семья опекала ее всеми возможными способами. Однако уже скоро Бонни станет взрослой.
— Не знаю, малышка, но я постараюсь не беспокоиться по этому поводу. Отец всегда проявляет заботу о нас.
Бонни засмеялась, в глазах ее сверкнули искорки.
— Я думаю, что он привезет тебе рыцаря. Такого, кто совершил благородное дело для королевы, и она лично даровала ему рыцарское звание.
Бонни вздохнула, предавшись наивной девчоночьей мечте. Даже Анна поддалась моменту. Ей тоже хотелось верить, что счастье дается каждому. Дернув сестренку за волосы, она улыбнулась:
— Может быть, этот рыцарь ожидает, когда ты подрастешь.
Глаза у Бонни снова блеснули, она от удивления приоткрыла рот.
— Ты в самом деле думаешь, что он может ждать меня?
— Да. Во всех городах отсюда и до самого Лондона все знают, какое ты сокровище. Вполне вероятно, что тебе придется выбирать между претендентами.
— Ну, ты дразнишь меня! — Губы у Бонни дрогнули. — Это не слишком хорошо. Я могу стать тщеславной.
— Сейчас, моя славная, я всего лишь присоединяюсь к твоей мечте. Ты ведь не откажешь мне, в этом удовольствии?
Бонни подняла руку и помахала графу. Родитель пришпорил лошадь и двинулся к воротам. Руки Анны остались лежать на подоконнике, потому что она знала, что отец не оглянется. Он никогда не оглядывался. Филиппа и Мэри стояли на ступеньках, на месте, предназначенном для леди. Отец, отъезжая, так и не посмотрел на них.
— У тебя будет муж, Анна, я вчера видела это во сне.
Анна закрыла ставни, убедилась, что защелка сработала. Бросив взгляд вдоль коридора в обе стороны, она покачала головой.
— Бонни, ты ведь знаешь, что тебе говорила мама о твоих снах.
Бонни не стала каяться. Более того, она упрямо вскинула подбородок.
— А я все-таки видела этот сон, и я рассказываю это тебе потому, что твой жених приедет за тобой. И вскоре у тебя в животике появится ребенок. Это будет мальчик, который родится перед днем осеннего равноденствия. И не бойся, ты не умрешь.
Анна уставилась на сестру, по спине ее пробежала дрожь. У Бонни был дар предвидения. Вся семья знала об этом и старалась этот факт скрыть. Бывали люди, которых сжигали на столбах и за меньшие грехи. При столь старой королеве местные магистраты удерживали свою власть железными кулаками.
— Ты никому больше об этом не говорила?
Бонни покачала головой.
— Ты же знаешь, я обещала маме, что не буду рассказывать свои сны. Я не нарушала слова, но это ведь о тебе и останется в семье.
— Очень хорошо, моя славная, держи и впредь язык за зубами. Рыцари не любят женщин, которые, словно вороны, каркают день и ночь.
— Но он приедет за тобой, Анна. Я видела его на черном коне. У него огромный меч. Он носит его за спиной, как это делают шотландцы. Помнишь, мы видели их на ярмарке прошлой весной?
Анна покачала головой.
— Это леди Мэри выходит по договоренности замуж за шотландца, а не я. Должно быть, ты именно это видела.
— Нет, я видела тебя. Я видела, как он въезжает во внутренний двор и ищет тебя. У него глаза темные, как полночь.
Анна испытывала искушение выслушать сестру, но подавила в себе это желание. Жизнь была трудной. Черпать утешение в снах девочки — вряд ли это поможет. Тем более сейчас, когда Филиппа взвалила на нее новое бремя. Бонни достаточно скоро узнает об этом. Кровь их отца была и благом, и проклятием, и не существует способа встретить истинную любовь.
Никакого.
Земля Макджеймса
— Ты определенно в дурном настроении. Я-то думал, что ты хотел именно этого.
Бродик фыркнул, взглянув на брата. Каллен в ответ тихонько хохотнул.
— Я не могу жениться по собственному желанию, Каллен. Ее земли граничат с нашими землями. Приданое увеличит земли Макджеймсов. И не просто земли, а богатые, плодородные фермы с водой. Если у ее отца больше нет законнорожденных детей, все имение когда-то перейдет в наши руки.
— Я все-таки чувствую, что ты очень сердишься оттого, что всем будет очень хорошо. — Каллен достал овсяные лепешки, но не стал их есть. — Может быть, тебя беспокоят постельные дела? Знаешь, браг, не каждому так везет, как мне. Тебе не следует завидовать моему умению обращаться с девчонками. Зависть — это грех.
— Как и хвастовство.
Каллен сверкнул белыми зубами.
— Не совсем так, я тебе говорю правду. Мой член…
— Оставь это для девушек, брат.
Каллен засмеялся, как и несколько других мужчин, сидящих рядом. Бродик встал и пошел прочь от стоянки. Каллен был прав: он действительно был сегодня настроен мрачно. Привозить невесту следовало бы в более светлом расположении духа.
То была отличная партия, не приходилось сомневаться.
Хорошо для его людей, хорошо для его детей, но это не меняет того факта, что он побаивался брать леди из английского двора к себе домой. Он был при английском дворе и благополучно сойдет в могилу, никогда более не ступив туда ногой. Женщины при дворе были притворщицами, лживыми созданиями с раскрашенными лицами. Носили они громоздкие, неуклюжие платья, которые скрывали естественные женские формы, лишая его возможности проявить хоть какой-то интерес к ним. За исключением грудей. Он вспыхивал, когда думал о том, что придворные леди красили себе соски, потому что вырезы лифов были настолько низкими, что их можно было увидеть. Бродик не был от природы ревнивым мужчиной, но отнюдь не хотел быть рогоносцем. Его английская жена откроет соски только для его собственных глаз.
От этих мыслей настроение становилось еще хуже. Глядя в сторону границы, Бродик вполголоса выругался. Несмотря на соседство и объединение земель, он и предназначенная ему в жены женщина отличались друг от друга как день и ночь. Он не позволит ей вести себя бесстыдно, и за это она его возненавидит. Мало надежды на то, что их союз будет благополучным, а тем более приятным. Он был старшим из Макджеймсов, это была его обязанность, которая тяжело давила на плечи.
И Каллен просто не имел понятия, насколько он расстроен.
Бродик пнул камень ногой. Он был связан традицией — обязан был жениться на той женщине, которая увеличит благосостояние его людей. Было бы несчастьем, если женщина будет недовольна пребыванием в его доме.
Но он был граф Алькаон.
Он сделал глубокий вдох, испытав чувство гордости. Быть графом — это не то, что ходить со склоненной головой. Он потратил годы на то, чтобы завоевать это право. Его северные границы были не столь спокойными, как южные. Когда его отцу разрубили топором ногу, именно Бродику пришлось вести вассалов Макджеймсов. Он по многим причинам предпочитал битву женитьбе.
