– Что ты стоишь, как пень, Жан? – тут же зашептал на ухо нормандец. – Видишь – платок! Подбери и галантно верни хозяйке. Какая симпатичная у нее мордашка! Эх, и повезло же тебе, парень!
– В чем же это повезло?
– А в том, что платки по Парижу просто так никто не разбрасывает! Иди, давай быстрей поднимай.
Иван так и сделал, правда сомневаясь – а правильно ли он поступает? От насмешника Жан-Поля можно было ожидать любой шутки. Впрочем, сейчас он, кажется, не шутил…
– Мадам… ой… Мадемуазель, вы, кажется, потеряли одну вещь… – Иван вошел в лавку и покраснел.
– Что? – Девушка в бирюзовом платье обернулась. Действительно – красавица! И очень юна. – Ах, это…
Взяв платок двумя пальцами, как показалось Ивану, небрежно, кивнула и отвернулась. Юноша постоял еще немного, переминаясь с ноги на ногу, но, больше ничего не дождавшись, вышел из лавки на улицу.
– Ну, как?– нетерпеливо осведомился Жан-Поль.
Иван лишь пожал плечами.
– Так она тебе понравилась? А?
– Гм… Скорее всего – да.
– Ну и наверняка ты ей.
– А вот в этом я совсем не уверен…
– Слушай, Иван! Не будь деревенщиной – платки даром не падают.
– Так, может, стоит подождать?
– О, нет! Как раз ждать и не следует – слишком уж это будет невежливо. Просто не торопясь пройдемся до Нотр-Дама.
– И что?
– Увидишь. Поверь, я в таких делах человек опытный.
Они уже подходили к площади, когда позади раздался вдруг нежный голосок. Иван обернулся – служанка. Черноглазая, в белом чепце, с остренькой хитрой мордочкой.
– Месье дворянин?
– Да. – Иван улыбнулся.
– А где месье проживает?
Юноша назвал адрес.
– Цветочная улица? – уточнила служанка. – Та, что между Латинским кварталом и аббатством Святой Женевьевы?
– Да, именно там. Доходный дом господина Будена. Каменный, четырехэтажный – он там один такой.
– Знаю. Спасибо, месье.
Поклонившись, служанка убежала… И, кажется, где-то позади мелькнуло бирюзовое платье.
– Тебе следует ждать визита, – хохотнул нормандец.
– Визита? – Иван неожиданно ощутил испуг. – Неужели эта девушка – явно не из простых – явится в наши апартаменты? Нет, они, конечно, неплохи, но…
– Ох, Жан, друг мой. – Жан-Поль притворно вздохнул. – Не обижайся, но видно, что ты из глубокой провинции и рассуждаешь как замшелый провинциал! Скажи на милость, с чего ты взял, что прекрасная незнакомка нанесет тебе визит? Конечно же, она пошлет за тобой служанку! Как вовремя мы купили тебе кружевной воротник – сразу видно столичного человека. Гм… – Нормандец вдруг замолчал, задумался, искоса посматривая на приятеля. – Плащик у тебя, конечно, тот еще… но покупать новый и дорогой ни к чему, плащ попросим у Мелиссье, ну, ты его знаешь, ларошелец, что снимает комнату этажом ниже.
– А, Рене! – кивнул Иван. – Приятель нашего Митрия.
– Да-да, Рене Мелиссье дружит с Мити. – Как и все студенты, Жан-Поль довольно смешно называл Митьку – Мити, с ударением на последний слог. – Тем более – не откажет! Этот Мелиссье – хороший парень, несмотря на то что гугенот.
– Ты не любишь гугенотов, Жан-Поль, – негромко констатировал факт Иван. – А ведь ваш король Анри еще лет шесть назад подписал эдикт в Нанте…
– Да-да, – недовольно прервал нормандец. – Подписал. Так было нужно ради единства страны и прекращения гражданских войн. И какое же единство он получил?! – По всему чувствовалось, что своими словами Иван задел приятеля за живое. – У гугенотов осталось двести крепостей! Двести! Они пользуются привилегиями, налоговыми льготами и у себя на юге и юго-западе, по сути, творят, что хотят. Так что у нас теперь две Франции, Иван. Одна – добрых католиков и другая – гугенотская.
Жан-Поль немного помолчал и продолжил:
– Я, конечно, не истовый католик… грешен. Но что касается любви или нелюбви к гугенотам… Знаешь, Иван, мне было десять лет, когда гугеноты ворвались в наш городок. Осквернили и разрушили церковь, убили кюре… да много чего творили… До сих пор в дрожь бросает от всех этих мерзостей.
– Понимаю, – тихо отозвался Иван. – Но ведь ты сам только что сказал, что Рене – неплохой парень. А ведь он гугенот!
– Да – Рене неплохой парень. – Жан-Поль согласно кивнул и – уже шепотом – добавил: – Только он был бы еще лучше, если б сменил гугенотскую веру на католическую.
Таверна хромого Ферми, что на улице Зеленщиков, неподалеку от моста Шанж, и впрямь оказалась на удивление уютной и недорогой. Заказав под вино парочку жирных каплунов, друзья уселись за стол и в ожидании заказа неспешно потягивали сидр из больших деревянных кружек.
– Как Париж? – неожиданно поинтересовался Жан-Поль. – Нравится?
– Красивый город. Особенно – Нотр-Дам, Сите, Ратуша.
– О! Видел бы ты Нормандию! Море, рыбацкие лодки, вечнозеленые поля с пасущимися тучными стадами, вязовые и буковые рощицы, желтые гнезда омелы.
– Ну, омелы везде у вас много. И вот насчет красоты…
– Постой-ка, Иван. Можно тебя кое о чем попросить?
По тому, как нормандец прикусил губу, по прищуру глаз Иван понял, что просьба окажется непростой. Тем не менее готов был выслушать.
– Видишь ли, Жан… – Жан – так обычно здесь называли Ивана, и только близкие друзья правильно выговаривали имя. – Что ты делаешь в субботу, в день святого Матиаса?
– В субботу? – Иван почесал затылок. – Еще не знаю. А что?
– Не согласился бы ты вместе со своим другом Прохором постоять некоторое время у дверей одного дома в Сите близ Нотр-Дама. Видишь ли, я хотел бы проучить одного наглеца…
– И ты просишь в этом о помощи?!
– О, нет, нет: если б можно было проткнуть его шпагой – я бы вас ни о чем не просил. – Жан-Поль натянуто улыбнулся. – Сей наглец – подлого звания, но он оскорбил меня… А я ведь неплохо дерусь… Но боюсь, как бы не помешали стражники.
– Стражники?
– Да, вот бы вы с Прохором устроили там, у дома, хорошую свалку сразу же после мессы. Недолго, но мне бы вполне хватило этого времени. А?
– Ну и просьба у тебя! – Иван покачал головой. – Драку какую-то устроить. Что ж, дело нехитрое. Поговорю с Прохором – уж тот согласится поразмять кулаки, тут и думать нечего.
– Да, Прохор отличный боец! Как-то показал мне пару ударов.
– Нас с Митькой тоже учил. Одно слово – кулачник.
– Так, значит, поможете?
– Да поможем, чего там…
– Эй, трактирщик! Как там наши каплуны?
Каплун оказался вкусным, как и вино, и Иван отдал должное местной кухне. Жан-Поль что-то говорил, смеялся, махал рукой знакомым; Иван его не особо слушал, жевал молча – думал. Вообще, кажется, нормандцу можно было доверять. Они все подружились за зиму: те, кто квартировал в доме господина Будена. А все началось еще в октябре, когда приехали и королевской волею определились в университет. В университет-то определились, а вот с жильем оказалось хуже. Можно было бы, конечно, снять недорогой пансион, но все упиралось в деньги – а их приходилось экономить, ведь было неизвестно, как долго ребятам придется прожить во Франции. Кто-то из братьев-студентов посоветовал поискать небольшие апартаменты в доходных домах, и тут нарисовался Жан-Поль, у которого как раз имелся на примете подобный домишко, вернее – апартаменты. Господин Буден с охотой сдавал студентам комнаты на двух верхних этажах, правда, на одного цена – полсу в день – выходила все ж таки дороговатой, а вот если поделить на двоих…
