Восемь часов пятьдесят шесть минут. Патио нежится в лучах утреннего солнца, стоит тишина. Смотрю сквозь решетку на зеленые-презеленые лужайки с безукоризненно подстриженными кустами, прямоугольным кашпо в центре, фонарями с каждой стороны. Белые столы, стулья.
Поверх красной крыши гостиницы мне виден океан.
* * *
Девять часов шесть минут. Завтрак в Малом коронном зале. Черный кофе и кусочек тоста. Еще двенадцать гостей.
Здесь слишком яркий свет. Комната колышется передо мной. Входит официантка. Поле моего зрения заполняет дымка цвета лимонного желе. Не понимаю, зачем я сюда пришел. Мог бы заказать обслуживание в номере.
Еле живой человек с глазами-щелочками бормочет что-то в микрофон.
* * *
Позже. Не знаю, который теперь час, мне все равно. Снова лежу на спине. Затемнение сознания. Думаю, заснул. Или отключился.
Ух ты! Как низко опускаются самолеты! Только что увидел один из них. Что он делает – садится на пляж?
Должно быть, поблизости аэропорт.
* * *
Десять часов тридцать семь минут. Лежу в постели, просматриваю «Сан-Диего юнион». Не помню, когда купил газету. Наверное, был как в тумане. Хорошо, что вообще вернулся.
Газета издается сто четвертый год. Солидный срок.
Решил, что мне незачем быть в курсе мирских дел, но пока все по-старому. Пекин уже сидит у нас на шее. «Маринер-9» определил местонахождение горячей зоны на Марсе. В Сакраменто зарублен последний законопроект об охране береговой линии.
Перестань, Кольер. Можешь обойтись и без новостей дня.
Завтра новолуние. Это все, что тебе нужно знать.
* * *
Гуляю, вдыхая свежий чистый морской воздух. Восхитительный запах. Прохожу как раз под башней – как я выяснил, там, внизу, зал, называемый Бальным. Слева от меня олимпийский бассейн с голубой сверкающей водой. Вижу на другой его стороне сложенные шезлонги, кабинки для переодевания, столы для настольного тенниса. Повсюду пустынно.
Прекрасный день. Теплое солнце, голубое небо, пушистые облака.
Прохожу мимо теннисных кортов. Четыре женщины играют парами: вижу короткие белые юбки и гладкую кожу. Чуть поодаль виднеется пляж. Сотня ярдов до белого пенного прибоя.
Сейчас смотрю на массивное здание гостиницы с башней, напоминающей гигантский восьмигранный минарет с двумя рядами маленьких эркеров. Интересно, есть ли там смотровая площадка и пускают ли туда постояльцев?
* * *
Иду назад. Вдали виднеется современное высотное здание – наверное, многоквартирный дом. По сравнению с гостиницей он выглядит необычно.
Через дорогу вижу старое кирпичное строение. Должно быть, когда-то здесь был сарай для лодок, а теперь ресторан. Замечаю заброшенные рельсы. Думаю, в давние времена вдоль побережья ходили поезда, развозившие отдыхающих.
* * *
Сижу в старом баре; он называется «Казино-холл». Зал закрыт для деловой встречи; очень тихо. Барная стойка длиной футов пятьдесят – красивой формы и с нарядной отделкой. С одного края нечто, напоминающее раку, а внутри, похоже, фигурка мавра со светильником в руке.
Сколько подошв истерли эту латунную штангу для ног?
Совсем недавно я рассматривал фотографии кинозвезд, которые когда-то здесь останавливались. Джун Хейвер. Роберт Стэк. Керк Дуглас. Ева Мария Сейнт. Рональд Рейган. Донна Рид. Назад к красоткам из компании Полы Негри, назад к Мэри Пикфорд, назад к Мари Каллаган из «Причуд Зигфельда»[20]. Как сильно это место напоминает о прошлом.
* * *
Позвольте запомнить это мгновение: одиннадцать часов двадцать шесть минут утра.
Идя через патио в свою комнату, я увидел указатель к Историческому залу, находящемуся в подвальном помещении.
Интригующее место. Фотографии, как и в пассаже. Образец спальни конца 1890-х или начала 1900-х годов. Витрины с историческими объектами из гостиницы: блюдо, меню, кольцо для салфетки, утюг, телефон, книга записи постояльцев.
В одной из витрин – программка спектакля, сыгранного в гостиничном театре (где бы он ни был) 20 ноября 1896 года: «Маленький священник» Дж. М. Барри, в главной роли актриса Элиза Маккенна. Рядом с программкой – ее фотография; в жизни не видел такого восхитительного и прелестного лица.
Я в нее влюбился.
Похоже на меня. Тридцать шесть лет, иногда какие-то увлечения, случайные интрижки, имитация любви. Но ничего стоящего, ничего такого, что тянулось бы долго.
И вот теперь, дойдя до края, начинаю терять голову из-за женщины, умершей по крайней мере лет двадцать назад.
Отличное шоу, Кольер.
Это лицо меня преследует.
Я вернулся, чтобы вновь на него посмотреть. Стоял перед витриной так долго, что какой-то мужчина, периодически входивший в одну из служебных дверей поблизости и вскоре выходивший из нее, стал на меня с недоумением поглядывать: уж не пустил ли я здесь корни.
Элиза Маккенна. Прелестное имя. Прекрасное лицо.
До чего же мне хотелось бы сидеть в театре (как я узнал из музейной фотографии, он размещался в Бальном зале) и смотреть, как она играет на сцене. Уверен, она была великолепна.
Откуда мне знать? Может, она была бездарна. Нет, не может быть.
Мне кажется, я уже слышал ее имя раньше. Не играла ли она в «Питере Пэне»? Если это та женщина, о которой я думаю, она была превосходной актрисой.
И безусловно, очень красивой.
Нет, это больше чем красота. Меня преследует и завораживает выражение ее лица. Такое мягкое, искреннее, милое выражение. Хотелось бы мне ее встретить.
* * *
Лежу, уставившись в потолок, как влюбленный мальчишка. Я нашел женщину своей мечты.
Подходящее описание. Где еще, кроме грез, может она существовать?
Ну а почему бы и нет? Я не встречал до сих пор женщину своей мечты. Что могут изменить какие-то три четверти столетия?
* * *
Не могу ничем заниматься – все мысли только об этом лице. Думаю об Элизе Маккенна и о том, какой она была.
Ведь я же собирался отправиться в Денвер и продолжать задуманную одиссею. Вместо этого лежу здесь как бревно, не в силах отделаться от ее образа. Я уже три раза спускался вниз. Явная попытка уйти от реальности. Обращаясь к прошлому, разум отказывается принимать действительность.
