А она радовалась при мысли, что наконец-то получила приглашение на королевскую охоту в лесах вокруг Версаля. Она рисовала себе, как появится среди почетных гостей в упряжке, запряженной черными конями, с тремя лакеями в ливреях голубого и бледно-желтого цвета и кучером. Она могла бы услышать завистливые вопросы:
— Чей это экипаж?
— О, это экипаж маркизы дю Плесси де Бельер!
— Эта женщина, которая?..
— Ее редко видно, потому что муж прячет ее от нас. Он ревнив, как тигр. Похоже, сам король пригласил ее!
Анжелика так готовилась к этому дню, полагая, что ничто уже не сможет ей помешать. Только бы просунуть один пальчик в двери королевского дворца, а там она станет на обе ноги так крепко, что Филипп, как ни старайся, ничего не сможет сделать.
Мадемуазель де Паражон зло хихикнула:
— Не нужно много ума, чтобы догадаться, о чем вы думаете. Я вижу в ваших глазах блеск предстоящего сражения. На кого вы хотите совершить нападение: на короля или на мужа?
Анжелика содрогнулась.
— Король? Но он хорошо занят и хорошо защищен. У него есть законная жена
— королева, есть любовница мадемуазель де Лавальер и еще куча других. А что касается моего мужа, то зачем мне пытаться пленить его, он уже и так принадлежит мне. Логично ли, пользуясь вашими же словами, чтобы двое женатых людей интересовались друг другом, когда узел уже затянулся? Оставим это.
— Не могу себе даже представить, как этот ваш очаровательный маркиз интересуется вами! — Она со смехом провела язычком по тонким губам. — Расскажите еще раз обо всем, милочка. Это одна из самых восхитительных историй, которые мне довелось слышать. В самом деле, из ваших конюшен исчезли все лошади и как раз в тот самый момент, когда вы собирались отправиться в Версаль. И половина ваших слуг исчезла, да? Должно быть, месье дю Плесси хорошо заплатил им за это. И подумать только, у вас и подозрений на этот счет никаких не было! Он оказался хитрее вас, моя радость.
Их еще раз тряхнуло. Жавотту, маленькую горничную, сидевшую напротив на узеньком откидном сиденье, подбросило так, что она свалилась на Анжелику и вконец попортила и помяла ее наряды.
Ничуть не расстроившись, Анжелика подхватила девушку и помогла ей усесться на место.
Анжелика едва удержалась от искушения крепко приложить свою ладонь к огрубевшим, отвисшим щекам Фелониды де Паражон, которая, насколько она могла заметить, с нескрываемым удовольствием смотрела на помятое платье Анжелики.
И все же этот «синий чулок» была единственной особой, к кому Анжелика могла обратиться за помощью. К тому же Фелонида была хорошей соседкой и близкой подругой.
Мадам де Совиньи была в провинции. Нинон де Ланкло могла бы ей помочь, но репутация куртизанки сделала ее «персоной нон грата» при дворе, а ее экипаж легко бы узнали. Другие подруги Анжелики были или на охоте, или ненадежны. Де Паражон была единственной, на кого можно было положиться в данном случае.
И даже тогда, когда Анжелика сгорала от нетерпения, ей пришлось долго ждать, пока старая дева с необычным волнением примеряла старомодные наряды. Потом горничная с раздражающей медлительностью расчесывала лучший парик Фелониды. Потом возница очищал грязь со своей ливреи и наводил глянец на эту разбитую колымагу.
И вот они скачут по дороге!
Но что это за дорога!
— Это… это тропинка какая-то, а не дорога! — простонала Анжелика.
Она вновь стала вглядываться в глубину тоннеля, образованного стволами деревьев, надеясь увидеть просвет впереди.
— Вы простудитесь, — произнесла мадемуазель де Паражон. — А это испортит ваш внешний вид. А какую же дорогу вы ожидали? Вам следовало бы осуждать только короля за то, что он выдумал эту утомительную прогулку по грязи. Когда-то по этой дороге гоняли только скот на рынки. Эта дорога сейчас так и называется — Бычий Путь. Наш прежний король — Луи XIII — порой охотился здесь, но никогда не помышлял о том, чтобы таскать за собой придворный цветник по этим камням. Людовик Целомудренный был тактичным королем, простым, но благоразумным…
Ее прервал еще более страшный толчок и оглушительный треск экипажа. Повозка сильно накренилась, заскребла по булыжнику, и колесо слетело, бросив пассажиров друг на друга.
Анжелика оказалась в самом низу, так как сидела со стороны отломившегося колеса. Первая ее мысль была о состоянии костюма, придавленного теперь тяжестью двух тел — мадемуазель де Паражон и Жавотты. Анжелика боялась даже пошевелиться, а не то что выбраться, потому что окно кареты лопнуло и ей нужно было освободиться от осколков стекла и не порезаться.
Открылась дверца, и Флико, молодой слуга, сунул внутрь свою лисью физиономию.
— Ничего страшного, маркиза, — выпалил он.
Анжелика была не в состоянии даже отчитать его за неуважительный тон.
— Эта старая темница развалилась на куски? — спросила она.
— Нет! — радостно отозвалась Фелонида.
Ей, видимо, пришлось по душе это милое развлечение.
— Дерзкий мальчуган, дай-ка мне руку и помоги выбраться отсюда.
С помощью Флико и кучера, который прежде всего освободил лошадей, обе женщины и служанка уже стояли в грязи на самой середине дороги…
Обошлось без увечий, но положение их было более безрадостным, чем прежде.
Анжелика едва удержалась, чтобы не разразиться проклятиями. Но гневом делу не поможешь. Это был конец! Теперь-то ей точно не попасть на королевскую охоту и никогда она не будет принята при дворе. Едва ли можно надеяться, что король простит ей этот отказ от его приглашения. Разве попробовать написать ему, или броситься к его ногам, или просить замолвить за нее словечко мадам де Монтеспан или герцогиню де Лозен? Но что она может сказать в свое оправдание? Сказать правду, что поломалась карета? Но это покажется явной отговоркой. Так всегда говорят, когда опаздывают.
Совершенно подавленная мрачными мыслями, она уселась на пень и не заметила небольшого отряда всадников, приближающихся к ним.
— Ого! Вон кто-то едет, — шепнул Флико.
В тишине леса раздавался цокот копыт.
— Милостивый боже! — пробормотала де Паражон. — Разбойники! Мы пропали!
Анжелика подняла глаза. Густая тень леса скрывала наружность всадников. Можно было только различить, что это были высокие, худые и смуглые люди. По их темным глазам, черным усам и бородам можно было предположить, что им не приходилось проводить время в Иль-де-Франс. Галуны на голубой форме потускнели и свободно болтались. Перья на шляпах уныло свисали вниз. Одежда была рваной. Но каждый был при шпаге.
Во главе кавалькады ехали два молодых человека приятной наружности, везущие богато разукрашенные знамена, в которых было большое количество дыр. Все это свидетельствовало о недавних сражениях.
