Теперь Лотти оказалась на грани слез.
— В жизни не слышала более романтичной истории.
— Романтичной? — повторил Фредди и усмехнулся. — Знаешь, в чем ирония судьбы? В том, какое прозвище она мне придумала. Мэри всегда говорила, что я романтичен, как кольчуга. О, она отлично знала, как много значит для меня, но нам было легче поддразнивать друг друга. Все эти сюсю-мусю и цветочки были не про нас.
Лотти помнила. Мэри и Фредди всегда были ослепительно счастливы друг с другом, их брак действительно был образцом, к которому следует стремиться. Их словесные поединки были блистательными и интересными в той же степени, что и у героев английских ситуационных комедий. Поэтому ей трудно было представить, как безумно, наверное, Фредди тосковал по любимой жене.
Значит, вот почему Мэри всегда звала его Кольчугой?
Лотти снова ошеломила несправедливость случившегося.
— О, Фредди, ну почему это случилось с тобой?
— Можно посмотреть на это с другой стороны и сказать себе, что мне повезло, что все это не случилось сорок лет назад, — медленно проговорил Фредди. — Тогда бы это сбило меня с ног. Атак я прожил шестьдесят четыре года, и прожил не так уж плохо. — Он продолжил, загибая пальцы: — Когда мне было семь, я упал с дерева и сломал руку. Но я мог бы приземлиться на голову и умереть. Когда мне было шестнадцать, я ехал на велосипеде, и меня сбил грузовик, несколько сломанных ребер, но я мог бы и погибнуть. Однажды мы с Мэри проводили отпуск в Женеве. В последний вечер мы так хорошо наклюкались с нашими друзьями, что опоздали на рейс. И что дальше? Самолет разбился.
Фредди постепенно углублялся в свои воспоминания. Лотти уже не раз слышала эту историю.
— Он не разбился, — поправила она его. — Сломалось одно шасси, и самолет перевернулся на полосе. Никто не погиб.
— Но мы-то могли погибнуть. Среди пассажиров были раненые.
— Лишь синяки и ссадины. — Лотти не так-то просто было поколебать, ведь на карте стоял принцип справедливости. — Синяки и ссадины в счет не идут.
— Смотря какие синяки и ссадины. — Фредди весело оглядел ее. — Мы препираемся?
— Нет. — Устыдившись самой себя, Лотти быстро пошла на попятную. Вступить в пререкания с умирающим — как она могла так низко пасть!
Вероятно, прочитав ее мысли, Фредди сказал:
— Напротив, препираемся, и даже не смей сдаваться. Если ты перестанешь пикироваться со мной, я найду тебе замену. Я рассказал тебе, что происходит, только потому, что считал, что ты все воспримешь нормально. Я не хочу, чтобы со мной деликатничали, поняла?
— А еще ты не хочешь, чтобы тебя лечили, — с горячностью поддела его Лотти. — Хотя вполне возможно, что радиотерапия и химия помогут тебе.
— Пикироваться со мной тебе разрешается, — твердо проговорил Фредди, — а вот занудствовать — нет, причем категорически. Иначе мне придется тебя уволить.
— Ты же продаешь бизнес.
— Я могу уволить тебя прямо сейчас. Дорогая моя, я взрослый человек. Я принял решение. Если мне осталось жить на этом свете полгода, я хочу прожить их в полной мере, делать что мне хочется. И тут мне без тебя не обойтись. — Фредди успокоился и теперь лениво отгонял вьющихся над столом ос. — Лотти, мне понадобится твоя помощь кое в чем. Ты должна выручить меня.
В какое-то мгновение Лотти показалось, что он имеет в виду ее помощь в его добровольном уходе из жизни, когда наступит срок. Потрясенная, она спросила:
— И каким же образом?
— Бог ты мой, да совсем не тем, каким ты думаешь! — Снова прочитав ее мысли — или, скорее, по ее лицу поняв, что она в ужасе, — Фредди от души расхохотался. — Я видел, как ты стреляешь по тарелочкам. Единственной целью, в которую тебе удалось попасть, было дерево. Если мне понадобится, чтобы мне помогли уйти, когда придет срок, я поищу более хорошего стрелка, чем ты.
— Не шути над этим. — Лотти сердито посмотрела на него. — Это не смешно.
— Извини. — Фредди ни капельки не раскаивался. — А вот мысль о том, как ты целишься в меня из ружья двенадцатого калибра, — смешна. Послушай, я справлюсь с этим своими средствами, — утешающим тоном продолжил он. — Ведь мы все когда-то должны уйти, правда? Может, завтра у меня случится сердечный приступ и я упаду замертво. По сравнению с этим отпущенные мне шесть месяцев — роскошь. Поэтому я не собираюсь тратить их впустую.
Лотти обхватила себя руками за плечи. Он сказал, что нуждается в ее помощи.
— И что же ты собираешься делать?
— Ну, я много думал над этим. Кстати, это не так-то легко, как кажется. — Фредди поморщился. — А что бы ты сделала? Если бы не ставила перед собой цель заработать деньги.
Разговор получался каким-то сюрреалистичным. Нездоровым и сюрреалистичным. Но если Фредди находит в себе силы обсуждать эту тему, значит, и она сможет. Лотти ответила:
— Пусть это и шаблонно, но я, наверное, отвезла бы детей в Диснейленд.
— Вот-вот. — Фредди, очевидно, довольный ее ответом, энергично закивал. — Потому что именно об этом они и мечтают.
Лотти с наигранным возмущением заявила:
— Мне тоже интересно там побывать!
— Конечно. Но если не ради детей, ради себя ты поехала бы?
Ну вот, все понятно. У Лотти опять сжалось сердце, ей ужасно захотелось обнять Фредди. Однако вместо этого она сказала:
— Нет; наверное, нет. — И сделала еще один глоток вина.
— Видишь? Что и требовалось доказать. — Фредди подался вперед и поставил локти на стол. — Много лет назад, до того как заболела Мэри, мы с ней мечтали, как однажды уйдем на пенсию и объездим весь мир. Ей хотелось пройти по Великой Китайской стене, взглянуть на водопад Виктория и облазить затерянные города в Перу. В моем же списке первом месте стояли две недели в «Гритти палас»[4]в Венеции, затем шли путешествия в Новую Зеландию и Полинезию. Потом, когда вопрос о путешествиях отпал, мы спорили, потому что я говорил, что нам следует купить маленькую виллу в Тоскане, а Мэри говорила, что если уж ей суждено состариться, то она предпочла бы сделать это в Париже. — Он помолчал с минуту, глядя на почти пустую бутылку «Шато Марго». — Но суть-то была не в этом, правда? Суть была в том, что мы собирались состариться вместе. Сейчас я могу позволить себе путешествие куда угодно, но смысла в таком путешествии нет, потому что мне неинтересно ехать одному или с группой совершенно чужих людей. Я хотел побывать в тех местах только с Мэри.
Лотти представила, как он любуется каким-нибудь захватывающим видом, и ему не с кем разделить свой восторг. Она бы чувствовала себя точно так же, если бы каталась на «американских горках» в Диснейленде в одиночестве. И правда, разве она могла бы получать удовольствие от аттракциона, если бы Нат и Руби не сидели рядом?
