— Ты это уже говорила, — хладнокровно остановила меня Алена, — говоришь, у тебя сигареты кончились? А это что? — Алена показала на пачку «Вог», которая лежала в баре, откуда она доставала коньяк. — Ну да неважно. Ты как — получше?
— Да, — я энергично кивнула, — а что нужно делать?
— От трупа избавляться, — хладнокровно ответила моя подруга, как будто это было обычное, житейское дело — вроде как сварить кофе или запустить стиральную машину.
Я снова кивнула: меня очень устраивало, что Алена взяла командование на себя. Выполнять чьи-то команды я еще могла, но принимать самостоятельные решения...
— У тебя есть большие полиэтиленовые мешки? Или просто пленка, чтобы его завернуть?
Я побежала на кухню и, стараясь не смотреть на то страшное, что там лежало, достала из-под мойки упаковку хозяйственных мешков для мусора. Алена оценивающе посмотрела на них.
— Побольше ничего нету?
— Нет, — я помотала головой, — разве только скатерть клеенчатая...
— Скатерть тоже давай.
Она наклонилась над трупом и осторожно надела ему на голову мешок для мусора.
— Это... зачем? — нерешительно спросила я.
— Чтобы кровью все не запачкать, — терпеливо ответила Алена, как учительница, объясняющая сложную математическую задачу особенно тупому ученику.
— А... нож? — робко поинтересовалась я.
— Да, действительно, — Алена отвернула край мешка, решительно схватилась за рукоятку ножа и дернула. Нож не поддался. Она покосилась на меня. Прочитав то, что было в ее взгляде, я повторила:
— Не убивала я его! Не убивала!
Алена дернула посильнее, вытащила нож и протянула мне:
— Вымой.
Я взяла нож с ужасом, двумя пальцами и бросила его в раковину. Пустив сильную струю горячей воды, я тупо уставилась на расплывающееся в мойке розовое пятно.
— Помогай мне! — недовольно окликнула меня через некоторое время Алена, пыхтя от усилия.
Она закатывала труп с надетым на голову мешком в клетчатую клеенчатую скатерть.
Я склонилась к ней и приподняла тело, чтобы заправить под него клеенку. Прикасаться к нему было страшно и удивительно противно. Этот холодный тяжелый предмет как будто уже не имел никакого отношения к Павлу — ни к тому мужчине, с которым я познакомилась полгода назад и была несколько месяцев близка, ни даже к тому отвратительному типу, с которым ссорилась этой ночью... Всего какой-нибудь час назад, а мне казалось, что с тех пор прошли годы, целая жизнь, и я сама за это время стала совсем другим человеком!
— Ты что? — окликнула меня Алена. — У тебя опять истерика? Может быть, еще коньяку?
— Нет, — я помотала головой, — я в порядке...
Мы завернули труп в клеенку, но из нее торчали Пашкины ноги. Тогда поверх клеенки мы обмотали его большой белой скатертью, которую я нашла у себя в шкафу, — все равно никогда этой скатертью не пользуюсь. Теперь Павел превратился в длинный тюк.
Я уставилась на этот тюк, и вдруг у меня как будто спала с глаз пелена. Я повернулась к Алене и спросила ее:
— Зачем мы все это делаем? Мы что — с ума сошли? Почему мы не вызываем милицию, не рассказываем все как было?
— Слушай, подруга, — Алена устало провела рукой по глазам и села на табуретку, — я специально приехала к тебе посреди ночи, чтобы посмотреть, что с тобой стряслось, потому что твой голос по телефону мне очень не понравился. Увидев, что здесь произошло, я взяла все в свои руки, чтобы ты не наделала глупостей. Я только об одном тебя прошу: не создавай ты сама себе проблем! Делай, что я говорю, — и все будет в порядке!
— Но мы как раз и создаем себе проблемы. Мы его не убивали, а будем прятать труп, как преступники...
— Ох, и трудно же с тобой! — простонала Алена. — Ты хоть понимаешь, что будет, если мы вызовем милицию? Труп у тебя в квартире, убит он твоим ножом... Нет, у тебя определенно от стресса мозги напрочь отшибло! Ну скажи, поверит кто-нибудь в твою байку про неизвестного убийцу, который таинственным образом проник в твою квартиру, пока ты бегала за сигаретами? Кстати, дай-ка сигаретку, а то я уже еле на ногах стою от всех этих приключений!
Я достала из пачки две сигареты, мы закурили.
— Ну хоть ты-то мне веришь? — спросила я Алену, глядя на нее сквозь облачко дыма.
— Честно? — Она посмотрела на меня задумчиво. — Даже не знаю. Ты, конечно, девушка мягкая, тихая, нерешительная, но мужчины — такие козлы... Кого угодно могут достать. Ты не подумай, Анюта, я тебя ни в чем не виню...
— Да, если уж лучшая подруга мне не верит, то о милиции нечего и говорить!
— Вот именно! — Алена решительно погасила окурок в чайном блюдечке и встала: — Пора двигаться! У нас еще дел по горло, а ночь не бесконечная. Нужно с этим управиться, пока не рассвело.
Мы за два конца подняли тюк, который мне даже мысленно не хотелось называть Павлом, и, едва дыша, поволокли его на улицу. Тяжелый он был невероятно. Говорят, покойники вообще становятся гораздо тяжелее, чем были при жизни. Во всяком случае, Пашка был не толстый, а сейчас мне казалось, что мы тащим штангиста-тяжеловеса.
— А что мы скажем, если встретим кого-нибудь из соседей? — прошептала я, когда мы на секунду остановились, чтобы перевести дыхание.
Алена посмотрела на меня зверем и прошипела в ответ:
— Скажем, что барашка на шашлык несем! Да заткнешься ты, наконец? Будем надеяться, что соседи в отличие от тебя нормальные люди и по ночам спят!
Действительно, мы никого не встретили на лестнице, кроме пары котов, выяснявших отношения, но коты, по нашему законодательству, не могут выступать в суде как свидетели.
Аленина машина стояла возле самого подъезда, и мы, тяжело дыша и шепотом ругаясь, свалили злополучный тюк в багажник.
— Теперь молись, чтобы нас на улице никто не остановил! — прошипела Алена и села за руль.
Мы проехали по пустым ночным улицам, миновали буддийский храм и выбрались на Приморское шоссе. Одинокий полусонный дорожный инспектор проводил нашу машину равнодушным взглядом. По сторонам шоссе промелькнули последние городские дома, побежали аккуратные коттеджи недавней постройки и бревенчатые домики пригородов. Алена прибавила скорость и внимательно поглядывала по сторонам. Дома остались позади, мы выехали на пустынный участок шоссе. Алена поехала медленнее и наконец свернула с шоссе на грунтовую дорогу, которая по плавной кривой уходила в березовую рощу. Проехав по этой дороге километра три, она свернула прямо в лес. Машина подпрыгивала на кочках и лавировала среди светящихся в полутьме березовых стволов.
— Мы здесь не застрянем? — испуганно прошептала я.
— Типун тебе на язык! — громко ответила Алена. — А чего ты шепчешь-то? Голос, что ли, от страха потеряла?
