Мы снова разложили мясо возле гряды и неподалеку от лагеря. На следующее утро мы обнаружили, что супруг Эльсы уволок часть мяса в «кабинет» и съел его там. Остальное досталось гиенам.
Прошло четыре дня, с тех пор как мы потеряли Эльсу, а не ела она уже седьмой день, если только лев не поделился с ней антилопой.
Мы предполагали, что она родила в ночь на 20 декабря. Не случайно лев, который не показывался много дней, вернулся как раз в ту ночь и с тех пор держался поблизости от гряды, что было для него необычно.
В Сочельник Джордж отправился за козлом, а я продолжала бесплодные поиски, звала Эльсу и не получала ответа.
С тяжелым сердцем принялась я украшать нашу елочку. В прежние годы мне приходилось изощряться. Иногда вместо елки я украшала небольшую эвфорбию, увешивая ее симметричные ветки мишурой и втыкая в мясистые стебли свечи. Иногда елку заменял цветущий алоэ или же молоденький баланитес — очень нарядное растение, на шипах которого удобно развешивать украшения. А когда под рукой ничего не было, я просто насыпала в миску песок и втыкала в него свечи и зелень, какую только удавалось найти в нашей полупустыне.
Но этот раз у меня была самая настоящая елочка с полным набором блестящих украшений и свечей. Я поставила ее на столе перед палатками, которые украсила цветами и листвой, затем достала подарки, купленные для Джорджа, Македде, Нуру, Ибрахима, Тото и повара, а для боев приготовила конверты с деньгами, нарисовав на них еловые веточки. На угощение я принесла им финики, сгущенное молоко и пачки сигарет.
К тому времени, как я надела платье, стемнело и можно было зажигать свечи. Я позвала мужчин. Они принарядились по случаю праздника и смущенно улыбались. Большинство из них никогда не видели настоящей рождественской елки.
Да я и сама растрогалась, глядя на маленькое деревце, сверкающее во тьме посреди ночного буша. Чтобы гости освоились, я рассказала им о европейском обычае отмечать Рождество елкой. Все получили свои подарки, потом мы прокричали здравицу в честь Эльсы. У меня сжалось горло: жива ли она? Я попросила повара принести пудинг, который мы привезли из Исиоло, полить его бренди и поджечь. Увы, голубых огоньков не получилось. Повар все перепутал и утопил пудинг в любимом соусе Джорджа.
Впрочем, рождественский обед не удался не только у нас. На случай появления Эльсы мы запасли козу, которую подвесили на дереве повыше от наглых разбойников. А когда легли спать, то услышали, как супруг Эльсы ворчит, кряхтит и выделывает всевозможные трюки. Он долго пытался достать мясо, да так и ушел несолоно хлебавши.
Рождественским утром мы отправились на розыски Эльсы. По следам льва пересекли реку, потом прочесали буш вокруг того места, куда он уволок водяного козла. После нескольких часов бесплодных поисков мы вернулись в лагерь завтракать. Недалеко от палаток Джордж застрелил свирепую кобру.
Днем мы еще раз сходили к гряде. Что-то нам подсказывало, что, если Эльса еще жива, она должна быть там. Мы продирались сквозь кустарник, и я не пропускала ни одной расщелины. В душе я побаивалась, что вот сейчас увижу мертвую Эльсу, скрытую в чаще от грифов…
Мы вконец измотались и сели в тени под утесом, раздумывая, что бы такое могло приключиться с нею. Нуру и Македде тоже пригорюнились.
Чтобы подбодрить самих себя, мы вспоминали, что собаки первые пять-шесть дней не отходят от щенят, согревают их, кормят, растирают им животы, чтобы наладить пищеварение. Наверное, и у Эльсы немало забот. Да, но ведь какие-то следы должны же быть? Те же собаки даже в самую ответственную пору находят время проведать своих хозяев. До родов Эльса была так сильно привязана к нам. Сильнее, чем к своему супругу. Сомнительно, чтобы появление детенышей заставило ее совсем одичать. И мне все казалось, что случилась беда.
Близился час праздничного обеда. Мы вернулись в лагерь и сели за стол. Настроение у всех было мрачное.
Вдруг что-то быстро мелькнуло у нас перед глазами, и не успела я сообразить, что происходит, как невесть откуда взявшаяся Эльса смахнула все со стола и принялась валить нас на землю, садиться на каждого по очереди, всячески выражая свою радость и любовь.
Так же бурно приветствовала она и боев.
Живот Эльсы опал, она выглядела веселой и здоровой. Вот только соски очень маленькие, на вид пустые. Вокруг каждого — темно-красное кольцо диаметром около пяти сантиметров. Я осторожно сдавила один сосок — молока не было.
Эльса получила немного мяса и тотчас съела его, а мы пытались решить множество вопросов. Почему Эльса прибежала в самую жаркую пору дня? Обычно в эти часы ее с места не сдвинешь. Может быть, она намеренно выбрала такое время, когда хищники не охотятся и можно без риска оставить детенышей одних? Или услышала выстрел, когда Джордж убил змею, и приняла его за сигнал? Чем объяснить, что у нее такие маленькие пустые соски? Тем, что она только что кормила львят? Но это не объясняет, почему молочные железы Эльсы, которые во время беременности так сильно набухли, теперь стали нормальными. Может быть, львята погибли? И что бы там ни было, почему Эльса целых пять дней не приходила за едой?
Насытившись и напившись воды, Эльса нежно потерлась головой о наши колени и отправилась к реке. Выбрав себе место на берегу, метрах в тридцати ниже по течению, она легла спать. Мы оставили ее одну, чтобы не мешать. Когда я попозже пришла туда, Эльсы уже не было.
Мы отправились по ее следу. Он привел нас к гряде, но потом мы потеряли его и вернулись в лагерь, так и не узнав ничего о львятах. Но теперь все-таки у нас было спокойнее на душе.
Ночью за рекой рычал ее супруг, но Эльса не отозвалась.
А мы все больше тревожились за малышей. Если они живы, чем же она кормит их, ведь у нее пустые соски! Ладно, будем надеяться, что красное кольцо — признак того, что львята очень энергично сосали. Все же тревога не покидала нас. В зоопарках нам не раз говорили, что у прирученных львиц часто рождаются нежизнеспособные детеныши. Погибла же одна из сестер Эльсы. Нет, во что бы то ни стало нужно выяснить, что со львятами, может быть, их надо спасать. С наступлением утра мы принялись за розыски, искали пять часов, но не нашли никаких признаков «детской».
После ленча поиски продолжались. И снова впустую. Пробираясь сквозь заросли, Джордж едва не наступил на очень крупную африканскую гадюку, однако ему удалось убить ее прежде, чем она его укусила.
А через полчаса из лагеря донесся сигнальный выстрел. Ибрахим давал знать, что пришла Эльса. Очевидно, она услышала выстрел, когда Джордж расправлялся со змеей.
Эльса встретила нас очень радостно. Мы же опять встревожились, увидев, что соски у нее по-прежнему маленькие и пустые. Правда, Ибрахим заверил нас, что, когда она пришла, они были полны и болтались почти до земли.
Он рассказал также, что Эльса очень странно вела себя. Она сердито набросилась на него, когда он пошел на кухню за ружьем. Видимо, решила, что он собирается идти к львятам. А когда Ибрахим спустился в «кабинет» за мясом, которое было там подвешено в тени, Эльса не подпустила его. В конце концов она забралась на крышу лендровера. Тут-то Ибрахим и заметил, что ее соски опали. По его словам, она «втянула» их, как верблюдицы или коровы, которые тоже сберегают молоко этим способом. Если владельцу понадобится молоко, он привязывает верблюдицу к дереву и накладывает на вымя жгуты, которые вызывают прилив крови к мышцам, они расслабляются, и тогда можно доить.
