Впрочем, Артемий ничего этого не видел: широкие круглые листья над головой наслаивались друг на друга, образуя непроницаемый купол.
Темные Ангелы медленно пробирались между толстыми белыми стволами, генетически усиленное зрение десантников было способно распознать малейшее движение в густых тенях впереди.
Час следовал за часом — и ни звука вокруг, лишь сапоги топали по жесткой земле.
Шагавший в голове колонны Артемий внезапно остановился. Впереди между стволов он разглядел кое-что подтверждавшее его худшие опасения. На окутанной тьмой поляне, не разводя костра, чтобы не привлекать внимания врага, в окружении нескольких человек сидел инквизитор Хейрон.
Артемий жестом отдал приказ космодесантникам окружить отряд сующегося не в свое дело инквизитора. Но прежде чем первый из Темных Ангелов успел выйти из-под прикрытия деревьев, знакомый голос произнес:
— Не пытайтесь застать нас врасплох, капеллан-дознаватель. Вы пришли как раз вовремя. Мое терпение не безгранично.
«Будь проклято его чванство! Да, лишнего внимания избежать не удалось, и это чрезвычайно усложняет возложенную на меня миссию».
Артемий вышел на поляну.
— Немного света? Рискнем? — спросил его Хейрон.
— Я бы не стал, инквизитор, — ответил Артемий. — Мне отчетливо видно и вас, и ваших людей. Что, во имя Императора, вы тут делаете?
— Вы, Астартес, очень хорошо знаете, что мы ждем вас. Довольно долго я раздумывал, как попасть в Маракросс. Мне даже в голову не пришло просить о помощи космодесантников. Но вот вы сами тут как тут. Император явно мне благоволит. Впрочем, что-то я забыл о хороших манерах, давайте-ка я представлю вам собравшихся.
Глядя на сидящего перед ним инквизитора, Артемий едва не рычал от раздражения.
В своих роскошных апартаментах Хейрон показался космодесантнику беспомощным. Сейчас на нем были мастерски изготовленные черные силовые доспехи с инквизиторской монограммой «I». Даже в темноте Артемий видел замысловатую филигрань священных символов на массивных оплечьях. С брони, закрывавшей грудь Хейрона, свешивались инквизиторские розетты и печати чистоты. В руке он держал богато украшенный лазпистолет, на поясе в ножнах висел силовой меч.
— Инквизитор, у меня нет ни времени, ни желания слушать вас, — заявил Артемий.
— Нет, я все-таки представлю, — без страха перебил его инквизитор. Он показал на крупную бледную фигуру слева поодаль и сказал: — Этот, пожалуй, самый большой — Клегг шестьдесят шесть.
Настоящий зверюга ростом не уступал Астартес, но его туша имела менее благородные очертания. Он не был обычным человеком. Голову его защищал шлем — сложное сооружение из титана и пластиковых трубок, по которым поступали гормоны, стимуляторы и супрессивные средства. Вместо пальцев на руках торчали массивные и острые, словно бритва, адамантитовые когти. Живая марионетка, Клегг 66 был печально известен как аркофлагеллянт инквизитора.
Слева от великана-раба расположился некто в капюшоне и одеянии Адептус Механикус.
— Техноадепт Оссио, — представил Хейрон. — Принадлежит к культу Машины.
На Артемия поверх сложного дыхательного аппарата глядели немигающие глазные окуляры. Из-за спины техноадепта торчал мощный сдвоенный механодентрит — бесценный механический придаток, столь любимый приверженцами Бога-Машины.
Справа от инквизитора сидел ветеран Имперской Гвардии с изуродованным шрамами лицом. Он был почти таким же старым, как Маттий Хейрон, но куда более крепким.
— Генерал-майор Адам Гудвин, — назвал имя и звание сидящего инквизитор.
Старый ветеран встал, официально поклонился капеллану космодесантников и произнес:
— Прежде я служил в Сто двенадцатом Кадийском полку. Капеллан-дознаватель, мне доводилось сражаться бок о бок с Темными Ангелами. Почту за честь вновь биться вместе.
— Я слышал о вас, генерал-майор, — ответил Артемий. — Слава идет впереди вас. Но вынужден вас огорчить: во время нынешней операции ни с кем сражаться бок о бок мы не намерены. Инквизитор ошибается, если полагает, что я собираюсь облегчить его работу.
Генерал-майор взглянул на Хейрона. Тот, как будто не слыша, что сказал Артемий, продолжил:
— А это Орфия Ле-Гранж, — с гордостью представил он худощавую женщину средних лет, одетую в темно-фиолетовое. — Она из Адептус Астропатика.
Орфия сидела, прислонившись спиной к стволу дерева, и тасовала колоду карт. Капеллан-дознаватель явно ее не интересовал.
«Так вот как ему стало известно о наших целях. Должно быть, она покопалась в голове у комиссара или полковника».
Псайкер Ле-Гранж излучала силу. Артемий почувствовал тошноту, когда к нему в поисках бреши в психических защитах прикоснулся чужой разум. Она желала знать, зачем он здесь.
Мысли Артемия обратились к братьям-космодесантникам, которые были беззащитны перед такими вторжениями. Хотя ему претило скрывать правду от подчиненных, присутствие у Хейрона псайкера в очередной раз подтвердило, что он поступает правильно, соблюдая секретность.
«Скрытность порождает ложь. Но если бы братьям из Шестой роты было ведомо, кого мы разыскиваем, леди-псайкер в свою очередь узнала бы это от них. И всему Империуму стало бы известно о позоре нашего ордена.
Нет. Мне доводилось видеть, как братья сражаются и умирают за то, о чем даже не догадываются. Надо спасти честь Темных Ангелов и навсегда смыть порочащее орден пятно».
Артемий навел на псайкера болт-пистолет:
— Только попробуй влезть в мою голову, и все увидят, что внутри у тебя. Ясно?
— Ну что вы, капеллан-дознаватель, — покачал головой инквизитор и медленно поднялся со своего места. — В этом нет никакой необходимости. К тому же, — с усмешкой продолжил он, — неужели вы станете стрелять в единственного человека, способного помочь нам пробраться внутрь? Ни за что не поверю.
Долго ждать не пришлось.
У Артемия не было выбора. Из-под прикрытия окутанных полночными тенями деревьев он изучал громаду стены, ограждавшей Маракросс, и думал о том, что Хейрон говорил правду: единственную слабину в обороне города можно было найти в мозгах самих защитников.
То есть в сфере, подвластной Орфии Ле-Гранж.
С неба струился серебристый свет луны. Из больших ворот шлюза в центре стены извергалась река Иммен. Тонны воды пенились и с ревом устремлялись в долгий путь — к столице и дальше. Казалось невероятным, что при таком количестве воды жители Скалы умирают от жажды. В обманчиво живительной влаге глаза не могли разглядеть инфекции — но на самом деле поток нес смерть.
И на всей стене тоже царила смерть. С высоких зубчатых бойниц на длинных ржавых цепях свисали сотни тел простых горожан. У многих высохших на солнце трупов не хватало голов, рук или ног. Гладкий белый камень стен окрасился буро-красными потеками.
