— Каким же методом вы думаете здесь воспользоваться?
— Возможно, всеми тремя. Первый — самый трудный.
— Почему? Мне показалось, наоборот.
— Да, если знаешь предполагаемую жертву. Но неужели вы непонимаете, Гастингс, что мне не известно, кто жертва.
— Что? — воскликнул я, даже не подумав, но затем трудностиположения стали сами собой раскрываться передо мной. Должно быть, между сериейэтих преступлений была какая-то связующая нить, но какая — нам не былоизвестно. Отсутствовал сам мотив преступления, а не зная его, нельзя былосказать, кто находится под угрозой.
Пуаро кивнул головой, так как, вероятно, по моему лицуувидел, что я понял всю сложность ситуации.
— Как видите, это не так-то просто.
— Да, — сказал я, — вижу. Вы так и не смогли найти связимежду этими случаями?
— Нет, — Пуаро отрицательно покачал головой.
Я вновь задумался. Обычно, при расследовании преступлений,мы имели дело с более примитивными мотивами, но здесь было нечто более сложное.
— Послушайте, — спросил я, — может быть, причина — деньги,как это было, например, в деле Эвелин Карлисл?
— Нет. Можете быть в этом совершенно уверены, мой дорогойГастингс. Именно об этом я подумал прежде всего.
Да, действительно, Пуаро всегда был щепетилен относительноденег.
Я вновь погрузился в размышления. Может быть, чья-нибудьместь? Это больше соответствовало фактам, но даже в этом случае, казалось,отсутствовала какая — либо связь. Я вспомнил рассказ, в котором описываласьцелая серия якобы бессмысленных убийств, а смысл заключался в том, что жертвамибыли присяжные заседатели. Убийства же совершались человеком, которого онираньше осудили. Мне пришло в голову, что нечто подобное может быть и в данномслучае. Стыдно сейчас признаться, но я утаил эту мысль от Пуаро. Уж очень мнехотелось прийти к своему другу с фактами, подтверждающими её.
Вместо этого я спросил его:
— Ну, а теперь скажите мне, Пуаро, кто он — этот Икс?
Несмотря на мои настойчивые требования, Пуаро решительноотказался назвать его имя.
— Нет, мой друг, этого я не сделаю.
— Ерунда. Почему бы и нет?
Глаза Пуаро заблестели.
— Потому, mon ami, что вы всё тот же прежний Гастингс. Увас, как и раньше, все написано на лице. Видите ли, мне не хочется, чтобы вы соткрытым ртом уставились на Икса, а на лице вашем было бы написано: «Вот ясмотрю на убийцу».
— Можете быть уверены, в случае необходимости я смогупритвориться.
— Притвориться ещё хуже. Нет, нет, mon ami, и вы и я, мы обадолжны быть в тени. Когда же придёт время нанести удар, мы это сделаем.
— Ну и упрямы же вы, — заметил я. — У меня огромное желание…
Я не закончил, так как раздался стук в дверь. Пуаро крикнул«Войдите!». Вошла моя дочь Джудит.
Мне бы очень хотелось в нескольких словах описать Джудит, ноя всегда был слаб по части описания внешности.
Джудит — высокая девушка с гордо поднятой головой, прямымитёмными бровями и прекрасными, несколько строгими чертами лица. Это задумчивая,слегка насмешливая натура, над которой, по-моему, всегда висела некая теньтрагедии.
Джудит не подошла ко мне и не поцеловала меня: это не в еёдухе. Она только улыбнулась и произнесла: «Привет, отец».
Улыбка её была робкой и несколько смущённой, но, несмотря наеё сдержанность, я понял, что она рада видеть меня.
— Ну вот, я и приехал, — сказал я, чувствуя себя необычайноглупо (это часто бывало со мной в беседах с представителями младшегопоколения).
— И правильно сделал, дорогой, — заметила Джудит.
— Я ему уже рассказал о здешней кухне, — вставил Пуаро.
— А разве она плоха? — спросила Джудит.
— Не спрашивайте, дочка. Или вы ни о чём не думаете, кромепробирок и микроскопов? У вас на среднем пальце голубое метиловое пятно. Плохобудет вашему мужу, если вы не будете беспокоиться о его желудке.
— У меня пока ещё нет мужа.
— Конечно, но будет, или для чего создал вас bon Dieu[13]?
— Думаю, для многих дел, — ответила Джудит.
— Ну, во-первых, для le manage[14].
— Хорошо, — смеясь, сказала Джудит, — вы найдёте мнехорошего мужа, а я буду очень внимательно следить за его питанием.
— Она ещё смеётся надо мной! — пробурчал Пуаро. — Ну,ничего, когда-нибудь она поймёт, как мудры старики!
Снова раздался стук в дверь. Вошёл доктор Фрэнклин. Это былвысокий, несколько угловатый молодой человек лет тридцати пяти с решительнымичертами лица, рыжеватыми волосами и ярко — голубыми глазами. Это был самыйнескладный мужчина, которого мне когда — либо приходилось видеть. Он всё делалс каким-то отсутствующим выражением лица.
Он задел экран у стула Пуаро и, полуобернувшись в сторонуэкрана, автоматически прошептал: «Прошу прощения».
Мне очень хотелось рассмеяться, но Джудит была по-прежнемусерьёзной. Мне кажется, она привыкла к подобным вещам.
— Мой отец, — сказала она. — Помните, я вам о нём говорила?
Доктор Фрэнклин вздрогнул, сильно смутился, прищурилcя иуставился на меня, затем протянул руку и застенчиво произнёс:
— Конечно, конечно. Как поживаете? Я слышал о вашем приезде.
Фрэнклин повернулся к Джудит.
— Будем делать перерыв? Если нет, можно пойти поработатьнемного после обеда. Если мы ещё сделаем несколько таких срезов…
— Нет, нет, — ответила Джудит. — Я хочу поговорить с отцом.
— Да, да. Конечно.
Он вдруг неожиданно улыбнулся какой-то извиняющейсямальчишеской улыбкой.
— Жаль. Я так увлёкся этим делом. Это, конечно,непростительно с моей стороны, так как делает меня таким эгоистом. Пожалуйста,простите меня.
Часы пробили час дня. Фрэнклин быстро на них взглянул.
— О, боже! Неужели так поздно! У меня будут неприятности,ведь я обещал Барбаре почитать перед обедом.
