На первый взгляд мисс Мартин по возрасту годилась Сюзанне в матери. Но, присмотревшись, Джозеф понял, что ошибся: она никак не могла быть старше его самого.
Тридцать пять лет для наследника герцогского титула – возраст, хуже которого не придумаешь. Необходимость исполнить свой долг, жениться и произвести на свет наследника давно тяготила Джозефа и вызывала тревогу еще до разговора с отцом. Теперь от нее уже не отмахнешься, оттягивать неизбежное дальше некуда. Много лет подряд он решительно сопротивлялся всем попыткам родителей женить его. При всех своих изъянах, а таковых насчитывалось множество, он был однолюбом. Разве он мог жениться, будучи безраздельно преданным любовнице? Но теперь и этот довод утратил смысл.
В дальнем конце Грейт-Пултни-стрит всадник и экипаж сделали крутой поворот и приблизились к воротам школы на Дэниел-стрит. Джозеф сразу понял, что кто-то караулил его приближение, стоя у окна: едва экипаж остановился, покачнувшись на рессорах, как двери школы распахнулись и на улицу высыпала толпа девочек – многочисленная и взбудораженная.
Некоторые визжали – вероятно, потрясенные видом и впрямь великолепной кареты, а может, и коня Джозефа: нанятый в местной конюшне, он не отличался чистотой кровей, но по крайней мере не хромал. А может, восторженный визг вызвал сам всадник – лестная мысль, хотя Джозеф считал, что он уже несколько староват, чтобы внушать романтические чувства школьницам. Несколько девочек то плакали, утирая глаза платочками, то обнимали двух подружек в плащах и шляпках – очевидно, это и были путешественницы. Еще одна девушка – точнее, юная леди тремя-четырьмя годами старше остальных – безуспешно пыталась уговорить учениц построиться парами. Джозеф сделал вывод, что это одна из учительниц.
Престарелый привратник с кислым лицом, в тех же скрипящих сапогах, которые Джозеф видел на нем два дня назад, вынес на крыльцо два саквояжа и впился в кучера Джона взглядом, без слов возлагая на него обязанность погрузить багаж в карету.
Одна из юных путешественниц болтала без умолку со всеми, кто соглашался слушать ее, а таких было немного. Остальные плакали.
Джозеф с добродушной усмешкой наблюдал за этой суматохой.
Наконец из дверей школы вышла мисс Мартин, и шум в толпе утих, только вторая путешественница продолжала всхлипывать. Появившаяся вслед за директрисой учительница обращалась с подопечными гораздо увереннее, чем молоденькая, которой так и не удалось построить девочек парами.
– Девочки, вы ведь упросили мисс Уолтон выпустить вас на улицу и даже вытащили с собой ее. Вы попрощались с Флорой и Эдной за завтраком, не так ли? Значит, теперь вам пора в класс.
– Мы вышли попрощаться с мисс Мартин! – громко объяснила одна смелая и смышленая на вид ученица, и остальные зашумели, поддерживая ее.
– И поступили весьма похвально, – согласилась учительница, глаза которой насмешливо сверкали. – Но мисс Мартин было бы гораздо приятнее увидеть, что вы умеете сами строиться в две шеренги и вести себя, как подобает леди.
Девочки охотно подчинились.
Тем временем мисс Мартин оглядела сначала экипаж, затем лошадь Джозефа и наконец его самого.
– Доброе утро, лорд Аттингсборо, – отрывисто произнесла она.
Она оделась в опрятный, но неприметный серый плащ и скромную шляпку – пожалуй, в самый раз для хмурого, довольно прохладного, несмотря на лето, дня. Привратник вынес за ней один, но довольно большой чемодан, несомненно, принадлежащий ей, дотащил его до кареты и сам попытался бы взвалить на крышу, если бы не решительное вмешательство Джона.
– Доброе утро, мисс Мартин, – отозвался Джозеф, снимая шляпу и склоняя голову. – Вижу, я прибыл не слишком рано.
– В нашей школе не принято спать до полудня, – сообщила она. – Вы намерены скакать верхом до самого Лондона?
– Пожалуй, нет, мэм. Но большую часть пути экипаж будет полностью предоставлен вам и вашим ученицам.
Ее строгое лицо осталось непроницаемым, но Джозеф мог бы поручиться, что она испытала облегчение. Мисс Мартин обернулась к девочкам.
– Эдна, Флора, не будем заставлять его светлость ждать, – сказала она. – Будьте добры, садитесь в карету. Кучер вам поможет.
Она оставила без внимания плач, вновь поднявшийся в ровных шеренгах учениц, и терпеливо дождалась, когда две юные путешественницы обнимутся с каждой по очереди. Пока девочки забирались по ступенькам в карету, мисс Мартин, в свою очередь, прошла вдоль шеренг и одарила каждую ученицу поцелуем в щеку.
– Элинор, – сказала мисс Мартин, решительно направляясь к экипажу, – не забудь, пожалуйста…
Учительница прервала ее.
– Не забуду ни единой мелочи! – пообещала она, весело блеснув глазами. – Как можно? Ты же сама весь вечер диктовала мне список дел. Тебе не о чем беспокоиться, Клодия. Поезжай, отдохни.
Клодия. Имя подходит ей, как ни одно другое – только так и должны звать сильную, неуступчивую женщину, которая способна постоять за себя.
Мисс Клодия Мартин повернулась к ученицам.
– Надеюсь, я получу от мисс Томпсон только хорошие известия о моем старшем классе, – объявила она. – Буду рада узнать, что вы не позволили младшим спалить школу дотла или поднять в Бате уличный бунт.
Девочки рассмеялись, у некоторых на глаза вновь навернулись слезы.
– Ни за что, мисс, – пообещала одна из них.
– Спасибо, – продолжала мисс Мартин, – что вы пришли сюда только ради того, чтобы попрощаться со мной. Я тронута до глубины души. А теперь отправляйтесь в класс вместе с мисс Уолтон и постарайтесь наверстать упущенные минуты урока, но сначала помашите на прощание мне, а заодно и Эдне с Флорой.
Значит, и у нее есть чувство юмора, правда, своеобразное и суховатое, заключил Джозеф, когда мисс Мартин оперлась на предложенную руку Джона, приподняла подол платья и плаща и вошла в экипаж, присоединившись к уже сидящим в нем двум девочкам.
Джон вернулся на козлы, Джозеф кивнул ему, подавая знак трогаться.
Маленькая кавалькада двинулась в сторону Лондона, горстка школьниц махала ей вслед платочками и всхлипывала, опечаленная разлукой с подругами, которым предстояли выход в большой суровый мир и самая настоящая работа – так объяснила Джозефу Сюзанна. Этих девочек учили «из милости» – они не платили за обучение. Таких учениц мисс Мартин принимала в школу каждый год.
Увиденное и позабавило, и растрогало Джозефа. Ему словно открылся совершенно чужой мир, от столкновений с которым он был надежно защищен положением и состоянием родителей.
Позади, возле школы, остались дети, не имевшие ни родителей, ни средств к существованию.
К тому времени как путники остановились на ночлег на постоялом дворе «Белый барашек» в Мальборо, где Клодия предусмотрительно сняла две соседние комнаты – одну для себя, вторую для Эдны и Флоры, – ее не покидали мысли о том, почувствовала ли бы она себя более разбитой и больной, если бы путешествовала в наемном экипаже, как собиралась.
