Она посмотрела на него, пытаясь скрасить ласковым взглядом горькую правду произнесенных слов.
Они прижались друг к другу на самом краю обрыва, не в силах выразить словами свои чувства, потом расступились, глядя в сторону затуманенными от слез глазами.
Марис стала расправлять крылья, руки у нее дрожали, ей вдруг опять стало холодно. Доррель пытался помочь. Их пальцы в темноте непрерывно натыкались друг на друга, и они посмеивались над собственной неловкостью. Марис позволила Доррелю растянуть одно крыло, потом, вдруг вспомнив Ворона, отстранила его, подняла второе крыло и резким движением замкнула последний сегмент. Все готово.
– Счастливо… – вымолвил наконец Доррель.
Марис открыла было рот, потом смешалась и несколько раз кивнула.
– И тебе тоже, – помолчав, ответила она. – Береги себя. Я… – Но не смогла солгать, отвернулась, подбежала к краю и бросилась в ночное небо.
* * *
Одиноко было над едва освещенным звездами неподвижным морем. Ветер постоянно дул с запада, приходилось маневрировать, теряя скорость и время, и лишь далеко за полночь Марис увидела вдали маяк Малого Эмберли, своего родного острова. Подлетев ближе, она заметила у посадочной площадки еще один огонек. Должно быть, дежурный. Хотя им давно пора уйти домой: мало кто летает так поздно…
Резкий удар по ногам, Марис протащило по земле, но она быстро поднялась, ругая себя за невнимательность. Сама виновата: нельзя отвлекаться во время посадки.
Огонек приблизился.
– Все-таки решила вернуться? – послышался из темноты резкий суровый голос. Расс, ее отец – приемный отец, – подошел ближе, держа фонарь в здоровой левой руке. Правая висела безжизненной плетью у бедра.
– Я залетала на Эйри, – сказала Марис настороженно. – Ты беспокоился?
– Должен был лететь Колль. – Лицо Расса превратилось в суровую маску.
– Колль спал, – ответила Марис. – И он медлителен. Я уверена, он упустил бы предштормовые ветры, попал бы под дождь и добирался бы целую вечность. Если бы вообще добрался. Он плохо летает в дождь.
– Значит, он должен тренироваться. Пусть парень сам поймет свои ошибки. Ты учила его, но теперь крылья переходят к Коллю. Летателем будет он, а не ты.
Марис вздрогнула, как от удара. Этот человек учил ее летать. Он так гордился ею, ее умением, ее способностью интуитивно чувствовать, что следует делать в воздухе!
Когда-то он сказал, что крылья будут принадлежать ей, хотя она не была ему родной дочерью. Расс с женой взяли Марис, совсем уже отчаявшись дождаться собственного ребенка – наследника крыльев. Несчастный случай отобрал у Расса возможность подниматься в небо, и было так важно найти себе замену. Если не родного человека, то хотя бы кого-то, кого он любит. Жена его отказалась летать: тридцать пять лет она прожила без крыльев и теперь не собиралась прыгать ни с каких скал «что с крыльями, что без них». Да и поздно уже учиться. Летатель должен быть молодым. Тогда Расс и взял в дом осиротевшую дочь рыбака Марис и обучил ее летать. Как свою собственную дочь, полюбил он маленькую девчонку, которая все свободное время, вместо того чтобы играть с другими детьми, проводила на прыжковой скале, наблюдая за летателями жадным взглядом.
А потом, против всяческих ожиданий, на свет появился Колль. Мать не выдержала длительных и трудных родов. Марис, тогда еще сама ребенок, помнила ту темную ночь, людей, бегающих взад-вперед, своего приемного отца, беспомощно плачущего в углу. Но Колль выжил – выжил, хотя на это почти не было надежды. И Марис заботами и любовью заменила ему мать. Так продолжалось семь лет. Семь лет она любила его как брата и как сына. Все это время Расс учил ее летать.
Но однажды вечером он сказал, что крылья будут принадлежать его сыну, маленькому Коллю… Жизнь для Марис потеряла всякий смысл.
И сейчас на берегу воспоминания с новой силой нахлынули на Марис.
– Я летаю гораздо лучше, чем он когда-нибудь сможет, – сказала она дрожащим голосом.
– Не спорю. Но это не имеет значения. Колль – мой родной сын.
– Но это несправедливо! – закричала Марис, давая волю протесту, затаенному еще с момента ее вступления в Возраст, когда Расс решил, чьи будут крылья.
К тому времени Колль уже вырос, окреп, хотя и был еще слишком мал, чтобы владеть крыльями, но в тринадцать лет крылья должны перейти к нему. Марис не имела на них никаких прав. Таков закон летателей, чтимый с давних пор, еще со времен Звездоплавателей, легендарных людей, которые и создали крылья. Первый ребенок в семье летателя наследует крылья. И умение здесь ничего не значит. Только право рождения. А Марис родилась в рыбацкой семье, которая не оставила ей ничего, кроме обломков старой деревянной лодки…
– Справедливо или нет – таков закон, Марис. Ты знала его давно, но просто не принимала всерьез. Шесть лет ты играла в летателей, и я позволял, потому что тебе это нравилось, потому что Коллю нужен был опытный учитель и еще потому, что для нашего большого острова два оставшихся летателя слишком мало. Но ты с самого начала знала, чем это кончится…
Марис чувствовала в душе невыносимую боль. Зачем он так? Ведь он же по себе знает, что значит расстаться с небом…
– Пошли! – сказал Расс. – Твои полеты закончились.
Крылья все еще не были сложены.
– Я убегу! – не помня себя от отчаяния, крикнула Марис. – И ты меня больше не увидишь! Я убегу на остров, где нет летателя. Они будут рады мне независимо от того, как мне достались эти крылья.
– К сожалению, не получится, – грустно сказал Расс. – Другие летатели начнут избегать этот остров. Так уже было, когда сумасшедший Правитель Кеннехата велел казнить Летателя, Принесшего Плохие Вести. У тебя отберут крылья, куда бы ты ни полетела. Ни один Правитель не станет рисковать.
– Тогда я… поломаю их! – Марис была уже на грани срыва и сама не понимала, что говорит. – Он тоже никогда не полетит, я…
Фонарь выскользнул из пальцев Расса, разбитое стекло звякнуло на камнях, и свет погас. Единственной здоровой рукой Расс крепко ухватил Марис за запястье.
– Ты не сможешь, даже если бы захотела. И ты не поступишь так с Коллем. Но все-таки отдай мне крылья.
– Я не буду…
– Не знаю, что ты будешь или не будешь. Утром я думал, что ты решила погибнуть во время шторма, чтобы не расставаться с крыльями. Потому так испугался и разозлился. Я знаю, каково это, Марис. Но ты не должна винить Колля.
– Я не виню… и не стану удерживать его от полетов. Но я так хочу летать сама!.. Отец, ну пожалуйста.
Слезы побежали по ее щекам, и она двинулась ближе к Рассу, ища у него утешения.
– Марис. – Он хотел обнять ее, утешить, но мешали крылья. – Я ничего не могу изменить. Так уж сложилось. Тебе придется научиться жить без крыльев, как пришлось мне. По крайней мере ты летала, ты испытала восторг и радость полета.
