Шоу встал на колени и заглянул под кровать. Пыль, несколько смятых сигаретных пачек, упаковка от презервативов – чего и следовало ожидать.
В комнате был еще небольшой столик из темного прессованного дерева. Он, как и стоящий рядом телевизор, крепился к полу цепью. За ширмой-гармошкой располагался туалет.
На Шоу пахнуло спертым воздухом, словно из гробницы.
Он огляделся. На стальных крючках висели три поношенные блузки. Юбка повешена на гвоздь. На полу – черные туфли на высоких каблуках, которые явно давно не чистили. Шоу непроизвольно ударил одним свободным металлическим крючком о другой – словно колокольчик зазвенел.
Он снова вернулся к кровати и посмотрел на закрытую дверь в ванную комнату, справа от себя.
Там.
Если она здесь, то только в ванной.
Шоу напомнил себе, что в свое время не боялся практически ничего. Видимо, причиной тому были несколько лет службы в спецназе во время войны во Вьетнаме, которые плавно перетекли в несколько тяжелых лет работы репортером, ведущим журналистские расследования.
Но сейчас он был старше, бросил пить, встретил женщину, о которой давно мечтал, и думал о женитьбе. Он был уже не озлобленным алкоголиком с такими серьезными личными проблемами, что все остальное казалось полной ерундой, а преуспевающим сорокасемилетним телеведущим, привыкшим к спокойной и комфортной жизни. Вспоминать случаи из своего бурного репортерского прошлого – это одно, а увидеть собственными глазами труп – совсем другое.
Шоу глубоко вдохнул и подкрался к ванной. Толкнул дверь. Включил свет. У него над головой с монотонным жужжанием заработал вентилятор, словно проснулся, проспав несколько лет.
Кровь на белой поверхности ванны и кафеля успела побуреть. Но тела не было. Открыв небольшой шкафчик для полотенец, Майкл обнаружил, что внутри пять полочек. Тело здесь не спрячешь, это точно. Тогда куда же она, черт возьми, подевалась?
Шоу вернулся в комнату и решил начать все сначала, гадая, куда подевалось тело. Он снова заглянул под кровать, хоть и был на сто процентов уверен, что трупа там нет. Но для большей уверенности необходимо было проверить все. Глупо, конечно, но Майкл понимал, что, если тело где-то в номере, он обязан его найти.
Когда дело дошло до повторной, в общем-то бессмысленной, проверки туалета, раздался женский крик. Надо сказать, крик был просто шикарный, хрестоматийный. Старшина Хичкок отвалил бы неплохие деньги, чтобы использовать его в своей картине. Впрочем, эту мысль Майкл додумывал, когда выскакивал из номера, сжимая пистолет 38-го калибра.
Он оглянулся. Никого. Машины вроде стояли, как и раньше. Никакого движения вокруг, только внутренний голос подсказывал. Майклу, что впереди его ждет зрелище не для слабонервных.
Снова послышался крик. На этот раз Майклу удалось определить направление – кричали из-за угла, куда направилась уборщица с тележкой. Шоу бросился бежать.
Завернув за угол, он оказался на заднем дворе, где увидел три ржавых мусорных бака. Уборщица застыла напротив центрального из них, закрыв лицо руками. Она продолжала кричать и плакать.
Шоу положил пистолет обратно в карман и направился к ней. Пройдя полдороги, он почувствовал сладковатый запах гниющего мусора. Контора, вывозившая мусор, похоже, забыла о том, что в мотеле тоже живут люди и мусор нужно хоть иногда вывозить.
Когда Шоу подошел к уборщице, та отняла руки от лица и посмотрела на него.
– В чем дело? – Майкл старался выглядеть спокойным.
Она кивнула в сторону бака:
– Там… Кошмар!
Шоу собрался с мыслями, приблизился к баку и приоткрыл крышку. Запах гниющего мусора стало практически невозможно выносить. Даже дождь не мог его заглушить. Но обнаженное тело молодой женщины заставило его забыть о запахе да и вообще обо всех раздражающих факторах.
Кто бы ее ни убил, он явно подошел к делу со вкусом. На женщине живого места не было. С трудом представлялось, каким еще способом можно изуродовать человека. Ей даже отрубили или отрезали три пальца на руке. Несчастная лежала поверх мешков с мусором на недорогом черном плаще. Наверное, убийца завернул ее в плащ и донес до помойки, перед тем замучив в ванной.
И тут Шоу заметил пропитанный кровью и чуть смятый газетный лист, лежащий у жертвы на животе. Похоже, убийца скомкал его и в спешке швырнул в бак. Даже с такого расстояния Майкл узнал женщину на фотографии в газете. Это была Джессика.
Две местные газеты вчера поместили ее фото на первых полосах в материалах, посвященных предстоящей казни Роя Джерарда. Женщина, лежащая теперь перед ним, хотела рассказать ему что-то о Джессике. Он был в этом уверен.
Уведя уборщицу от мусорных баков, он пошел к управляющему мотелем и позвонил в полицию.
Дэвид Джерард в последние дни зря времени не терял. На прошлой неделе он убил двоих в Калифорнии. Сейчас он вернулся на родину, туда, где жила Джессика.
Глава третья
1
Джессика всегда предпочитала маленькие переговорные большим. Интерьер офиса окружного прокурора отражал вкусы троих ее предшественников. Жена первого из них была дизайнером, так что в отличие от многих других случаев злоупотребления служебным положением на этот раз результат был положительным. Выделенные средства позволили ей приложить руку к четырем помещениям огромного и шумного офиса, в том числе к переговорной.
Сейчас, когда Джессика прогуливалась перед огромными, во всю стену, окнами, из которых открывался неплохой вид на город, у нее была возможность по достоинству оценить отделку столика кофейного цвета, правильную расстановку обтянутых черной кожей кресел и то, как грамотно был подобран матово-синий тон стен.
Только один элемент нарушал безупречную гармонию помещения. Звали его Ал Де Уитт: длинные черные волосы, черная куртка, которая поскрипывала при малейшем движении, множество колец на пальцах и татуировки на руках. Довершала картину омерзительная серебряная сережка в левом ухе. Но эта серьга была единственным, что связывало его с настоящим. Без нее он запросто мог бы отправиться год этак в пятьдесят восьмой и смотреться там чрезвычайно органично. Впрочем, юные неформалы пятьдесят восьмого вряд ли приняли бы его, ведь Алу было пятьдесят семь лет, а в волосах не пробивалась седина только потому, что он регулярно их подкрашивал. Вздувшиеся вены на старческих руках искажали рисунок татуировок.
Последние полчаса Джессика провела в безуспешных попытках доказать, что Ал, ее главный свидетель в деле о поджоге, не сказал ни слова правды, когда рассказывал о том, что он якобы видел. За эту неделю она встречалась с ним уже в третий раз и надеялась, что в последний.
– Кажется, вы говорили, будто вышли из театра в девять вечера, – уточнила она, продолжая мерить шагами пространство вдоль окна.
– Ну, где-то около того.
