В кабаках «Палата лордов» и «Виноградная гроздь» собирались англичане, как аристократы, так и последние пропойцы. «Бисмарк» был знаменит тем, что в нем долгое время работала проститутка, которая оказалась разорившейся русской княгиней — несколько лет назад ее выкупил какой-то сумасбродный миллионер, тоже русский. «Капля росы» была местом встреч евреев, владельцев публичных домов. Здесь они выставляли на аукцион свой живой товар. Причем особо ценились еврейки из России, польских же или румынских почему-то даже не рассматривали.
— В общем, в нашем городе есть где провести время, — заключил Джон Динби, останавливаясь перед грязной двойной дверью. — Но самое лучшее место — здесь. Добро пожаловать в «Арсенал»!
Они прошли длинным коридором, стены которого были выкрашены в черный цвет, и оказались в огромном зале, беспорядочно уставленном столами и стульями. Многие столы у стен уже были заняты, свободными оставались только те, что сгрудились ближе к середине, где колыхалась плотная и пестрая толпа танцующих. На невысокой эстраде возле пианино ритмично покачивались фигуры скрипача и кларнетиста. Просто удивительно, как, усилиями всего трех исполнителей, удавалось производить столь громкие звуки, перекрывавшие гомон пьяной компании.
— Наверх, в кабинет! — провозгласил Динби. — Сегодня мы можем себе позволить приличный отдых!
По его понятиям, приличный отдых заключался в том, чтобы сидеть на одном из балконов, нависавшем над залом. За круглым столом могли разместиться человек десять, но Динби, войдя в «кабинет», сразу задернул за собой плюшевую занавеску. И беспокоили посетителей только официанты да разбитные девицы, которые то и дело заглядывали сюда. Джон с усмешкой изгонял их.
— Пусть эти трясогузки ищут простаков внизу, — объяснил он Кириллу. — Самые лучшие девочки еще только готовятся к выходу.
Веселье внизу постепенно набирало обороты. Кирилл попытался сосчитать гостей, но быстро сбился со счета. Такого сборища он не видал даже на рынке. Среди пиджаков и черных фраков попадались и рыжие матросские куртки. Дамы же предпочитали все оттенки красного и зеленого.
Динби подвинул к Кириллу пивную кружку:
— Можешь выпить, тебе не помешает.
— Не хочется, — сказал Кирилл, преодолевая жгучее желание погрузить губы в пышную пену.
— Да ладно тебе… Можешь не прикидываться ангелом. Я-то знаю, что творится у тебя на душе, — неожиданно мягко сказал суровый краснорожий моряк. — Ты ведь даже не простился со своими друзьями. И с этой девчонкой, которая так на тебя смотрела…
«Это он о ком? — подумал Кирилл. — Об Остерманах? А я не замечал, чтобы Лийка хоть раз в жизни на меня как-то особенно глянула. Я вообще на нее никогда не смотрел, на эту пигалицу. Что-то Джон заливает…»
— Да, я понимаю, что значит разлука, — продолжал Динби. — Но ты прав, Крис. Так и надо. Рубить — так рубить. Нечего тянуть. Все равно ты их больше никогда не увидишь. Так зачем мучить себя и других? Видал я эмигрантов. У всех судьба одна. Пацаны уйдут в банду, девка — на панель, а старики сдохнут в канаве. Эх, Крис, человек должен жить там, где родился…
Очередная «трясогузка» ворвалась в их кабинет:
— Мальчики! Чего это вы тут скучаете? А ну-ка! — она задрала юбку и поставила на стул ногу, обтянутую до середины бедра черным чулком. — Не желаете сунуть на счастье?
— На счастье? — Динби подмигнул Кириллу: — Старый добрый обычай. Кто спрячет под ее подвязку четвертной, тому будет везти весь год.
— О, да тут новичок!
Девица мгновенно вспорхнула на стол, каким-то чудом не задев бутылок и не наступив ни в одну из тарелок. Кирилл отодвинулся, схватив кружку — и вовремя, потому что женская ножка мелькнула прямо перед его лицом.
— Вот как у нас танцуют канкан, — дамочка подбрасывала ноги чуть не выше головы, обдавая Кирилла запахом духов и шелестом нижних юбок.
Он отвернулся, чтобы не любоваться ее кружевными панталонами, а Динби расхохотался:
— Такой канкан тянет на доллар, не меньше!
— Добавь пятерку, увидишь кое-что покруче!
— Договорились!
Она развернулась к Динби спиной и резко наклонилась. Ее смеющееся лицо оказалось прямо перед Кириллом. Он услышал ее шепот:
— Какой хорошенький мальчик!
Стремясь показать, что он не мальчик, Кирилл шумно отхлебнул изрядный глоток пива и вытер губы рукавом.
— Пойдем со мной, — шептала девица, — я с тебя ничего не возьму…
Раздался звонкий шлепок.
— Твоя напудренная задница не стоит и трешки! — хохотал Динби. — Пошла вон отсюда!
Нисколько не обидевшись, девица упорхнула, сунув деньги в глубокий вырез на груди. А через пять минут появилась вторая. Потом третья. Каждая уносила с собой то доллар, то два, демонстрируя Джону Динби какие-нибудь участки своего тела. И каждая успевала обжечь Кирилла томным взглядом. Кончилось тем, что Динби приказал:
— Забирай эту пташку и двигай с ней. Вот тебе пятерка. Но расплатишься с ней только утром, понял? Чтобы старалась!
Оглушенный и потрясенный, Кирилл, как во сне, встал из-за стола и побрел за девицей, которая тянула его за руку.
Они пришли в тесную комнатку, где у одной стены вытянулась кровать под серым одеялом, а у другой был умывальник с зеркалами и длинной полкой, заставленной флаконами и шкатулками. Девица указала пальцем на стул с высокой спинкой:
— Вешай свою куртку и штаны сюда. И ложись быстрее. Чего тебе принести из выпивки? Шампанского? Или виски?
Кирилл подумал, что если он попросит шипучки, то девушка сочтет себя оскорбленной.
— Я не пью, — сказал он грубовато.
— А я что, пью? Это обычай! — заявила она, быстро расстегивая бесчисленные пуговки на платье. — Не будь жадюгой! Мне платят по доллару за каждую заказанную бутылку! Ты же хочешь, чтобы я заработала чуть-чуть больше для своей больной мамочки? У меня все деньги уходят на лекарства для нее! Если б не мамочка, я бы никогда не попала сюда! Как тебя зовут? А меня — Изабелла! Я из Коннектикута. В двенадцать лет меня изнасиловал лавочник, и отец выгнал из дому. Мы с мамочкой уехали в Нью-Йорк, она работала на фабрике, но ей отрезало ноги, и вот теперь я содержу и ее, и своего маленького братика, и лишний доллар нам бы не помешал!
С этими словами она встряхнула головой, пышные волосы рассыпались по плечам, а платье соскользнуло на пол. Оставшись в одной рубашке, не прикрывавшей и колен, Изабелла присела на кровать.
— Ну, что ты стоишь? Хочешь, чтобы я сама тебя раздела? Тогда закажи шампанское.
— Как? — спросил он, скрывая растерянность.
— Просто выгляни за дверь, а там сообразишь, — рассмеялась она и откинула одеяло.
Он приоткрыл дверь и увидел в коридоре огромного негра с корзиной.
— Шампанское, сэр?
