составляли его моральную и материальную силу: человек – крепкий горец – жизнерадостный, храбрый и гордый; и небольшие подразделения (роты и батареи) каждые со своим определенным моральным обликом и тактикой, со своими особыми традициями, которые на войне образовывали боевые сплоченные части.
Нельзя сказать, что структура Альпийского корпуса полностью была не пригодна к этому типу войны и к сражениям на русском фронте. Но нехватка танков, противотанковой и противовоздушной артиллерии, как и подвижных средств, для быстрого вступления в бой объективно отодвигали его на второстепенные роли. Отсюда напрашивается вывод, что единственным местом для благоразумного использования, с уверенностью в хорошем результате могли быть горы Кавказа, куда ранее и собирались отправить эти части.
В первых числах июля это соединение почти полностью было готово к отправке из Италии. Передвижение корпуса было организовано по двум маршрутам. Первый, для моторизованных частей, – по железной дороге до Киева и своим ходом до Донца, по обычной дороге. Второй маршрут был подготовлен для немоторизованных частей и частично моторизованных, которые должны были добираться до Донца по железной дороге. Маршрут предписывал движение через следующие пункты: Бреннеро – Мюнхен – Лейпциг – Варшава – Минск – Изюм.
Дивизия «Тридентина» движется к русскому фронту
Штаб армейского корпуса, начав движение 14 июля из Тренто по железной дороге, прибыл в Ново-Горловку на Донце 27 числа того же месяца. Позднее он был переведен в Рыково, где с 18 августа начали постоянно функционировать все его службы.
17 июля началась переброска дивизии «Тридентина»; 27 июля из Борго-Сан-Дальмацио начали движение части дивизии «Кунеэнзе» и 8 августа из Удине отправилась дивизия «Юлия».
Для транзитного пересечения Белоруссии и Украины, необходимы были меры по обеспечению собственной безопасности от возможного нападения партизан, действовавших в тех районах.
Во время передвижения были задействованы двести эшелонов, но отмечено только три случая нападения партизан. 29 июля в Барвенково (это небольшая станция около Славянска), партизаны, засевшие в лесу, стреляли по поезду, и попали из винтовки в капрала 112-й роты оружия сопровождения из 2-го саперного батальона дивизии «Тридентина». Капрал Туллио Массера, несмотря на быстрое хирургическое вмешательство, спустя 2 часа скончался в немецком госпитале в Славянске 30 июля.
6 августа около Харькова перед поездом, который вез 123-ю ремонтную роту 3-го саперного батальона дивизии «Юлия», была разрушена часть железнодорожного пути, который быстро восстановили лейтенант Гуидо Виэль и его ремонтники с помощью материалов, привезенных с соседней железнодорожной станции. 11 августа, в конце дня, партизаны атаковали эшелон, перевозивший 11-ю батарею из группы «Мондови» 4-го полка альпийской артиллерии дивизии «Кунеэнзе»: выстрелами были ранены капитан Родольфо Берти и младший лейтенант Альдо де Микелис.
В то время, как штаб армейского корпуса выгрузился в Ново-Горловке и был переведен затем в Рыково, «Тридентина» концентрировалась в Ново-Горловке, а «Кунеэнзе» застряла в пробке на железной дороге между Успенской и Изюмом.
В директиве ОКВ № 45 от 23 июля 1942 года говорилось, что группе армий «А» будет передан итальянский альпийский корпус.
Эшелоны с альпийскими стрелками движутся на Восток
10 августа подтвердилось решение об использовании Альпийского корпуса на Кавказе и он перешел в подчинение 17-й немецкой армии, входящей в группу армий «А». После этого распоряжения командир Альпийского армейского корпуса с группой офицеров встретился с командованием 17-й германской армии. Немецкие автобусы начали перевозить альпийских стрелков из «Тридентины». Первые части отправились на место назначения из Ново-Горловки в Успенскую, на расстояние 330 километров. Обозы должны были совершить марш в пешем строю, потому что немецкие войска не располагали необходимым автотранспортом для перевозки всей дивизии.
14 августа штаб группы армий «А» известил о невозможности выделить автотранспорт, это означало, что части корпуса должны осуществлять передвижение в пешем строю, начав его 16 числа.
Дивизия «Тридентина» начала движение по обычной дороге и совершила четыре перехода, когда командование группы армий «А» приказало остановиться. От Верховного командования поступил приказ, что Альпийский корпус должен следовать на Дон. 19 августа он перешел в подчинение 8-й итальянской армии, и пока продолжалось прибытие дивизии «Юлия» в Изюм, «Тридентина» двигалась по направлению к Миллерово, а «Кунеэнзе» 23 августа начала движение к Старобельску. Затем «Юлия» продолжила движение по направлению к Россоши. Нелепость такого маневра осознавали все: от рядового бойца до командира полка.
В начале тот контрприказ (10 августа 1942 года) воодушевил альпийских стрелков и особенно тех командиров, которые могли оценивать последствия использования их войск на равнине. Они знали, что альпийские части обучены сражаться в горах, где действия полностью отличаются от действий на равнине. Здесь нет обычных действий больших масс пехоты и мощных оборонительных рубежей, не так велика роль артиллерии и нет поддержки танковых дивизий. Напротив, в горах превосходно использовалось ручное вооружение и стрелки меньше всего рассчитывали на поддержку артиллерии и танков.
Эти точные наблюдения не мог опровергнуть ни один из командиров. Но не все оказали сопротивление. Этому абсурдному решению в отличие от командира корпуса и командиров дивизий противились два старших офицера из дивизии «Юлия», полковник Пьетро Гай, командир 3-го полка альпийской артиллерии и подполковник Ринальдо Далль Арми, командир батальона «Джемона». Они не боялись высказать опасения за жизни собственных солдат. Первый направил письмо Джиакомо Суардо, тогдашнему президенту Сената. В письме он показал очевидность нелепости использования специальных горно-стрелковых дивизий не в горной местности, а на Дону. Второе послание было направлено Муссолини через префекта Форли: «Альпийские стрелки не смогут, – писал подполковник Ринальдо Далль Арми в своем письме от 27 августа, – и не готова материальная часть, чтобы играть с авантюрной легкостью человеческими судьбами. Это приведет к тому, что мы должны будем оплакивать горькими слезами тех убитых и искалеченных…»
Но не только полковник Пьетро Гай возражал вышестоящему командованию. Федерико Моро из штаба 2-го полка позднее отправил послание с убедительными доводами и обоснованием невозможности службы альпийских дивизий в открытой донской степи.
Нерационального использования альпийских стрелков в обороне на Дону вместо того, чтобы покорять Кавказ, можно было бы избежать, если бы генеральный штаб и командование на фронте оказали давление на немцев. Полковник альпийских стрелков Марио Одассо говорил, что использование альпийского армейского корпуса в России было большой ошибкой, и это мог подтвердить любой, даже не военный. Действительно, для альпийских частей, привыкших к основательной обороне на горном фронте, был характерен высокий боевой дух корпуса и региональный подбор личного состава. Части всегда были однородны и соперничали между собой только в мужестве.
Альпийские стрелки привыкли получать удары судьбы, и поэтому, стиснув зубы
