решительно отразившими все попытки шведского генерала Г. Любеккера захватить Санкт-Петербург. Граф Ф.М. Апраксин в 1709 г. руководит строительством и формированием отечественного военного флота на столичных верфях, и спустя год, командуя десятитысячным русским корпусом, адмирал взял в осаду шведскую крепость Выборг и захватил ее.
С 1711–1721 гг. он руководил уничтожением мощных шведских южных крепостей и в конце военной кампании овладел Финляндией. Возглавляемый Ф.М. Апраксиным русский флот одержал над шведами легендарную победу в морском сражении при Гангуте. С 1717 г. указом Петра I граф Апраксин назначается первым президентом Адмиралтейств-коллегии, в 1726 г. становится членом Верховного тайного совета.
В 1728 г. Федор Матвеевич Апраксин переехал вместе с царским двором в Москву, где через несколько месяцев скончался. Усадьба Ф.М. Апраксина на левом берегу тогдашней реки Мьи по праву считалась самой благоустроенной. Его дом окружал сад с уютными тенистыми аллеями, с мраморными белоснежными статуями и бюстами, приобретенными военачальником в Италии у мастеров и владельцев скульптур конца XVII – начала XVIII вв. Доставленные в русскую столицу редкие образцы скульптуры и живописи итальянских мастеров становились предметами художественного оформления особняка и сада графа Апраксина. По воспоминаниям иностранцев, скульптуры отлично воспринимались на изумрудном фоне цветников, кустов и деревьев адмиральского приусадебного парка, разбитого руками царских садоводов.
Дворец Разумовского (Педагогический университет им. А.И. Герцена), набережная реки Мойки, 48
Позже, по распоряжению императрицы Елизаветы Петровны, большинство этих мраморных бюстов и статуй перевезли в Царское Село и установили в дворцовом парке. Интересно, что некоторые мраморные изваяния из коллекции графа Ф.М. Апраксина можно и сегодня еще увидеть на аллеях Екатерининского парка.
После смерти графа его усадьба в 1728 г. по наследству переходит к его племяннику, а тот в 1734 г. продает дом и усадебный комплекс приближенному императрицы Анны Иоанновны камергеру графу К.Г. Левенвольде.
Карл Густав Левенвольде служил при дворе императора Петра III, а после его кончины вовремя оказал услугу новой императрице Анне Иоанновне, избранной членами Верховного Тайного совета кандидатом на императорский трон.
Верховники тогда тайно единодушно посчитали: «Быть на престоле российском герцогине курляндской Анне Иоанновне», но при этом солидарно и сугубо секретно подготовили свои особые условия («кондиции») для обязательного подписания новой императрицей при приезде в Россию перед официальным ритуалом восшествия на русский престол. «Кондиции» верховники поклялись держать в глубокой тайне и даже не допускали любой возможности ознакомления населения с разработанными ими требованиями к будущей российской императрице до ее прибытия из Митавы в Россию.
«Кондиции» верховников ограничивали императорскую власть в ее основных самодержавных государственных позициях. Подготовленный для подписания Анной Иоанновной документ обязывал ее: «Обещать сохранить Верховный Тайный совет и без согласования с ним не начинать войны, не заключать мира, не отягощать подданных новыми налогами, не производить в знатные чины служащих как статской, так и в воинской сухопутной и морской службе выше полковничьего ранга. Не определять никого к важным делам, не жаловать самостоятельно вотчины, не отнимать без суда живота, имущество и чести у шляхетства и не употреблять в расходы государственных доходов».
«Кондиции» верховников завершались подлинным императорским заверением строго выполнять все пункты, включенные в требования Верховного Тайного совета. «А буде чего по сему обещанию не исполнено и не додержу, то лишена буду короны российской». Завершив работу верховники отдали приказание «оцепить всю Москву караулами и кругом ее поставить на расстоянии тридцати верст по одному унтер-офицеру с отрядом солдат, чтобы не пропускать из Москвы иначе, как только с паспортом, выданным из Верховного Тайного совета».
Всем вольнонаемным извозчикам в продолжение нескольких дней запрещено было подряжать с едущими куда бы то ни было из столицы. Пакет подготовленных «кондиций» верховники вручили князьям В.Л. Долгорукову и М.М. Голицыну, выехавшим в Митаву к герцогине курляндской.
Однако, как ни старались члены Верховного Тайного совета сохранить свои намерения и содержание подписанных ими документов в глубокой тайне, им этого сделать не удалось.
Ушлый царедворец Левенвольде, живший тогда в Москве, сумел в деталях ознакомиться с документами заговорщиков и смог каким-то образом не только сообщить о них своему брату – жителю Лифляндии, но и попросить его незамедлительно ознакомить с содержанием решения верховников Анну Иоанновну. Кроме того, дальновидный Левенвольде предупредил будущую императрицу, что шляхетство и народ не поддерживают и не сочувствуют затеям верховников. Об этом довольно убедительно должен был также поведать Анне Иоанновне гвардейский офицер Сумароков, посланный в Митаву генерал-прокурором П.И. Ягужинским. Правда, офицер, в отличие от Левенвольде, не успел выполнить данное ему поручение, ибо по приказанию находящегося на приеме у герцогини в Митаве князя В.Л. Долгорукова его арестовали и срочно отправили в Москву, закованного в кандалы. Предупрежденная о заговоре Анна Иоанновна приветливо встретила депутацию верховников, не теряя самообладания, подписала условия своего будущего правления на российском троне, продиктованные группой членов Верховного Тайного совета, и даже вручила им составленное ею обращение к своим подданным.
В Российском Государственной архиве сохранился этот исторический документ, составленный Анной Иоанновной: «Так как во всех государствах руководствуются благими советами, то мы пред вступлением нашим на престол, по здравому рассуждению, изобрели за потребно для пользы Российского государства и к удовольствию наших верных подданных, написав, какими способами мы то правление вести хощем, и подписав нашею рукою, послать в Верховный Тайный совет, а сами сего месяца в 29 день конечно из Митавы к Москве для вступления на престол пойдем».
Императрица Анна Иоанновна
На заседании Верховного Тайного совета прочитали еще раз подписанные императрицей «кондиции» и личное послание. Однако большинство тех, кто недавно подписал перечень требований для российской императрицы, почему-то стали испуганно переглядываться друг с другом, а глава Верховного Тайного совета с удивлением не обнаружил на их лицах ликования и радости, после того как князь Дмитрий Михайлович Голицын решил воздать хвалу решению Анны Иоанновны: «Видите, как милостива наша государыня, какового мы от нее надеялись, таковое она показала отечеству нашему благодеяние! Бог сам подвинул ее к сему писанию! Отселе счастливая и цветущая Россия будет!..»
Во время его выступления кто-то из верховников унылым тихим голосом произнес: «Не ведаю, удивительно, отчего это государыне пришло на мысль так писать».
Замыслы Верховного Тайного совета тогда возбудили толпы и великое недовольство в разных сословиях Российской империи. После того как 2 февраля подписанные государыней «кондиции» зачитали прилюдно в собрании Сената, командование гвардии и руководители статских государственных ведомств были возмущены действиями верховников. Недовольство нарастало с каждым днем. В городе стали открыто возникать группы возмущенных людей, особенно сторонников древнего русского самодержавия, доходивших до
