этим ароматам примешивались еще слабые запахи травки, сахара и корицы. А когда Бен, поскуливая, поднял морду над краем стола, Бальтазар почувствовал и едва ощутимый запах мокрой собаки.
– Гав!
– Сейчас, Шмузибузи, я дам тебе тарелочку, да? – произнесла сахарная эльфийка и встала. За ней последовали облако розовой пыльцы и виляющий хвостом Бен. Он подтолкнул девушку носом и залаял, когда та взяла в руки миску.
Бальтазару редко доводилось видеть, чтобы окружающие так спокойно общались с оборотнем. Так непривычно, что этим проклятым созданиям позволялось свободно проявлять свою природу. Обычно ведьмы, вампиры, эльфы и оборотни не собирались за одним столом, тем более с архидемоном. Он постепенно начал понимать, почему Моне так нравился этот круг друзей, и сам чувствовал, что расслабляется. Никто здесь его не боялся. Ему не приходилось скрывать свою истинную сущность, и, казалось, так и надо.
Без лишних слов Бальтазар сел, и жена сразу налила что-то в его стакан. Судя по всему, у них сегодня был фруктовый чай, это его устраивало. Графин с гораздо более густой красной жидкостью стоял на другом конце стола перед Владом, который потягивал ее из стакана, не отрывая глаз от смартфона.
– Вот все и собрались! – раздался звонкий голос, и порог кухни переступила привлекательная женщина. Это явно была мать Бориса – поразительное сходство. От тонкого носа до изогнутых губ, даже скулы… лишь морщинки вокруг глаз указывали на то, что она обращенная, а не рожденная вампирша. Светлые волосы до талии словно развевались в воздухе, и эта сияющая внешность практически скрывала мужчину, который вошел следом за ней.
– Ох, ничего себе! – воскликнул тот, увидев Бальтазара. Грива каштановых кудрей торчала во все стороны, а его разные зеленые глаза демон узнал бы где угодно.
– Лаврентий, давно не виделись, – Он улыбнулся вампиру, и удивленная фраза Бориса «Вы знакомы?» вызвала у демона довольный низкий смех. Лучший друг Моны с любопытством вытянул шею, переводя взгляд с Бальтазара на своего отца.
– Сядь, сынок. Не ерзай, – одернула его женщина, Ирма, как вспомнил Бальтазар, когда понял, кем были родители Бориса. И только сейчас заметил, что Мона уставилась на него с открытым ртом.
– О, однажды в Риме произошел инцидент – восстание магов. А когда дело касалось волшебников, Лаврентий долгое время был нашим консультантом, – объяснил Бальтазар.
В ее выражении лица ничего не изменилось. Мона взяла миску с салатом из фасоли, чтобы наложить себе порцию. Все расселись, и тарелки с кастрюльками стали перемещаться по столу.
* * *
– Ты так можешь? – Голос Бориса дрогнул, и Бальтазару стало почти неловко из-за того, что половина стола внимательно посмотрела на него.
– Это был просто храм. Раньше от таких сект тоже избавлялись, а область заранее эвакуировали, – тихо пояснил он и спрятался за стаканом свежего фруктового чая.
– Но заставить целый район города провалиться под землю из-за землетрясения? – по лицу Бориса было видно, насколько живо он представлял себе это зрелище.
Бальтазар нервно скосил глаза на Мону, однако та, как загипнотизированная, не сводила взгляда с тарелки, на которой выводила круги вилкой, вместо того чтобы есть. Она не пошевелилась, даже когда демон откашлялся. Он снова стал ей неприятен? Не надо было ему поддаваться искушению заговорить, но, с другой стороны, его жутко тревожила тишина за столом – обычно именно Мона умело находила темы, когда наступал неудобный момент, однако фасолевый салат, похоже, оказался интересней, чем Бальтазар.
Большинство присутствующих за столом слушали и Бальтазара, и отца Бориса, который знатно приукрашивал свою встречу с архидемоном. Бальтазар не помнил озвученных подробностей, особенно великана, которого якобы усмирил Лаврентий. Единственное, что сохранилось у него в памяти, – это что секта, с которой ему пришлось иметь дело, поклонялась ему, а распад их маленькой группы фанатиков привел к заполнению уймы документов.
– Оч круто, – задумчиво выдал Влад. Но поскольку тот постоянно пялился в мобильник, посасывая свой кровавый напиток, Бальтазар не знал, насколько серьезно можно воспринимать его «круто».
Бен-Бен во время еды тоже не сводили глаз друг с друга. Во всяком случае, теперь он понял, откуда взялось это прозвище, и вспомнил, что Мона действительно ему о них рассказывала.
– М-да, я был просто богом, который занимался своими сектами, – задумчиво пробормотал Бальтазар. В этом смысле ему больше нравилась его нынешняя жизнь, по крайней мере, на данный момент. Осталось избавиться от плохой демонической репутации.
Когда все закончили есть, Бен-Бен сразу попрощались и отправились на прогулку. Борис встал и потянулся за пустыми тарелками. Его мать, тоже поднимаясь, благодарно чмокнула сына в щеку.
– Мам, – буркнул тот и немного отодвинул ее в сторону.
– Не забудь сразу все замочить, ладно, воробушек? – пропела она мягким голосом, и парень закатил глаза, заработав от отца громкое «Так, так, так».
– Да, конечно, я же всегда так и делаю, поэтому можешь перестать меня упрекать.
Очевидно, даже две тысячи лет нежизни ничего не меняли в вечном образе маленького сыночка. Родители-вампиры особенно сильно привязывались к своим отпрыскам, ведь рожденные кровопийцы росли намного медленнее обыкновенных людей. Так что Борис не мог сопротивляться объятиям матери, но тонкая улыбка на его губах выдавала истинные мысли на этот счет. Проклятие… Бальтазару срочно пора прекращать думать об этом вампире. Он даже у него самого вызывал симпатию, и, если демон не хотел уступать, ему следовало поработать над собственным имиджем, или скоро он потеряет Мону из-за этого светловолосого паразита. Впрочем, та, в отличие от него, неподвижно сидела на стуле и совершенно не обращала внимания на кровососов. Она чувствовала себя некомфортно, нервное постукивание ногой под столом выдавало ее, а Бальтазар уже достаточно хорошо знал Мону, чтобы это понять.
Что-то он опять сделал не так… Бальтазар лихорадочно проматывал в голове их последние разговоры. Если бы только Лаврентий так жутко не преувеличивал! Наверняка звучало так, будто Бальтазар был страшным и ужасным архидемоном, который землетрясениями ровнял с землей целые города.
Гоненцоллерны попрощались с легким поклоном. Они собирались еще немного выпить в гостиной. Бальтазар ясно себе представлял, что под этим подразумевалось, и не имел ни малейшего желания наблюдать, как супружеская пара вампиров кусает друг друга. Судя по гримасе Бориса, тот придерживался того же мнения.
Одна Мона осталась сидеть перед тарелкой с наполовину съеденной порцией и явно без настроения ковырялась в остатках макарон. Вид у нее был какой-то вялый.
– Наелась? – спросил он, но в ответ получил только усталое «М-м-м».
Затем и Влад поднялся со своего плетеного стула.
– Шикарная паста, Мони, – одобрительно сказал он, на ходу похлопав ее по плечу. Она с
