Дерзкие выходки подчиненного были для Патты не в новинку, поэтому он просто откинулся на спинку стула, некоторое время сверлил Брунетти глазами и наконец процедил:
Он намеренно сделал ударение на третьем слове, давая тем самым понять, что вопрос ему очень не нравится.
— По поводу всего того, во что мог быть втянут Тревизан, — невозмутимо ответил Брунетти. Он задавал этот вопрос вполне серьезно. Должность мэра вовсе не исключает знакомства с тайными сторонами жизни своих друзей, скорей наоборот.
— Я не счел возможным задать господину мэру подобный вопрос.
— Тогда, возможно, это сделаю я, — спокойно заявил Брунетти.
— Послушайте, Брунетти, не будите лихо, пока оно тихо.
— Боюсь, что кто-то уже сделал это за нас, — отозвался Гвидо, складывая фотографии обратно в папку. — Еще что-нибудь, синьор?
— Нет. Пока нет. — Он подтолкнул папку в направлении Брунетти. — Это можете забрать. И не забудьте, каждый день я жду вас с докладом. — Брунетти никак не выразил своей готовности регулярно отчитываться, и тогда Патта добавил: — Я или лейтенант Скарпа.
Произнеся это, он впился взглядом в лицо Брунетти, пытаясь уловить реакцию подчиненного на фамилию своего помощника, которого презирали буквально все.
— Конечно, синьор, — ответил Брунетти бесстрастным тоном. Он взял папку и поднялся. — Куда отвезли тело Тревизана?
— В Муниципальный госпиталь. Я так полагаю, вскрытие будут проводить сегодня утром. И не забудьте, покойный был другом мэра.
— Разумеется, — сказал Брунетти и вышел из кабинета.
Глава 6
Как только Брунетти вышел из кабинета Патты, синьорина Элеттра оторвалась от журнала и спросила:
— Ну и?..
— Тревизан. Да еще придется поторопиться: он друг мэра.
— Жена у него — прямо зверь, — отозвалась синьорина Элеттра, — нелегко вам с ней придется.
«Ободрила, нечего сказать», — подумал Брунетти и спросил:
— А есть в городе хоть кто-нибудь, кого вы не знаете?
— Ее-то как раз я лично не знаю. Она просто одно время лечилась у моей сестры.
— Барбары, — непроизвольно проговорил Брунетти, пытаясь припомнить, где он мог познакомиться с ее сестрой, — той, которая врач.
— Именно, именно, комиссар, — искренне обрадовалась она, — а я гадаю, сколько вам времени понадобится, чтобы вспомнить.
Он и правда вспомнил, что при первом знакомстве с синьориной Элеттрой ее фамилия показалась ему знакомой. Фамилия «Дзорци» встречается не так уж часто, но живая, вечно сияющая Элеттра (ей подошло бы любое прилагательное, означающее яркость и неординарность) никак не ассоциировалась у него со спокойной замкнутой Барбарой, лечившей его тестя и, как теперь выяснилось, синьору Тревизан.
— Так вы говорите «одно время лечилась»? — спросил Брунетти (родственные связи Элеттры, решил он, можно обсудить и как-нибудь в другой раз).
— Да, лечилась, где-то до прошлого года. Поначалу ее пациентами были и синьора Тревизан, и ее дочь. Но как-то раз синьора влетела в кабинет Барбары и устроила сцену: требовала, чтобы сестра рассказала, от чего лечит ее дочь.
Брунетти слушал, не задавая никаких вопросов.
— Девочке было всего четырнадцать, но, когда Барбара отказалась что-либо рассказывать, мамаша стала вопить, что сестра либо сама сделала ей аборт, либо направила ее за этим в клинику. Она наорала на Барбару, а потом швырнула в нее каким-то журналом.
— А она что?
— Кто?
— Ваша сестра, как она отреагировала?
— Сказала, чтобы та убиралась вон из ее кабинета. Ну, она покричала-покричала, да и убралась.
— А потом что?
— На следующий день Барбара выслала ей заказным письмом медицинскую карту и предложила поискать другого врача.
— Ну а дочь?
— Дочь тоже больше не приходила. Барбара встретила ее как-то раз на улице, и та рассказала, что мать запретила ей ходить на прием к Барбаре. Она отвела дочь в какую-то частную клинику.
— От чего же она лечилась? — спросил Брунетти. От него не укрылось, что синьорина Элеттра тщательно взвешивает ответ на этот вопрос. Она быстро пришла к выводу, что Брунетти все равно об этом узнает, и потому сказала:
— От венерического заболевания.
— Какого именно?
— Я не помню. Вам придется спросить об этом мою сестру.
— Или синьору Тревизан.
Элеттра отреагировала мгновенно и эмоционально:
— Если она и узнала, что там было у ее дочери, то уж точно не от Барбары!
Брунетти ей верил.
— Так, стало быть, девочке сейчас должно быть около пятнадцати, да?
Элеттра кивнула:
— Да, наверняка.
Брунетти на минуту задумался. Закон в этом отношении, равно как и во многих других, был весьма расплывчатым. Врач не обязан был разглашать данные о здоровье пациента, но в то же время закон не запрещал ему делиться информацией о том, как пациент себя вел и почему, особенно в ситуациях, не касающихся непосредственно вопросов его или ее здоровья. Лучше он поговорит с доктором лично, а не через Элеттру.
— Приемная вашей сестры находится на прежнем месте, недалеко от Сан-Барнаба?
— Да, она там будет сегодня днем. Предупредить ее о вашем визите?
— Хотите сказать, что предупредите ее, только если я об этом попрошу?
Она взглянула на клавиатуру компьютера и, словно найдя там ответ, вновь подняла глаза на Брунетти:
— Не имеет никакого значения, от кого она услышит об этом, от меня или от вас, ведь так, комиссар? Она не сделала ничего плохого. Так что я ничего говорить ей не буду.
Следующий вопрос Брунетти задал из чистого любопытства:
— А что, если бы это имело значение? Что, если бы она на самом деле сделала что-то плохое?
— Если бы знала, что это ей поможет, предупредила бы ее. Естественно.
— Даже если бы это означало выдать секретную информацию? — спросил он и тут же улыбнулся, как бы обращая разговор в шутку, хотя на самом деле вовсе не шутил.
Она посмотрела на него. Во взгляде читалось непонимание.
— Вы что же думаете, что секретная информация будет иметь для меня какое-то значение, если дело коснется моей семьи?
Смягчившись, он ответил:
— Нет, синьорина, пожалуй, я так не думаю.
Синьорина Элеттра улыбнулась. Она была рада, что вновь помогла комиссару в чем-то разобраться.
