бы тебя видеть. Но ты устроила мне концерт, детка. Высказала мне свои претензии, не можешь никак остыть и не пытаешься разобраться с ситуацией. И если я спущу это на тормоза сейчас, мало того, что ты будешь устраивать мне такие концерты всю жизнь, но это бы повлияло и на наших детей, если бы мы зашли достаточно далеко.
Ее голова дернулась, а глаза расширились.
Но Тоби продолжил:
— И это не нормально. Я не хочу милой девушки. Мне нужна та, кто изо всех сил будет стараться постоять за себя, за меня и за наших будущих детей. И когда проблема будет выходить из-под контроля, и я признаюсь, что был мудаком, я не хочу, чтобы она отмалчивалась и не признавала, что была стервой, чтобы мы могли все исправить. Вот чего я не хочу, Кристи.
— Ладно, я была стервой, — призналась она.
— И что мне с этим делать?
Она снова всплеснула руками.
— Ты только что сказал мне признать это.
Теперь ему стало любопытно.
— Почему ты борешься за это?
— Ну, потому что ты красавчик и безумно хорош в постели.
Он покачал головой.
— Ох, умоляю, — протянула она. — Не веди себя так, будто я здесь не из-за моей внешности, и ты не хотел залезть мне в трусики, а я тебе приглянулась из-за моей улыбки или чего-то еще, и смогла тебя рассмешить.
Как он только что понял, она бы его не рассмешила.
Она бы изо всех сил заставила его добиваться ее внешности, задницы, ног и всего прочего.
Вот почему она была здесь.
И теперь Тоби начал осознавать, в чем он ошибся, начиная со своей самой первой девушки, той, которую попросил «пойти с ним» в четырнадцать лет, и заканчивая женщиной, стоящей перед ним в данный момент.
Но Кристи еще не закончила.
— Мужчины вроде тебя, не клюнут на какую-нибудь толстуху, которая хорошо готовит и поклоняется земле, по которой вы ходите. Мужчины вроде тебя, выбирают подобных себе, великолепных женщин, которые тоже поклоняются земле, по которой вы ходите.
— Да, я очень хочу, чтобы моя женщина поклонялась земле, по которой я хожу, — поделился он.
— Вот видишь.
— И она сделает это потому, что я буду готов умереть за нее.
Кристи снова закрыла рот, и ее глаза расширились.
— И она также должна быть страстной, детка. И да, вероятно, она будет великолепна, потому что я пробужу в ней эту страсть, когда буду есть ее киску. Но это, — он указал вокруг себя, — это просто заноза в моей заднице.
Она понизила голос, когда поделилась:
— Я слышала, как ты сказал маме, что поедешь в Нэшвилл, и было бы нехорошо сейчас встретить женщину и тащить ее туда.
И вот оно.
Почему она не начала с этого?
Зачем обрушивать на него бурю дерьма, когда он явно нравился ей больше, чем он думал, и она хотела, чтобы он нравился ей?
— Я просто дразнил ее, хотя был бы не против поехать в Нэшвилл. Дело не в этом. Ты понятия не имеешь о моих отношениях с Марго и о моих планах, ближайших или будущих. Но, Кристи, вот, что я тебе скажу: если я буду готов умереть за женщину, когда встречу подходящую, само собой разумеется, я буду готов осесть на месте. И если почувствую, что мне нужны перемены, то приложу все усилия, чтобы уговорить ее поехать со мной, — объяснил он, что, по его мнению, было излишне.
— И, очевидно, я не подходящая женщина.
Она сошла с ума?
Тоби этого не сказал.
Она правильно расценила его молчание.
— Ясно. Здорово. У меня нет настроения проводить с тобой больше времени. Так что я вызову такси, — отрезала она.
— Вероятно, это хорошая идея.
Она направилась к нему, усердно покачивая бедрами, до такой степени, что он забеспокоился, как бы она не потеряла равновесия.
— Удачи в поисках женщины из твоих фантазий, — едко пожелала она.
— Спасибо, — пробормотал он, уступая ей дорогу.
Он пропустил ее, но за ней не последовал.
Когда она захлопнула за собой входную дверь, он ее не запер.
Но он выглянул в окно и увидел, как она вытащила из сумки телефон и склонила голову над экраном.
И он продолжал присматривать за ней, пока не подъехало такси.
Он не вышел к ней, чтобы заплатить за гребаное такси, когда она повернулась и показала ему в окно средний палец, говоря: «Иди на х*й, мудак» .
Тоби снова вздохнул.
Да, он мог выбирать женщин.
Он все равно продолжил смотреть, пока она не села в такси и не уехала.
Она благополучно доберется домой.
Поэтому Тоби перестал смотреть и пошел запирать дверь.
Вернувшись в спальню, он решил, что еще долгое время после этого здесь будут только он и его кулак.
После того, как он разделся и растянулся под одеялом, воспоминания о Кристи почти исчезли.
А также обо всех тех, кто был раньше, кто вел себя как стервы, или постоянно ворчал, или решал, что он женится на них еще до того, как узнает их вторые имена или то, как они пьют кофе.
Тобиас Гэмбл не собирался становиться своим отцом.
Он не собирался делать неправильный выбор и, в конечном итоге, оказаться таким сломленным, что его не сможет излечить ни одна женщина — или ни один ребенок, даже его собственный.
Он найдет себе подходящую женщину.
Она больше всего на свете будет любить детей, которых они произведут на свет.
Она будет поклоняться земле, по которой он ходит.
И она будет настолько великолепной, что он будет готов умереть за нее, даже не моргнув глазом.
Так что, да, Кристи стала воспоминанием.
Поэтому Тоби без проблем снова заснул.
Четыре года спустя…
Тоби подъехал к дому на своем старом красном грузовике «Шевроле» с серебристыми вставками.
Дом выглядел чертовски милым, идеальное место для новой женщины, с которой стал встречаться его брат, после того, как Шандра закончила перемалывать его в пепел.
Но Тоби не думал о доме.
Тоби даже не придал значения тому факту, что он впервые за несколько месяцев увидит брата, поскольку уже несколько месяцев не возвращался в Мэтлок.
Он не думал об этом, потому что рядом с этим чертовски милым домом явно разыгрывалась драма.
Драма, в которой участвовал Джонни.
Джонни и какой-то сторчавшийся чувак, какой-то огромный чернокожий чувак и две самые красивые женщины, которых Тоби когда-либо видел в своей жизни.
Да, одна из этих женщин была новой девушкой Джонни.
И это понятно.
Чертовски милый дом.
Чертовски красивые женщины.
Тоби
