ещё увлечены каким-то разговором между собой.
— Пейдж там главная?
— Ага. Она нашла меня, помогла увидеть, кто я на самом деле. Привела в место, которое я могу назвать домом.
— А где ты жил до этого?
Уголки его губ опускаются.
— Везде.
— У тебя не было дома?
Он качает головой, снова вытирая рот.
— А как тебе удалось не попасться силовикам? Я видела, что они делают с бездомными.
В памяти всплывает чудак с игрушечной машинкой и запах сгоревшей плоти от лазерных пуль.
— Был постоянно в бегах, не задерживался долго на одном месте.
Снова нахожу взглядом Трея и Пейдж, беседа которых, похоже, подошла к концу. Он смотрит ей вслед, когда она уходит. И почему-то у меня такое впечатление, будто он погрузился в воспоминания.
— Они были знакомы раньше? — спрашиваю Ашера, кивнув в их сторону.
— А ты не знаешь их истории?
Закончив доедать свой кактус, Ашер вытирает руки банданой.
— Нет. А ты?
— Знаю. — Он бросает на меня косой взгляд. — Но не мне её рассказывать. — Поднявшись на ноги, он добавляет: — Спроси Трея. Наверняка он расскажет.
«Вряд ли», — думаю я, пока Ашер снова подходит к кактусу и отрезает другую «лапу». Сижу с ним ещё минуту, любуясь небом, которое из голубого стало оранжевым, а затем насыщенно-розовым всего за несколько минут. Воздух стал прохладней. После захода солнца кожа на моём обгоревшем лице вздыхает с облегчением. Дневная жара невыносима. Прижимаю ладони к горящим щекам. Они, наверно, сейчас красные, как помидоры.
Трей опускается на землю рядом со мной.
— Вот, держи, должно помочь.
Он протягивает мне несколько плотных зелёных листьев с зубчатыми краями.
— Что это?
— Алоэ. Помогает при ожогах.
— И что мне с ним делать?
Трей берёт один лист, разрезает своим ножом и сжимает. Из среза проступает чистая прозрачная жидкость. Он выдавливает её на мои пальцы, и я наношу её на лицо. Прохладная субстанция, похожая на гель, успокаивает кожу, будто освежающий напиток со льдом в жаркий летний день.
— Давай помогу с шеей.
Он убирает мои короткие волосы в сторону и наносит «гель» на шею. Когда я поднимаю глаза, то замечаю Пейдж, наблюдающую за нами на расстоянии. Она тут же отворачивается.
— Я ей не очень-то нравлюсь, — бормочу я, когда Трей заканчивает.
— Почему ты так думаешь? — Он собирает оставшиеся листья обратно в рюкзак. — Она спасла тебе жизнь, помнишь?
— Да, но каждый раз, когда она видит нас вместе, у неё такой взгляд, будто… будто…
— Будто она ревнует?
— Я не это хотела сказать.
Трей улыбается.
— А что?
Я разворачиваю ладони перед собой, внезапно смутившись. Может, я всё выдумываю? Он прав. Она реально спасла мне жизнь.
— Я хотела сказать, что она выглядит напряжённой. Будто опасается меня. — Сделав глубокий вдох, я выпаливаю: — Между вами что-то было?
Трей усмехается, немного пряча взгляд.
— У меня и Пейдж… общее прошлое. — Он наклоняется ко мне, целует в щёку и шепчет на ухо: — Но тебе не о чем беспокоиться. — Он вскакивает на ноги и затем спрашивает, явно пытаясь сменить тему: — Ты голодна? Я умираю с голоду. Давай посмотрим, чем можно поужинать.
Но я не встаю, чтобы пойти за ним и помочь. Все мои мысли крутятся вокруг некого «общего прошлого» и причин, почему Ашер не захотел мне об этом рассказывать.
* * *
На ужин сегодня сублимированный рис с курицей. Чтобы их приготовить, нужно просто вскипятить воду, налить её в упаковку, помешать и раздать каждому свой пакетик. Мы всемером сидим вокруг небольшого костра в тишине, рты всех заняты едой. Грей первый управляется со своей порцией, и об этом свидетельствует смачная отрыжка. Трина хихикает, а Пейдж ругается:
— Имей хоть каплю приличия, Грей.
— Прости, Пейдж, — отвечает он, и вид у него действительно раскаянный. Я успеваю заметить, как он бросает взгляд на Трину и, увидев её улыбку, облегчённо улыбается в ответ. Видимо, её реакция придала ему смелости, потому что дальше он предлагает: — Кто хочет послушать историю?
— Я! — Трина поднимает руку.
— Эта история — чистая правда, — начинает Грей. — Случилось это давно, примерно в этих краях.
Трей слегка подталкивает моё здоровое плечо своим, одаривая улыбкой. Отвечаю ему тем же и сосредотачиваюсь на рассказе Грея.
— В те времена развернулась Война Штатов. Было много волнений среди людей, живших внутри одного государства. Они никак не могли прийти к согласию по вопросам, кто и как должен руководить страной. Штаты восстали друг против друга. Некоторые формировали альянсы, объединяясь по территориальному, политическому или религиозному признаку. Все эти альянсы пытались обособиться от существовавшей государственной системы. В итоге началась война. Война, положившая конец всему. Улицы были залиты кровью, трупы складывали в кучу и сжигали на площадях по всей стране. — Грей делает паузу. — Все жили в постоянной опасности.
— И что случилось потом? — спрашиваю его.
На протяжении всей жизни я слышала разные обрывки этой истории — в школах такому не учат, — но такие подробности я узнаю впервые.
— Когда в живых почти никого не осталось, были основаны четыре провинции. Пасифика, Прайд, Атлантика и Сэнтрал. Каждая со своим правительством и своим политическим устройством.
— Если подумать, — вклинивается в историю Трина, — наше технологическое развитие уже бы достигло космических высот, если бы ничего из этого не случилось.
Трей кивает.
— Это правда. Война и конфликты отбросили общество на сто лет назад. А то и больше.
— Потому что восстанавливаться пришлось долго, — соглашается Грей.
— А что-то так и не восстановили, — добавляю я, подумав о Легасе и Гейтвее. Зейн ведь говорил, что правительство намеренно оставило там разруху как напоминание о том, что мы потеряли и кто здесь главный. — Например, отели и казино Гейтвея.
— Точно, — говорит Пейдж. — Некоторые казино могли бы заработать после войны, но правительство не дало им возможности открыться. Чинуши пытались прикрыться моралью, но
