же его убил? — он внимательно посмотрел на меня.
— Не знаю. Не видел. Сам хотел бы это выяснить.
Я вспомнил, что почувствовал чей-то взгляд на себе до того, как зашел в магазин, но полицейскому об этом не рассказал. Чувство к делу не пришьешь. Он записал мой номер мобилета и сказал, что свяжется, если возникнут вопросы, и повернулся к заплаканной женщине. Я уже зашагал в сторону ресторана, как вдруг в кармане завибрировал мобилет.
— Я подъехал. Вы еще не выходите? — услышал я нетерпеливый голос таксиста.
— Уже бегу!
Я забрался в машину, предупредил, что поедем обратно, и позвонил Егору. Оказывается, они с Сухарем все же зашли в контору и сделали ставки на коней.
— Мою лошадку зовут Радуга, — сказал Егор, когда залез в машину и опустился рядом.
— А мою Звездочка, — Сухарь сел спереди и сильно хлопнул дверью, отчего получил уничижительный взгляд водителя.
— Твоя Звездочка за моей Радугой будет пыль глотать. Запомни! Ты бы хоть немного изучил их подноготные. Радуга победительница прошлого сезона, а твоя Звездочка — дебютантка.
— Вот именно! — Сухарь поднял вверх указательный палец. — Моя лошадка молодая и быстрая, а твоя Дуга — старая кобыла!
— Что⁈
Похоже было, что Егор не на шутку разозлился, но Сухарь продолжал его подначивать. Я же не обращал на них внимания и уставился в окно, обдумывая произошедшее. Сначала вор украл пакет, а уже через несколько секунд я нахожу его мертвым. Меня хотели подставить? Или помочь? Но кому это надо? Вряд ли Бивнев уже в курсе, что я под него копаю.
Чем больше я об этом думал, тем сильнее мне казалось, что это была помощь. Во-первых, чтобы обвинить меня в убийстве нужно, чтобы были свидетели того, что я беспричинно напал на невиновного, но таких не было. Зато есть свидетель продавец, что у меня украли пакет. Во-вторых, я не маньяк-убийца, чтобы перерезать человеку горло из-за пакета продуктов. Пару раз приложил бы мордой об асфальт и все. Поэтому никто бы не поверил, что это сделал я.
Погруженный в раздумья, я даже не заметил, как заснул. Разбудил меня Егор, когда мы уже остановились у портала.
Расплатившись с таксистом, я вышел из машины и поплелся за друзьями. У Сухаря еще были занятия на полигоне, поэтому он попрощался и зашагал к платформе. Егор еще на рынке купил Зинаиде подарок, поэтому решился пойти к ней домой и поздравить.
— А вы матушке моей отправили посылку? — схватил я его за руку.
— Конечно! Три рубля с меня содрали за доставку, — пожаловался он.
— Хорошо, — выдохнул я и полез в карман за мобилетом.
Матушка ответила уже после второго гудка. Я поздравил ее с днем рождения, пожелал всего самого-самого и обещался приехать на новогодние праздники.
— Спасибо, Ромочка, сыночек! Какое счастье, что ты у меня есть! А ты же не знаешь, что у нас вчера случилось. Горе-то какое, — запричитала она.
Я остановился, как вкопанный, и с замиранием сердца спросил:
— Матушка, все живы-здоровы?
— О-хо-хо, кто же на такое решился-то? У кого рука-то поднялась? — продолжала она приговаривать и захлюпала носом.
Я терпеливо ждал, хотя нервы были на пределе. День сегодня какой-то… дурацкий.
— Помнишь, я тебе говорила, что Клавдия Петровна пожалела, что продала завод тому противному дельцу?
— Помню. И что?
— Так вот… убили ее! Горе-то какое! — зарыдала она в трубку.
— Успокойтесь, матушка, и все толком расскажите. Кто и когда ее убил?
Она всхлипнула пару раз, затем тяжело вздохнула и продолжила:
— Вчера младшая дочь Клавдии Петровны к нам приходила. Говорит, приехали с мужем навестить ее, а она на кухне висит. На поясе от халата. Дома бедлам, все вывернуто и разбросано, будто искали что-то.
У меня неприятно кольнуло в груди. Я был уверен, что это Бивнев велел ее убить, больше некому. Клавдия Петровна была женщиной строгой и справедливой. Видимо, не смогли с ней договориться, поэтому и убили.
— Будь осторожен, сыночек. Сердце у меня за тебя неспокойно. Может, вернешься? Поступишь в московскую академию, будешь дома жить.
— Нет. Отец велел сюда поступать, да и мне уже другой академии не нужно.
После минутного молчания и тяжелых вздохов матушка ответила:
— Ты прав. Отца надо слушаться.
Мы пожелали друг другу доброй ночи и попрощались. Я убрал мобилет в карман и зашагал домой.
Семен сидел в гостиной и что-то читал, водя лупой.
— Ваше Сиятельство, книга-то какая интересная, а обложки нет.
Я кивнул, но не стал объяснять. А вот с библиотекарем объясниться придется.
Поужинав, я закрылся в спальне и разложил документы на кровати. Я решил не откладывать в долгий ящик разговоры с потерпевшими, поэтому набрал верхний номер.
— Так-с, Зоя Сергеевна, — прочитал я имя и приложил телефон к уху.
Трубку взял молодой человек и сказал, что она погибла в прошлом году.
— Как это случилось? — напрягся я, вспомнив повешенную Клавдию Петровну.
— Авария. Разбилась на машине с водителем.
— А кто получил ее наследство?
— Я — ее единственный внук. А что? — в голосе послышались стальные нотки. Видимо, его подозревали в убийстве бабушки.
— Тогда мне нужно с вами встретиться.
— Зачем нам встречаться, граф?
— Я хочу помочь вам вернуть судоходную верфь.
Он замолчал ненадолго, а затем еле слышно ответил:
— Вообще-то бабушка меня предупреждала, чтобы я о верфи и думать забыл. Что-то там нечисто.
Я уверил его, что лучше поговорить об этом с глазу на глаз. Мы договорились завтра встретиться.
Я сделал еще десять звонков, но дозвонился только до трех. Двое тоже согласились встретиться. А третий уехал жить в Краснодар и сказал, что не хочет даже слышать про дельца и уже смирился с тем, что никогда не сможет вернуть свой алюминиевый завод. К тому же он говорил со мной так осторожно, будто боялся, что я имею отношение к Бивневу.
— У меня нет претензий к господину Бивневу. Мы заключили сделку. Я собственноручно подписал все документы.
— Но вас же обворовали! Неужели вы смиритесь с тем, что Бивнев применил против вас ментальную магию и заставил подписать документы?
— Ментальную магию? — задумался он.
— Да, он незарегистрированный менталист.
— Ублюдок! Подонок! Скотина! Убью гада! — вспыхнул мужчина. — Что надо делать? Я все сделаю, чтобы наказать эту мразь!
Мы договорились, что, когда жалоба будет готова, он придете в Екатеринбург и все подпишет.
В течение часа я обзванивал всех по списку, но смог назначить встречу только восьмерым. Некоторые проживали в других городах, поэтому не могли завтра приехать, но попросили держать их в курсе дел. Пятеро согласились поучаствовать в расследовании только после того, как подпишут остальные. Так как они боялись выступить против дельца. Еще трое наотрез отказались. А также были номера, которые уже не работали.
— Ну хоть кто-то, — устало выдохнул я, выключил телефон и откинулся на подушки.
Время было уже десять часов вечера и слипались глаза, но я заставил себя встать, одеться и пойти к порталу. По пути решил, что сегодня не буду задерживаться и в полночь вернусь домой.
На первом уровне изнанки меня ждало теплое светлое утро. Я решил, что больше не буду прятать шубу в лопухах, а разденусь в своем доме. Кстати, там же можно устроить место отдыха, только надо прибраться и расшугать мышей.
Заспанные охотники неторопливо шли к воротам, громко зевая и почесываясь. По пути к дому встретил старосту, который напомнил, что я обещал продать ему макр, добытый на втором уроне.
— Вон, Серега тоже пошел к порталу. Идите вместе, а то там опасно.
— А здесь не опасно? — усмехнулся я.
— Везде опасно. Даже на лице, — кивнул он и поплелся к воротам.
Я зашел в дом, повесил шубу на гвоздь под потолком и осмотрел фронт работ. Во-первых, надо вынести все кирпичи. Печка здесь без надобности, лето круглый год. Если захочется вскипятить чайник или сварить суп, то лучше принести горелку. Во-вторых, застеклить треснутое окно. В-третьих, вымести сор, пыль и паутину. И, наконец, притащить что-нибудь из мебели. Диван, например, или тахту, а то кроме стола и лавки ничего нет.
Я вышел из дома и зашагал к порталу на второй уровень. Едва переместился, сразу почувствовал неладное. Вдали, возле ворот слышались крики.
Я опрометью бросился туда и увидел через открытые ворота огненные всполохи и молнии.
— Еще лезут! Серега бей! — услышал я крик.
Один из охотников забежал обратно под купол и закрыл за собой ворота. Он был ранен в ногу и волочил ее.
— Что там происходит? — подбежал я к нему.
— Прикинь, эти твари засаду нашим устроили, — его трясло. — Лекарь! Иди сюда!
Я не стал больше ничего выспрашивать
