оценил все, что относится к характеру народа? В сердцевине варварского Востока было раскрыто чуждое святотатство. Дионисий, рожденный в Сиракузах, для собственной услады совершил такие религиозные преступления, о которых нам еще предстоит узнать, да к тому же сопровождал эти деяния шутливыми высказываниями. После того как было разграблено святилище Прозерпины в Локрах и он вместе с флотом благодаря попутному ветру уплыл, он, смеясь, сказал друзьям: «Вот видите, как бессмертные боги даровали нам благополучное плавание взамен святотатства?» Да и со статуи Зевса Олимпийского он снял тяжелый золотой плащ, которым украсил статую тиран Гелон, взяв золото в качестве добычи от карфагенян, а вместо этого набросил шерстяной плащ, сказав, что золотой слишком тяжел для лета и слишком холоден для зимы, а шерстяной гораздо лучше для любого времени года. В Эпидавре он приказал убрать бороду со статуи Эскулапа, потому что, как он заявил, негоже безбородому отцу, Аполлону, взирать на бородатого сына. А из святилищ перенес он к себе серебряные и золотые жертвенные столы и, поскольку на них были записаны, по греческому обычаю, благие деяния богов, объявил, что и сам удостоен их благоволения. Да еще он насобирал и присвоил себе золотые статуи Победы с жертвенными чашами и венками в простертых руках и заявил, что он их вовсе не похитил, но что глупо не принять дары, о которых мы молимся, из рук, протягивающих их нам. Хотя он и не понес заслуженного наказания, но зато мертвый подвергся всем способам бесчестья, которых сумел избежать при жизни. Постепенно нависало над ним отмщение, и в конце концов испытал он и гнев богов, и тяжелую и мучительную кончину.[33]
⠀⠀ ⠀⠀
Внешний пример 4
Тимосифей, принцепс липарцев, посчитав, что принесет пользу всей отчизне в ином качестве, прославился следующим поступком. Когда его пираты, разбойничавшие в проливе, захватили тяжелый золотой кратер, который римляне собирались посвятить Аполлону Пифийскому под благовидным предлогом десятой части добычи, он, узнав, кому предназначался сосуд, приказал переправить его в Дельфы.[34]
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
О предзнаменованиях
⠀⠀ ⠀⠀
5. Предисловие. Обозрение всего нижеследующего связано с воздействием религии, зависящим не от случайного движения, но, как принято считать, от божественного провидения.
5.1. Случилось так, что в Риме, разрушенном галлами, сенаторы стали обсуждать, уйти ли им в Вейи или восстанавливать городские стены. В то же время некий центурион, возвратившийся вместе с когортами[35] после сторожевой смены, возгласил в комиции: «Знаменосец, воздвигни знамя: нам лучше всего оставаться здесь». Сенат, услышав этот возглас, счел его за доброе предзнаменование и отказался от призыва переселяться в Вейи. Вот как в немногих словах было подтверждено изначальное место будущей великой империи! И я верю, что изменение римского названия города на Вейи, пусть даже после ценных и самых совершенных гаданий, оказалось бы недостойным деянием по отношению к богам, к прославленной победе. На деле же это решение о неизменности названия стало украшением даже для погребенного под руинами города.
5.2. Творцом нижеследующего славного дела стал Камилл. Он обратился к богам с молитвой, прося, если кому-то из богов покажется, будто счастье римского народа чрезмерно, унять недоброжелательство за его, Камилла, счет, — и тотчас после этого он скончался. Это было воспринято как предзнаменование некоего приговора, хотя такое мнение позднее было опровергнуто. Однако заслуженно и в согласии с подвигами этого самого выдающегося мужа соревновались друг с другом победа и благочестивая молитва: ведь человеку доблестному присуще стремиться возвеличивать отчизну благодеяниями, а несчастья сносить самому.
⠀⠀ ⠀⠀
Марк Фурий Камилл отпускает детей Фалерии с предавшим их учителем
Никола Пуссен (1594–1665 гг.)
Холст, масло
Париж, Лувр
⠀⠀ ⠀⠀
5.3. И вот, насколько же достопамятно то, что приключилось с консулом Луцием Павлом! Когда по жребию ему досталось вести войну с царем Персом[36], он, возвратившись из курии домой, заметил свою дочь по имени Терция, на то время еще очень маленькую, пребывавшую в печали. Он поцеловал ее и спросил, что такое с ней происходит. Она ответила, что Перс умер. Умер, однако, щенок по имени Перс, услада девочки. Павел мгновенно понял это предзнаменование так, что случайно сказанное заронило в его душу вполне определенную надежду на будущий блистательный триумф.
5.4. А вот Цецилия, супруга Метелла[37], когда по старинному обычаю искала предзнаменование по поводу первой брачной ночи для своей племянницы, взрослой девушки, устроила его сама. Пока ради своего намерения ее племянница сидела, и уже довольно долго, в маленьком святилище, она так и не услышала никаких голосов, ответивших бы на ее вопрос. Утомленная столь долгим ожиданием, девушка попросила тетю приготовить ей место для короткого отдыха. Та сказала: «Я охотно уступлю тебе мое ложе». Вот это, сказанное от души, привело к действительному осуществлению предзнаменования, поскольку вскоре после смерти Цецилии Метелл женился на этой девушке, о которой я рассказываю.
5.5. Соблюдение предзнаменования без сомнения пошло на пользу Гаю Марию[38]. Ибо однажды он, теперь уже враг, осужденный сенатом, был приведен в дом Фаннии в Минтурне, чтобы спрятаться. И он заметил осла, который бросился было к стогу сена, но пренебрег им и устремился к струящейся воде, в которой, как в зеркале, отражалось божественное предвидение, указывающее в сторону моря. Марий оказался самым опытным из всех толкователей религиозных знамений. Он воззвал к собравшейся толпе и добился, чтобы его отправили в море, и тотчас взошел на суденышко, на котором переправился в Африку, избежав тем самым победоносного оружия Суллы.
5.6. А вот Помпей Великий, разбитый Цезарем в сражении при Фарсале[39], в поисках пути спасения на острове Кипр, чтобы стянуть туда все свои силы, повернул флот и, причалив к городу Пафосу, заметил на берегу великолепное строение. Помпей спросил у правителя, кому посвящено это здание. Тот ответил, что названо оно χατά βασίλεα. И этот ответ возродил [разрушил] последнюю надежду Помпея. Он не воспринял знамение как лицемерное, но закрыл глаза на двусмысленность и открыто застонал от скорби, которую принесло ему это жестокое предсказание.
5.7. Марку же Бруту, отцеубийце, явилось достойное предзнаменование. Если бы он пожелал, справляя свой день рождения после этого нечестивого деяния, вспомнить надлежащий стих Гомера, то его душе более всего подошло бы следующее: «Пагубный Рок и сын Латоны погубили меня»[40] — стих, которым бог дал знак Цезарю и Антонию
