class="p1">– Как он направляет силу?! – требовательно спросил он. – Я думал, мы очистили это место от зинта.
– Его кинжал, ваша милость, – встревоженно откликнулся Фараладар. – Отойдите, господин!
Сила мандалы трепала плащ Мучука, он чувствовал, что часть его сил возвращается. Зинта было недостаточно, кинжал был слишком мал, но, возможно, ему хватило бы и этого, чтобы уйти живым.
– Сдохните, ублюдки! – рявкнул он.
Взгляд Торина метнулся к чему-то позади Мучука. Мелькнул кожаный жгут. Мучук начал оборачиваться, но было слишком поздно. Кожаная змея обвила его запястье и отпрянула подобно молнии. И в тот же миг он понял, что его ладонь отрезана клинком Ушас. Мандала разлетелась на миллион крошечных осколков, мгновенно рассеявшихся в воздухе.
Прежде чем Мучук успел вскрикнуть, кулак Райт с хрустом врезался ему в череп. Он почувствовал, что падает; голова болезненно ударилась о землю. Каблук ботинка Ушас резко опустился ему на колено, и бедро пронзила острая боль.
Это несправедливо! Что мы сделали, чтобы заслужить это? Мучук и сам понимал, насколько жалки его мысли. Ожидать справедливости в этом мире равносильно тому, чтобы ждать, что гадюка не укусит тебя, потому что ты сам не пытался ею закусить.
– Брось его внутрь, Савитр, – крикнул Торин.
Рука Савитра опустилась на лодыжку Мучука и потащила, как тряпичную куклу, – на белом полу оставался кровавый след. Мучук попытался схватить Савитра, но вся его сила вытекала через раны в боку, ссадины на шее и сломанные кости.
– Мне очень жаль, Мучук. Я не знал, – сказал Савитр.
Мучук заставил себя поднять голову.
– Катись обратно в свою нору, ты, кусок окровавленного дерьма! – Пусть это оскорбление было не особо остроумным, но оно шло от самого сердца.
Савитр не ответил, поднимая Мучука по трапу на корабль. В отличие от Торина.
– Это было грубо с твоей стороны, Мучук Унд. – Перед затуманенным взором Мучука появился Торин, на лице которого было написано такое страдание, словно он был искренне разочарован невежливостью собеседника. – Он действительно не знал. Не думай о нас как о животных, сынок. Мы действуем так по определенной причине, из необходимости.
Мучук почувствовал, что его тащат к саркофагу внутри корабля. Мужчину бросили внутрь, так, что он ударился лопатками о дно гроба. Он попытался плюнуть Торину в лицо, но плевок вышел слабым и слюна попала ему же в глаза.
– Позволь мне успокоить тебя, – услышал он голос Торина, когда холодная рука вытерла кровь и слюну с его глаз. – Видишь, ты многое узнал о нас – о нашем оружии, нашей магии, нашем способе ведения дел. Та мандала, которую ты использовал, была хороша. К сожалению, ты узнал не все. Дело в том, что здесь время течет по-другому. Ты считал, что провел здесь десять лет… Ну да, так и есть, но, видишь ли, в твоем мире прошло столетие. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Прошло столетие… Все пропало. Его дети. Его жена. Его царство. Его жизнь. Дэвы обманули его. Внезапно холодный ветер жестоко дернул его волосы и заревел в ушах. Вокруг начала подниматься ледяная вода, и он почувствовал, как тело немеет. Лед крошечными кристаллами, чистейшими, как звезда, покрывал его глаза, губы, лицо и тело, покалывая кожу, как свежескошенная трава. Одинокая слеза, с трудом прочертившая дорожку по грязи на щеке, застыла, а затем упала в поднимающуюся воду.
– Я вижу, на тебя снизошла мудрость, – улыбнулся Торин. – Итак, ты понимаешь, что в этом нет ничего личного. Мы просто хотели избавить вас от любых мерзких мыслей о мести. Теперь отдыхай, воин. Ты это заслужил. – Торин повернулся к кому-то на корабле: – Все готово?
Мучук почувствовал, как мороз окутал его, подобно леднику на реке. Он лежал, распростертый и беспомощный, запертый в ледяном гробу, вдыхая вонь собственной крови. Его глаза отчаянно метались по сторонам, когда он искал хоть какой-нибудь способ сбежать. Но все, что здесь было, – лишь останки его тела: окровавленный обрубок на конце руки и кость, прорвавшая кожу его брюк.
– Ты мог бы… – Мучук прохрипел, едва слыша собственный голос. – Ты все еще можешь отпустить меня. Я не вернусь. Я даже не знаю, как это сделать.
– Верно, верно. Но тебе нельзя позволить вернуться со всем, что ты узнал, дабы ты стал угрозой для нас, когда мы вернемся, – сказал Торин. – Видишь ли, Смертные думают, что теперь они свободны, поскольку они победили нас. Но они постепенно забывают, что именно сделало их победителями. Колдовство ушло из вашего мира. Вы считаете себя львами, но вы всего лишь снующие крысы, на хвосты которых наступают наши лапы. Тот факт, что крысы все еще живы, объясняется не их делами.
Торин погладил голову Мучука. Ледяные кристаллы жадно набросились на тело пленника, образуя потрескивающую пленку на его ногах, животе, шее.
– Защитник иногда должен быть суровым, сынок. Садовник должен сохранить свои цветы, проявляя жестокость к вредителям. Мы не можем допустить, чтобы вы нарушили баланс. Так что спи спокойно, воин. Мечтай о весне. Пусть твоя ночь будет светлой.
Мороз охватил его сердце, затем горло, а затем распространился на лицо, превратив его в ледяную скульптуру горя и агонии. Торин грустно улыбнулся, возвращая на место крышку саркофага. Она закрылась со зловещим шипением, навсегда заперев Мучука в своей холодной темноте.
Десять тысяч лет спустя
Предсказания Масхи
I
Давным-давно молодые оракулы, ожидающие посвящения, должны были увидеть, как погибают их семьи, дабы в их душах навсегда запечатлелась тщетность надежды. Однако со временем матроны отказались от этой священной традиции, выбрав более скромный обряд посвящения в Доме оракулов. Они считали, что испытания при посвящении будут достаточными уроками для новичков. В то же время сама Масха думала, что матроны стали чересчур мягкими. По правде говоря, несправедливым ей это казалось лишь потому, что ей самой пришлось смотреть, как ее отец сгорает заживо.
Впрочем, у нее не было времени размышлять о несправедливостях жизни. Сегодня был большой день, благоприятный день. Сегодня был День Посвящения в Доме оракулов, ее первый день в качестве матроны.
День посвящения был важным. Путь к прорицанию был неопределенным, расплывчатым, наполненным туманом. Отличить оракула от того, кто, возможно, мог читать мысли или менять пол, было трудно. Такие люди, с силами, дарованными им Отцом Лжи, считались проклятыми и назывались Порчеными. На протяжении веков было опробовано множество методов –
