начали летать! Я в одного из них ножичком потыкал и тоже кровь видел!.. – сказал парень постарше.
– Ну-ка отойдите, маленькие! – послышался взрослый голос совсем рядом. Я поднял глаза и увидел темноволосого эльфа. У него квадратное лицо, простодушные, но внимательные глаза. Руки испещрены засохшими мозолями. В голове мне у меня всплыла забавная картина: побитый Тинэй выжидает момент и ловко увиливает с двумя чашками настойки.
Детишки убежали по своим делам. Тинэй аккуратно поднял меня на ноги и сказал:
– Друг, да ты совсем плох! Оставлять тебя здесь нельзя… Как твоё имя?
– Даня. – с трудом вымолвил я. – Мы вообще-то уже знакомы.
Тинэй почесал голову, разглядывая меня, и его лицо тут же озарилось пониманием.
– Точно! Господин со странным именем. Ты уж извини, что так всё вышло… Когда выпью – разум сносит начисто!
– Да ничего. Это меня даже позабавило.
Он перекинул мою руку над своей шее и потащил меня по улице прямо и налево. Занёс в хижину, положил на кровать. Вскоре в комнату зашла и темноволосая женщина. У неё глубоко посаженные голубые глаза и заострённый аккуратный нос. Она держится сдержанно, с осторожностью, но её чувственные глаза выражают сожаление.
– Кто это, Тинэй? Ты зачем его сюда притащил?.. – с мягким упрёком спросила она. Увидев, что по белью кровати стекает кровь, она подняла тонкие брови и быстро проговорила:
– Поднимай его с кровати и усаживай на стул! Ему сейчас нельзя лежать! И сними с него рубаху!
Тинэй послушался. Я оказался на стуле. Эльфийка подошла ко мне сзади. Я почувствовал прикосновение тёплой влажной ткани. Она медленно опускается и поднимается по моей спине. По телу пробежала дрожь. Я почувствовал долгожданное облегчение – зуд ран поутих.
– Кто это тебя так? Неужто отверженные? Делиться не захотел? – спросила эльфийка, продевая нитку в иголку. Она начала зашивать мои раны, и я даже не почувствовал проникновения иголки под кожу – настолько эта боль мала по сравнению с тем, что испытало моё тело.
Я попытался заговорить, но тут же осознал, что меня мучает дикая жажда. Изо рта у меня вырвалось лишь сухое першение. Тинэй принёс воды в кувшине, и я жадно поглотил её без остатка.
– Спасибо… Спасибо вам. – вымолвил я, упираясь ладонями в свои колени. – Кто такие эти отверженные? Не впервые слышу.
– Это бандитский клан… Они не признают никакой морали, действуют только по собственной выгоде. Это их и объединяет… – ответила она, снова подтирая кровь.
– Если бы они были известны только этим… Отверженные собирают дань с каждого в Эльфиме. Больше того, ту скудную еду, что дают нам люди, они забирают себе, а нам оставляют лишь крохи. – сказал Тинэй.
– И что, никто не хочет дать им отпор? – спросил я.
– Отпор… слишком серьёзное слово для нашего народа. В Эльфиме есть и другой клан – Иори. Только вот последнее время они не в лучшей форме. – продолжил Тинэй, скрещивая руки на груди.
– Но они хотя бы что-то делают… Ты разве забыл, какая резня была недавно? У старика Наафила хотели забрать дань, но вмешались истинные. В результате – десять трупов, в том числе и сам Наафил. Иори хотя бы храмовый квартал держат под своим крылом. – сказала эльфийка.
– Так тут война кланов? – спросил я.
– Это так, междоусобчик. Жить мешает, но выживать можно. – ответил Тинэй.
– А я бы сказала, что это война. У них почти каждый день происходят стычки. – ответила эльфийка.
– Мама! – воскликнул Тинэй. – Разве не глупо это рассказывать незнакомцу? Ты же знаешь, что могут сделать отверженные за такие слова.
– Так вы его мама? – удивился я. – Очень молодо выглядите.
– Спасибо… Думаю, стоит благодарить эльфийскую природу. Мне пока всего двести шестьдесят лет.
«Двести шестьдесят лет?!»
– Кстати, а зовут тебя как? – спросила она.
– Даня.
– Даня? Какое необычное имя. Меня зовут Митель.
– Да, я тоже удивился. – отозвался Тинэй. – Он, похоже, здесь первый день.
– Обращайся, если нужно, Даня. Здесь тяжелая жизнь, но мы свыклись, и ты свыкнешься. Просто надо соблюдать правила. – ответила она и улыбнулась. – Ну, вот и всё! – Митель похлопала меня по плечу. – Тебе бы поменьше напрягаться, чтобы швы не разошлись. Постарайся больше не попадать в передряги.
– Так что с тобой случилось, дружище?.. – спросил Тинэй, но тут же повернулся на звук шагов.
Я обернулся и увидел двух эльфов в проёме хижины. Они одеты, как обычные рабы, но держат в руках нечто похожее на самодельные копья – высокие палки с привязанными острыми камнями на вершине.
– Время! Время уже! Солнце встало над стенами – пора в шахту! – воскликнул один из них.
– Иду я уже… Иду. – ответил Тинэй и, склонив голову, побрёл в их сторону.
– А это кто? Он почему не в шахте? – продолжил эльф, показывая на меня пальцем. Все молча уставились на меня.
– Я только из темницы. Всё болит ужасно. – решил выкрутиться я.
– Болит, говоришь? Да плевать мне, что у тебя болит! Нам план выполнять надо, а не сюсюкаться с огрызками! Пошёл в шахту!
– Иди в шахту… Тут так принято. – тихо сказала Митель.
Несмотря на дикую усталость, я кое-как поднялся на ноги и, повинуясь приказу, вышел из хижины. Тинэй поравнялся со мной. Надзиратели пошли сзади.
– Но ведь они эльфы!.. И гонят своих же в шахту, чтобы работать на людей. Это как понимать? – спросил я, удивляясь.
– Конечно. А почему бы и не быть надзирателем, когда тебе дают на медяк больше? Притом, работать не нужно. Стоишь себе, подгоняешь других. Лупцуешь других, а тебя не лупцуют. – ответил Тинэй.
Мы добрались до шахты. Штольня уходит под землю и разветвляется на сети подземного тоннеля, которые укреплены деревянными балками. Надзиратели погнали нас вниз. В нашем тоннеле трудится около двадцати эльфов, расширяя каменный коридор ещё глубже. Рядом с каждым рабочим лежит по кучке розоватых полупрозрачных камней.
Надзиратель серьёзно посмотрел на нас и скрестил руки. Тинэй взял две кирки,
