— Но мы никогда не делали друг другу такие дорогие подарки!
— Это будет исключение… Я сейчас вернусь.
И Эмили в третий раз за вечер обнаружила, что ее глаза полны слез. Барби отвела сестру в угол, подальше от толпы.
— Ты на себя не похожа. Что случилось?
— Ничего. Все. Я не знаю.
— Встретимся завтра?
— Не могу. У меня много работы.
— К черту твою работу, Мим!
Этим детским именем называла ее только Барби по праву старшей сестры.
— Я собиралась завтра утром позвонить маме. Приходите ко мне на ужин в воскресенье. И Трейси придет.
— С удовольствием, — сразу согласилась Барбара.
— Тогда приходите к пяти… Надеюсь, Айзек не станет покупать эту скульптуру.
— Жаль, что мы не сможем забрать ее прямо сейчас. Она будет прекрасно смотреться в твоей спальне.
Работа Роберта Роя в моей спальне? Ни в коем случае, твердо решила Эмили и вдруг краем глаза заметила, что галерейщица направляется к ним вместе с Фростом.
— Отличный выбор, — заметила миссис Джордаш, наклеивая красный кружочек на название скульптуры. — Мои поздравления, мистер Фрост.
— С днем рождения, Эмили, — улыбнулся Айзек.
Работа принадлежала ей. Хочет она того или нет. Приподнявшись на носках, Эми поцеловала свояка в щеку и еле слышно произнесла:
— Спасибо, родные. Это очень мило с вашей стороны.
— Давайте отыщем Роя и скажем ему, — предложил тот.
Эмили внезапно охватила паника.
— Мне действительно пора — нужно подготовиться к завтрашней работе. Увидимся в воскресенье. — Мило улыбнувшись, она быстро, почти бегом, направилась к выходу.
Роберт стоял в дальнем конце галереи в окружении трех очаровательных женщин, две из которых были рыжеволосы, а третья — весьма соблазнительной блондинкой. И весело смеялся. Эми надела плащ, взяла зонтик и вышла в дождь.
Мать сестер, миссис Сильвия Кимбелл, работавшая в музыкальной библиотеке, была радушная хозяйка и страстная любительница хорового пения. Но когда Эми позвонила ей на следующий день, Сильвия была необычайно взволнована.
— Обед? В воскресенье? С семьей? Дай-ка я загляну в свой ежедневник… Я… Доча, можно, я приду не одна?
— Конечно. Джудит сейчас в городе?
Джудит была лучшей подругой матери. Месяц назад она уехала в отпуск.
— Нет, нет… Это не она. Это мужчина.
У матери всегда находился эскорт на концерты и вечеринки, которые она обожала. Но она никогда не приглашала этих приятных во всех отношениях мужчин на семейные обеды!
— Ты, оказывается, темная лошадка, мама. Как его зовут?
— Эдвард Боулт. Он на пенсии. Я… Я хочу, чтобы ты с ним познакомилась.
Эмили очень удивилась, но предпочла дипломатично промолчать.
— Хорошо. Значит, в пять?
— Прекрасно, дорогая. Увидимся. — И Сильвия, которая обычно не упускала семейных новостей, быстро прервала разговор.
Эми медленно опустила трубку. Если бы она так не знала мать, то решила бы, что та влюбилась. Ее холодная бесстрастная мать влюбилась?
Воскресный обед не будет скучным.
Воскресенье. Пять минут шестого. Эмили уже заканчивала макияж. Какой-то неведомый инстинкт, заставивший ее на выставке заявить о желании получить скульптуру с маленькими девочками, подсказал на сей раз, что элегантные, но унылые костюмы, составлявшие большую часть ее гардероба, подойдут сейчас не больше, чем затемненные очки.
Поэтому она надела белые брюки и длинную красную тунику с вышитой золотыми нитками монограммой. На белых туфлях-лодочках красовались золотые пряжки. Несмотря на присутствие загадочного мистера Боулта, это — семейный обед, вызывающе подумала Эми, добавила алой помады и надела больше золотые серьги.
Дождь за окном не прекращался.
Зазвенел дверной колокольчик, и спустя минуту в двери ввалилась целая толпа. Эмили не успела рта раскрыть, как у нее на руках оказались двойняшки Саймон и Сара. Сестра сняла пальто и простодушно заявила.
— Мы взяли с собой Роберта. Надеюсь, ты не возражаешь? Он собирался на коктейль, но в последний момент мы его уговорили пойти с нами.
Саймон с одной стороны, а Сара с другой вцепились в серьги тети и от восторга пускали слюни ей на тунику. Глаза Роя казались еще ясней, чем она помнила. Эми отступила назад, чтобы все могли войти, и, кривя душой, пробормотала:
— Нет, нет. Все отлично.
Барби протянула Айзеку пальто и вытерла плечо сестры носовым платком.
От детей вкусно пахло молоком. Они цепко ухватились за Эмили. Сердце ее дрогнуло. О господи, беспомощно подумала она, что же я делаю? Я же сейчас снова расплачусь. Старею, наверное. Я ведь никогда не хотела детей. Ни разу за всю свою жизнь.
Рой тем временем повесил пальто и смахнул с волос капли дождя, больше для того, чтобы собраться с мыслями, нежели для приведения прически в порядок. Первый взгляд на Эмили в красном и белом встряхнул его так, словно он схватился за оголенный провод. Ему тут же захотелось положить ее на ковер и целовать до потери сознания. А потом Барби вручила ей детей. Пол уходил у Роберта из-под ног. Он смотрел на Эми и представлял, что это их дети, плод их любви.
Сумасшедший, резко оборвал он свои размышления. Она не согласилась даже пообедать с тобой, а ты уже готовишься к отцовству. Вслух же он сказал:
— Эмили, это вам.
Женщина подняла голову. Рой держал в руках огромный букет полевых цветов. Их взгляды встретились, и Эми почувствовала себя не в силах отвести глаза.
— Спасибо, — прошептала она. — Барби покажет, где найти вазу.
— Костюм я оставил в гостинице, — добавил Рой.
Он выглядел слишком красивым в синих джинсах и темно-сером свитере.
— Я вижу, — отозвалась Эми.
Мужчина отдал букет Барбаре и подошел поближе к хозяйке дома.
— Они выдерут у вас все волосы… — Эми почувствовала теплые мужские пальцы на шее, его легкое дыхание коснулось ее волос. Каждый ее нерв затрепетал. Плечи вдруг словно окаменели, горло сдавил спазм. Она едва слышала протестующее бормотание Саймона и Сары, маленькие ручонки которых крепко схватили ее волосы.
— Полегче, малыши… Идемте.
С бесконечной нежностью Рой обнял детей. А когда он взял их на руки, то запястьем нечаянно коснулся груди Эми. По ее телу пробежала дрожь, и, кажется, он это заметил. Эмили в отчаянии оглянулась и увидела, что Фросты смотрят на нее с нескрываемым интересом. Я не покраснею, не покраснею, твердила она про себя.
— Пойду посмотрю, что с обедом, — едва заметно задыхаясь, объявила хозяйка. — Я сейчас вернусь.
