не приходилось при этом присутствовать. Он заметил мою реакцию.
— Привыкай! Тебе надо учиться демонстрировать твердость, в Шоканге нынче неспокойно, — он улыбнулся и сгреб меня за плечи, — а я собираюсь взять тебя домой.
— Домой! — Я мигом позабыл о тошноте, бессоннице и головной боли. За шесть лет я ни разу не покидал Академию.
— Я договорился с директором, он отпустит тебя на летние каникулы пораньше, оставшиеся зачеты досдашь осенью.
Это означало, что отец разрешил нашу маленькую неприятность. Колдун, создавший тварь, едва не лишившую меня глаза, был найден и сожжен давным-давно. Значит, отцовская охранка вышла на заказчика, и кто-то умер. Теперь мое перемещение по стране считалось делом безопасным. Это стоило пары неприятных минут, проведенных в наблюдении за тем, как готовят барбекю. В конце концов, что мне этот вор? Тьфу на него!
Завтракать я не стал вообще, чтобы не рисковать. Выпил стакан воды с настойкой валерианы и умылся холодной водой. Надев мундир наследника, пошитый к зимнему балу, я обнаружил, что едва могу дышать — у быстрого роста есть свои минусы. Ну да ничего, на два часа меня хватит!
Я всегда был склонен переоценивать свои силы.
Площадь Смирения, традиционное место публичных казней, была забита народом до предела. Волновалось пестрое море горожан, сверкали золотом парадные мундиры городской стражи, в мантиях магов привычный темно-фиолетовый цвет сильно разбавили ослепительно-белые вставки. Солнце жарило совсем по-летнему, стоял невыносимый шум. Балкон, на который пускали только избранных гостей, слегка обвевал ветерок, но мне это ничуть не помогало. Я постарался дышать глубоко и ровно, как учили наставники. В тесном камзоле и узких брюках это было нелегко.
— Это была моя идея, — доложил мастер Ребенген, и мне захотелось удавить его насмерть. — Позднее я расскажу, чем руководствовался.
Опустилась занавесь, скрывавшая деятельность палачей, и стал виден помост, приготовленный для казни. Картинно выложенные поленницы дров и два столба с прикованным к ним человеком. Гнусный преступник оказался совсем крошечным, как мальчишка. Огромные глаза ночного зверя беспомощно моргали. Я сразу понял, что бедняга ослеп от солнца. Браслеты цепей разорвали ему кожу, и запястья окрасились алым. Как можно так обращаться с человеком? Предметы перед моими глазами утратили резкость.
Я медленно поднес ко рту бокал с морсом и сделал два глотка. Спокойно! Осталось минут пятнадцать, я продержусь. Наследник Лорда Шоканги, падающий в обморок, подорвет репутацию всей семьи. Отец убедится в том, что воспитание в Академии меня испортило, случайные свидетели будут вежливо улыбаться при встрече. Позор, который я не смою до конца дней.
Сосредоточиться! Я встал так, чтобы массивная фигура отца загораживала меня от любопытных, и приготовился зажмуриться. Четыре палача с факелами подошли к дровам и подпалили их, толпа подалась назад. Я постарался принять непринужденную позу и положил руку на парапет, для верности. Поднес бокал к губам. Костер начал разгораться. Теперь — закрыть глаза.
Наверное, это было ошибкой. Я вдруг услышал шум толпы не впереди, а вокруг себя. В нос лез запах горящего масла. Привидится же такое… Пламя вспыхнуло и загудело. Невыносимая боль полоснула мой бок, горячий воздух заполнил легкие. Что со мной?! Такую боль я испытал лишь раз, когда едва не лишился глаза. Паника накатила волной, парализовала рассудок. Мне захотелось сжаться и замереть, стать маленьким, как тогда, чтобы не нашли. Я судорожно вдохнул… Боль отступила так же внезапно, как началась. У меня щипало в боку, зудели запястья, глаза, задница, но тошнота прошла. Слава богу! Я открыл глаза и понял, почему мой вздох остался незамеченным: на площади пылал костер, в языках пламени покачивались цепи и браслеты… пустые.
Морс стекал по руке — в беспамятстве я раздавил бокал.
— Я так и знал! — Знакомый голос звенел от торжества.
«Маг! Ублюдок, скотина!»
Мой наставник, которого я должен чтить и уважать. Я быстро допил морс, не заботясь, что осколки стекла могут попасть в горло. Да что же такое со мной сегодня?
— Это был не человек, — пояснил Ребенген взволнованному обществу, — а фьюлья, видимое проявление самотворящегося заклятия. Я сразу заметил нить, привязывающую тварь к создателю, и настоял на публичной казни, чтобы быть уверенным — колдун будет здесь. Действие огня нельзя блокировать, повреждения, полученные фьюльей, переносятся на ее господина. Таким образом, моим помощникам остается только найти человека с сильным ожогом. Мне не терпится с ним поболтать…
Улыбка мага выглядела пугающе. Происходящее резко перестало мне нравиться.
— Что у тебя с рукой, Гэбриэл?
Я разжал ладонь, и бокал распался на тысячу осколков, кровь хлынула потоком. Я смущенно пожал плечами:
— От неожиданности…
Отец раздраженно тряхнул головой:
— Предупреждать надо, Ребенген! Твои фокусы слишком дорого обходятся моей семье.
Чародей засуетился:
— Сейчас я все исправлю.
Он схватил меня за руку прежде, чем я успел ее отдернуть.
«Не подпускай его!!!»
«Заткнись!»
— Раз, два… Готово!
Он умудрился не только закрыть рану, но и очистить от пятен рукав, пощипывание в боку тоже исчезло. Я пару раз сжал ладонь и криво улыбнулся.
— Клево! — И чуть не прикусил язык, выплевывающий наружу не мои слова.
К счастью, никто не обратил на меня внимания.
— Мэтр Ребенген, вы хотите сказать, что в Арконате совершено запретное колдовство?
— Оно самое, господа, оно самое. Однако могу вас заверить, что орден магов отнесется к происходящему очень серьезно. Мерзавец будет найден!
Испытываемая мною странность резко усилилась.
«Вот песий сын! Упрямый, как глиста…»
Смысл происходящего медленно достигал моего сознания. Я… проглотил демона!
«Молчи, придурок! Они сожгут нас обоих!»
«Но я же не колдун!»
«А им не по фиг?»
«У меня есть отец, он защитит меня…»
«Уверен, да?»
Колдунов отец не любил, это точно. Но я… почувствовал боль еще до того, как дух исчез. Два дня назад…
«…меня накрыли».
«Нет, не меня!»
«Пофиг».
«Я не колдун, я вообще не умею ворожить».
«Только не проболтайся…»
Взволнованные зрители потянулись к выходу с балкона. Отец кивнул мне и пошел вперед. Он ничего не заметил. В кои-то веки мое лицо приняло именно то выражение, какое нужно.
Я вернулся в свою комнату в общежитии Академии и с наслаждением скинул б… в смысле, слишком тесный костюм. Пришло время проанализировать свои впечатления. Я не ощущал в себе вторжения чужой воли, каких-то странностей, кроме пристрастия к сквернословию. Мне следовало бы испугаться, но вместо этого я чувствовал облегчение, словно избавился от какой-то тяжкой обязанности, о которой даже не догадывался. Как там звали этого висельника? «Эй, Тень Магистра!»
Он молчал с минуту, потом снизошел:
«Жрать хочу…»
Да, я голоден, но до обеда
