возвышенного может быть в смерти раненого воина, по телу которого пронесется конная лава? Ошметки, оставшиеся от него, перемешаются с грязью настолько, что даже хоронить будет нечего.
— За мной, парни! — заорал Виттерих и бросился туда, где наметился прорыв. Отборная сотня в доспехах пошла за ним, выставив вперед жала копий. Ведь именно ими они встретят всадников, которые тонким ручейком прорвались через строй словен.
— Стоять! — срывал голос Виттерих. — Кто строй бросит, того сам зарублю!
И они стояли. Валерий, словно завороженный, смотрел на лангобарда, который несся прямо на него, поднимая копье для удара. Он видел оскал на его лице. Он видел ярость в его глазах. Прорыв все расширялся, а Валерий, который вместо молитвы уже нес какую-то чепуху, стоял, уперев копье в землю, и чувствовал, как в штанах стало мокро и горячо.
— Первый ряд! Копья упереть! — заорал Виттерих. — Второй ряд, не спать! Убитых сразу оттаскиваете! Третий ряд! Дротики!
То, что длилось какие-то мгновения, Валерию показалось вечностью. Конские копыта поднимались и опускались так медленно, что он мог отчетливо разглядеть каждый ком земли, что вылетал из-под них. И Валерий вцепился обеими руками в копье, которое выставил вперед, придавив пятку сапогом. Из-за его плеча упало острие копья, которое опустил воин, стоявший прямо за ним.
Конь — не человек. Его почти невозможно заставить пойти на острые жала, а потому всадники, подъехав к строю, начали разить воинов, получая удары в ответ. Они не смели пехоту в первом натиске, а потому теперь человек бился с человеком.
— Первый ряд, копья опустить! — заревел Виттерих, и Валерий перехватил свое оружие, бестолково сунув им куда-то вперед.
Впрочем, острие лишь скользнуло по железным листам попоны, не причинив врагу ни малейшего вреда. Валерий не знал, что прорвавшихся всадников уже взяли в мешок и теснили копейным строем. Но в этом месте был самый короткий путь на простор, и именно здесь лангобарды навалились сильнее всего. Рядом застонал и упал воин из дружины. Он пропустил удар в лицо. Его утащили куда-то, а его место занял товарищ сзади. Удар! Еще удар! Валерий кое-как успевал принять жало копья на щит, но пока на большее его не хватало.
Нога! — забилась в его голове мысль при виде всадника, который бился напротив него. — В ногу надо бить! И он ткнул копьем куда-то между коленом и юбкой кольчуги, пока его нового соседа ранили и оттащили назад.
— Дева Мария! Помилуй меня! Защити! Не дай погибнуть! — шептал он, видя, как зарычал враг перед ним, который зажимал толчками хлещущую из ноги алую струю.
— Молодец, парень! — увидел он шальные глаза соседа справа, гота, который все эти месяцы смотрел на него, как на вошь в собственной бороде. Волосы воина слиплись от пота, почти закрывая глаза, но он с ревом бросился вперед и снес всадника с коня одним взмахом двуручной секиры. Жалобно звякнули пластины доспеха, разлетевшись от удара стальными брызгами. А всадник упал прямо у ног Валерия, уставившись на него стекленеющим взглядом.
А конница все напирала, и в какой-то момент патриций, потерявший счет времени, перестал понимать, что вообще вокруг него происходит. Все превратилось в дикую мешанину из цветных пятен и криков. А потом внезапно он почувствовал сильный удар по шлему, и пятна пропали. Он погрузился в темноту…
* * *
— Хороший тебе шлем император подарил, — услышал Валерий далекий голос Виттериха. — И башка у тебя на редкость крепкая. Неделю без малого провалялся.
— Какой еще император? — простонал Валерий, который открыл глаза и закрыл их снова. — Что ты несешь, твое величество? Мне великий князь Само его пожаловал.
— Его светлость императором стал, — услышал патриций насмешливый голос Виттериха.
— Ты нажрался, что ли? — с тоской спросил Валерий. — А почему тогда без меня?
Он со стоном сел на койке, мучаясь от боли в голове.
— Штаны мои где? — спросил Валерий и побагровел от стыда.
— Сушились. Вон лежат, — ткнул рукой Виттерих. — А ты чего это покраснел, как целка на сеновале? Застыдился, что ли? Ну и дурак! Атаку тяжелой конницы в пешем строю выстоять — это тебе не коврижку на меду сожрать. У нас после того боя полвойска штаны от говна отстирывало.
— А мы победили? — завертел головой Валерий. — И где это мы?
— Победили. В Сполетии сидим, — широко зевнул Виттерих. — Мы башку Айо этим олухам показали, поклялись, что не тронем, ну они и сдали город. Там же еда еще неделю назад закончилась, а воины уже все ремни сварили. Ну… в общем, сдали они город, а через пару дней Радоальд и Гримоальд войско Беневенто привели. Вот смеху-то было!
— Так теперь мы сами в осаде сидим? — вскинулся Валерий.
— Скорее мы тут отдыхаем, — все так же равнодушно ответил Виттерих. — Я пешее войско против них не поведу, а единственного дурака у лангобардов мы уже убили. Вон! Черный дым видишь? Сигнал это. В Купре сводный легион высадился, а из Тергестума сюда идет полк мораванских клибанариев, полк кирасир и пять тысяч аварской конницы. Поверь, нам тут недолго сидеть осталось.
— А что тут теперь будет? — с замиранием сердца спросил Валерий. — Я думал, что герцогство Сполето, только под твоей властью.
— Не-е, — покачал головой Виттерих. — Я эти земли императору Само продам, все честь по чести. Тут будет какая-то фема Италика. Я не знаю, что это такое, но командовать ей поставили самого боярина Стояна. А легион сводный потому, что из ветеранов он. Их тут на землю посадят.
— А как же я? — не на шутку расстроился Валерий. — Я надеялся герцогом стать.
— Нет, — покачал головой Виттерих. — Сказал же, государь Само — император теперь. Ну сам подумай, откуда в империи герцоги возьмутся? А у тебя новая служба будет, парень. Еще веселее, чем эта, поверь…
1 Город Купра — современный Чивитанова-Марке,
