выдохнул.
— Даже не знаю, брат, ругать тебе их или боготворить. Они помогли тебе оказаться там, куда никто не хочет. Но твое нынешнее положение и возвращение в обойму знати явно бы без оного не случилось.
И все же к этим поганцам теплых чувств не питаю…
— А как ты сам смотришь на них?
Орк сложил губы трубочкой, раздумывая, а стоит ли овчинка выделки?
— Не самые приятные сукины дети. Но они платят деньгами, бриллиантами и услугами. Надежные люди: сделки проходят без обмана. Не мсти им, брат. Они птицы слишком высокого полета. Они раздавят тебя, словно муху, одним лишь своим авторитетом, не оставив от твоих заслуг камня на камне. Бейка может вытащить тебя даже из тюрьмы, если зарежешь с десяток простолюдинов и получишь пожизненное.
«Но никаких сил не хватит, чтобы вырвать тебя из их кровожадных лап», — он не сказал, но это так и читалось во взгляде.
Мне нужно было другое.
— А если я хочу попасть к ним в милость?
— Опасную игру затеял, брат. Но я тебя уже предупредил. Сейчас тебе к ним путь открыт — сам видишь, приглашают.
— Не ловушка?
— Не знаю. Вряд ли. Вербицкие скоры и на месть, и на расправу, брат. Но сейчас на тебе можно нагреть руки. Какая польза может быть от трупа?
— Ты слышал про предательницу? Про заявления?
— Слышал, брат. Нам сказали, что в деле замешан благородный род — тем, кто высоко сидит, не пришлось гадать, о ком речь. Но что могут значить ее заявления? Она пропала, и я думаю, что навсегда. А вот с тебя… можно получить барыш. Они выставят тебя героем. Скажут, что виновны в том, где ты оказался, но не остались глухи к ошибке бывшего аристократа. Наоборот — выудят бумаги, докажут, что поставляли в вашу часть… да что угодно. Будешь отпираться?
Стоило бы остановить их фабрику вранья, но не сейчас. Сейчас надо было придумать, как можно обратить их силы себе на благо…
— Не буду.
— Молодцом, брат. Соображаешь. А может, решил сменить лагерь и податься к ним?
Орк глубокомысленно прищурился, но примирительно выставил перед собой руки. Ссоры не хотел.
— Я могу одолжить тебе немного денег, брат. Но под большие проценты. Не обессудь. Если же хочешь совета относительно Вербицких — поищи среди них Константу. У девицы необычное имя, но она относительно нормальна. По сравнению с остальными, конечно же, — орк выдохнул, откинулся на спинку кресла. Бросил взгляд на часы — тонкий намек, что мое время в гостях подходит к концу, пора бы и честь знать. — Присмотрел что-нибудь?
— Не возражаете, если еще ознакомлюсь дома?
Иван пожал плечами.
— Валяй. Как выберешь, можешь купить прямиком через ИИ-ассистента. Доставим на дом со всеми документами и печатями. Что же до последних — позвоню вечером.
На том и порешили.
* * *
Инка мучилась от нетерпения у ближайшего дерева. А мне-то думалось, что это я управлюсь раньше нее. Навострила ушки сразу же, как только услыхала мои шаги. Но сегодня ее свалила лень, не стала бежать навстречу. Предпочла тень листвы. Прекрасно ее понимал. От Макмамбетова выходил взмокший. Сейчас бы на речку…
— Узнала?
Кошкодевочка часто закивала. Ириска надула губы, будто говоря, что мог бы спросить и у нее — нашла бы информацию точней и в сотни раз быстрее… Точнее мне не требовалось, как раз наоборот.
Инна протянула толстую тетрадь с плотно набухшими, исписанными бисерным почерком страницами. Качнул головой, это когда она столько отмахать успела?
Раскрыв, понял, что рано удивлялся: это ее школьная рабочая тетрадь. По трем предметам сразу, сам в детстве промышлял таким.
Но все равно молодец.
Выписка из библиотек с указанием книги, издания, страницы… Мало кто стал бы столь скрупулезно относится к работе.
— А если в двух словах и как поняла?
Инна замялась, но тут же подняла голову.
— Статую Остроглазой тесали из мрамора, но ей занимался иной скульптор, нежели остальными. Гат… Гатичелли…
И тут итальянец. Или все же царенатец?
— Царенатский беженец. Уроженец Сицилии, эльф. Преследовали по национальному признаку.
Кивнул, тут же спросил важное.
— Ружемант?
Кошкодевочка отчаянно затрясла головой.
— Просто талантливый человек. Жаждал творить, не хотел умирать.
— А почему ваять статую доверили именно ему? С прежним что-то случилось?
Чую, еще пара вопросов — и у девчонки оторвется голова. Вон как снова замотала…
— При транспортировке при загадочных обстоятельствах скульптура, сделанная мастером Вишневским, раскололась натрое. Тот обязался изготовить еще одну, но в этот раз требовал тройную цену. Говорят, мастер был обижен…
— А этот самый Гатичелли оказался сговорчивей некуда?
— Сам предложил свои услуги, взял многократно меньше. Вишневский оставил кучу критики относительно позы, взгляда, положения и анатомических подробностей изваяния, между творцами навсегда развязалась ссора. До самой смерти обоих.
Ириска разве что не лопалась от желания вставить словечко. Ничего, настанет сегодня и ее час…
— Я только не понимаю, как это поможет… ну, армия, деньги… оружие-наемники…
Кивнул — оно и в самом деле с моими замыслами связано не было.
— Хочу понять, что случилось со мной там, в парке. Что угодно, кроме солнечного удара.
— Зачем?
— Это связано с моими способностями, Инна. Если я не пойму каждую крупицу того, как быть ружемантом, это приведет к печальным последствиям.
Мой ответ ее удовлетворил.
Заскочили в прокатное агентство.
Гном, коренастый и на полголовы выше своих собратьев, предлагал модель подороже да поудобней. Но мы хоть и с деньгами, но пока не шикуем.
Ириска сказала, что машина перед нами — «Бык-14», гражданская модель. Двухдверная, небольшая, серого неприметного цвета. То, что надо.
Двигатель взревел, внутри салона пахло шампунем: владелец проката явно заботился о своих подопечных.
— Ин, можно вопрос?
Она вздрогнула — для нее это прозвучало глупо. С каких пор хозяин спрашивает разрешение?
— Ты же в школе учишься?
Вырулил на главную дорогу, чуть прибавил газу. Ириска прокладывала путь — голографической линией уходила вдоль пути, указывая дорогу.
Кошкодевочка призадумалась, внутренне сжалась, словно готова была провалиться сквозь землю.
— Если вам Тимофей Кондратьевич звонил, хозяин, то я просто не успела сочинение написать! А он мне — двойку!
Улыбнулся, спрашивал вовсе не о том.
— Сколько тебе лет?
Она опешила настолько, что сразу же ответила.
— Девятнадцать! Я знаю, что вы об отношениях Ефиславны и Ромуила еще в восьмом классе проходили, знать должна, но…
— Стой-стой-стой. Подожди. В девятнадцать лет в школе?
Она часто захлопала глазами, прежде чем ответить.
— Так ведь зверолюдям только пять лет назад в школу разрешили ходить, вы разве забыли? Я попросилась — вы сами и отпустили…
Действительно, СанСаныч же упоминал, что читать учил ее я сам.
Помолчали.
Машина выкатила с обычной дороги на премиальную. Едва заприметив наш автомобильчик, гаишник замахал палкой — на его памяти здесь ездили лишь на дорогих «Цесаревичах» да «Князьях», и тут я на своем лапте.
Старлей при исполнении отсалютовал, хоть и без охоты. Нахмурился, увидев торчащие из-под волос ушки Инны. Та сжалась. В общественных умах гуляла мысль, что прислуге в одной машине с хозяевами делать нечего. Ну и бред, ей-богу…
— Видел вас по телевизору, на награждении, — всмотревшись в мое лицо, отозвался гаишник. — В верхний город? Далее — к звездам?
Кивнул в ответ, улыбнулся, забрал документы назад. Инка вне себя от счастья. Глазенки кошкодевочки вспыхнули огнем. Дал ей время насладиться зрелищем. Коробки дешевых высоток сменились элитной застройкой. В глазах рябило от обилия белого, зеленого с вкраплениями ярких, оранжевых линий. Падающий свет играл на шлифованном кирпиче, обращая покрытие в блестящее золото. Фонтаны, статуи, плитка, выложенная буквально только вчера. Чернорабочие с допуском под стражей охраны — дабы не выкинули какой фокус.
— А мы сейчас куда?
— Поначалу — к Щебекиным. А там посмотрим, день не резиновый.
— К Щебекиным?
— Знаешь их?
Инна вместо ответа покачала головой.
— Есть для них предложение. Обменяемся услугами, заключим союз…
— Мяу, хозяин, но вы же собирались возвращаться… через несколько дней, мяу.
Кивнул. От слов не отказываюсь.
— Так и сделаю, но это не значит, что не вернусь. Вернусь и, возможно, с теми, кто поможет восстановить силу и авторитет дома Потаповых.
— Вы о тех самых девчонках?
— О них самых. Уверен, ты бы с ними быстро подружилась. А они могут тебя многому научить.
Девчонка умолкла, радостно кивнула. Жизнь с моим возвращением заиграла для нее новыми красками.
— А на бал… пойдете?
Ох и хитрая лиса! Спросила с пренебрежением, но страшно хотела бы пойти на него вместе
