вступил с Нероном в переговоры об условиях сдачи, а затем искусно затянул диалог. В течение нескольких дней, пока стороны согласовывали условия капитуляции пунийцев, Гасдрубал потайными тропами выводил войска из ловушки. А затем ушел сам вместе с отрядами прикрытия (Frontin. I. V. 19). Нерон потерпел полное фиаско, все приходилось начинать сначала.
Летом 210 г. до н. э. командование над испанскими легионами принял двадцатичетырехлетний Публий Корнелий Сципион. Он приходился сыном погибшему Публию Сципиону и племянником Гнею. Еще находясь в Риме, молодой человек внимательно изучил кампании отца и дяди в Иберии, после чего пришел к выводу о пагубности выбранной ими стратегии. По его мнению, карфагенян в Испании надо было не сдерживать, а изгнать с полуострова. Для этого надо было навязать противнику свою тактику, бить пунийцев на их территориях, захватывать вражеские военные базы и переманить на сторону римлян местное население. Поэтому главной целью своей первой кампании на испанском театре военных действий Сципион выбрал Новый Карфаген, оплот пунийского могущества на Иберийском полуострове.
В 209 г. до н. э. римская армия выступила в поход на Новый Карфаген. Под командованием Сципиона были 25 000 пехотинцев и 2500 всадников, 3000 легионеров и 300 кавалеристов под командованием пропретора Марка Юния Силана остались охранять римские земли к северу от Ибера (Liv. XXVI. 42). Наступлению предшествовала длительная и кропотливая подготовка, Публий Корнелий тщательно анализировал данные разведки, осторожно выстраивая планы на предстоящую кампанию. В данный момент ситуация для Сципиона складывалась благоприятная: «По прибытии в Иберию он настойчиво расспрашивал всех и каждого о положении неприятеля и узнал, что войска карфагенян разделены на три части, что одна из них с Магоном во главе находится по сю сторону Геракловых Столбов среди так называемых кониев, другая под начальством сына Гискона Гасдрубала у устья реки Тага в Луситании, что другой Гасдрубал занят осадою какого-то города в области карпетанов и что ни один из начальников не находится ближе к Новому городу, как на десять дней пути» (Polyb. X. 6). Если бы хоть одна из пунийских армий находилась в окрестностях Нового Карфагена, Сципион не рискнул бы нападать на город. Слишком велик был риск попасть в тиски между гарнизоном и полевой армией карфагенян. Однако в данный момент ситуация складывалась так, захват Нового Карфагена становился реальностью.
Главная проблема для римлян заключалась в том, чтобы успеть захватить город до того, как к нему на помощь прибудут карфагенские армии. Перед Публием Корнелием стояла архитрудная задача, поскольку Новый Карфаген обладал мощнейшими укреплениями, его осада могла надолго затянуться. В этом случае появление под городом пунийских армий становилось суровой реальностью. Риск был очень велик, однако грубейшие ошибки командира гарнизона Магона привели к тому, что Новый Карфаген был взят штурмом в течение одного дня.
Это был величайший успех Сципиона, радикально изменивший баланс сил на Иберийском полуострове в пользу римлян. Испанцы вновь покинули карфагенян и массово стали переходить на сторону их врагов, а пунийцы лишились своей главной базы на Иберийском полуострове. Недаром Сципион говорил легионерам: «Взяв этот город, вы завоюете всю Испанию» (Liv. XXVI. 43). Но что самое главное, произошло это тогда, когда «римский народ потерял было уже всякую надежду на успех в Иберии» (Polyb. X. 19). Наиболее показательной реакцией на случившееся стали действия карфагенских полководцев: они совершенно не знали, как реагировать на падение города. По свидетельству Тита Ливия, «карфагенские вожди старательно подавляли слухи о взятии Нового Карфагена, а когда стало ясно, что город взят и этого уже никак не скрыть, они постарались речами умалить значение случившегося» (XXVI. 51). Данная информация свидетельствует о полной растерянности, охватившей братьев Баркидов и Гасдрубала, сына Гискона.
Именно командующие полевыми карфагенскими армиями вместе с командиром гарнизона Нового Карфагена оказались главными виновниками столь быстрого падения города. Совершенно непонятно, зачем Магон и Гасдрубал, сын Гискона, увели свои армии к Атлантическому океану, оставив без прикрытия Новый Карфаген. Одна из армий просто обязана была остаться. Скорее всего, в очередной раз имела место несогласованность действий между карфагенскими полководцами: каждый из них преследовал свои личные интересы. Например, Гасдрубал Баркид готовился к новому прорыву в Италию.
Трудно сказать, насколько поход на помощь Ганнибалу был в данной ситуации актуален. С одной стороны, если бы рейд Гасдрубала увенчался успехом, положение римлян в Италии становилось критическим. Объединив армии, два брата могли создать непосредственную угрозу Риму и оттянуть на себя все резервы республики. Разрядив тем самым ситуацию на испанском театре боевых действий. Обратной стороной медали было то, что судьба войны уже решалась не в Италии, а на Иберийском полуострове. Как ни парадоксально, этого совершенно не понимали ни в Риме и не до конца – в Карфагене. Сенаторы не выделяли в распоряжение Сципиона достаточных сил, чтобы выбить пунийцев из Испании, а карфагенское правительство настаивало на походе Гасдрубала в Италию. При сложившихся обстоятельствах пунийским полководцам, действующим на Иберийском полуострове, следовало объединить свои армии и навязать Сципиону генеральное сражение. Пока подавляющий перевес был на их стороне, у братьев Баркидов и Гасдрубала, сына Гискона, были все шансы на успех. В случае победы они могли не только в очередной раз привести к покорности испанцев, но отвоевать у римлян Новый Карфаген. Однако события начали развиваться совсем по другому сценарию.
В Риме очень опасались похода Гасдрубала, поэтому Сципион получил недвусмысленный приказ сената: любой ценой не допустить прорыва новой карфагенской армии в Италию. Весной 208 г. до н. э. Публий Сципион покинул Таррагону и выступил к городу Бекуле, в окрестностях которого расположилась армия Гасдрубала Баркида.
К этому времени положение карфагенского полководца серьезно осложнилось, поскольку испанцы стали массово дезертировать из его армии. Испанские вожди Мандоний и Индибилис, возмущенные высокомерием карфагенских военачальников, покинули пунийский лагерь и увели своих людей к римлянам. Армия Гасдрубала таяла, как снежный ком на солнце, зато Сципион усиливал свои войска. Понимая, что в одиночку ему уже с римлянами не справиться, Баркид отправил гонцов с призывом о помощи к брату Магону и Гасдрубалу, сыну Гискона. Однако Сципион начал наступление раньше, чем к Бекуле подошли две карфагенские армии.
В завязавшемся сражении Гасдрубал Баркид проявил себя с самой лучшей стороны. Он сумел избежать разгрома и вывести армию из-под удара, сохранил боевых слонов и армейскую казну. Потери у карфагенян были минимальные, не те, которые указали Тит Ливий и Полибий. Если бы все было так, как рассказали греческий и римский историки, то идти в Италию под знаменем Гасдрубала Баркида было бы некому. Однако брат Ганнибала привел на Апеннинский полуостров огромную армию, что полностью опровергает измышления Ливия и Полибия. Греческий историк стремился любой ценой обелить Публия Сципиона, хотя не мог не понимать, к каким последствиям привела битва при Бекуле. Римский полководец потерпел грандиозную стратегическую неудачу, приказ сената выполнен не был, поскольку именно после
